Алексей Слаповский - Чудо-2018, или Как Путин спас Россию

– Ты меня спрашиваешь? Объяснить можешь, кто кого поддерживает?

– Путин – его!

– Тьфу! Так, Гричухин, помогай, тебя про то же спрашивали?

– Меня вообще не спрашивали!

– Ну, ну, не будем! Лара Ким к тебе приходила?

– Какая Лара, какая Ким! Была девушка, да, с бабушкой моей говорила, я подумал – из пенсионного фонда или что-то. И всё!

– С бабушкой?

– Да!

– И думаешь, я поверю?

– А вы ее спросите! И маму мою, она дома была, подтвердит.

Чиркин помолчал, постучал пальцами по столу. Ничего не понятно. Зачем Ларе охранник Зуев? Зачем какая-то старуха? И почему она им задает такие странные, но при этом такие важные вопросы? Может, черт его знает, тут заговор какой-то, политика какая-то? Но это тем более удивительно: сроду в Серманкуле не водилось никакой политики. Работа у людей есть, значит, нет причин для недовольства. Голосуют на всех выборах спокойно и дружно, всем консервным заводом – за того, за кого скажут. А если кто не на заводе, то связан с заводскими семейно или соседски, тоже никаких противоречий.

Возможно, Лара за кого-то или против кого-то агитирует, но почему общается с такими незначительными людьми?

Как почему? – потому что для агитации нужен широкий охват.

Придется, видимо, все-таки пообщаться-таки с Ларой.

Да, у нее ребенок. Но, может, она с мужем живет плохо, давно мечтает развестись, однако нет порядочного человека, который принял бы и воспитал бы ее ребенка, как родного. А такие люди есть, их только разглядеть надо!

От этих мечтательных мыслей душа Володи прямо-таки захлебнулась сладкой и теплой слюной, если можно так выразиться, а если и нельзя, мы все равно выразимся, потому что хочется.

– Хорошо, – сказал он. – Беру с вас подписку о невыезде – и по домам.

– Извини начальник, но подписку берут, если дело завели, – напомнил Зуев, напомнил подчеркнуто вежливо, чтобы не обидеть лейтенанта.

– Тогда без подписки будешь париться здесь, – предложил Чиркин.

– Шуток не понимаешь? Дам я подписку, на здоровье, я и так пять лет никуда не езжу.

– Нет, но хочется все же понять, на каком основании… – расхрабрился было Гричухин, одако Володя глянул на него с такой ироничной усмешкой, что Анатолий сразу заткнулся. Ему было всего двадцать, но с кровью отцов и дедов впитал он в себя знание, что требовать у представителей власти отчет об основании каких бы то ни было ее действий, бессмысленно, опасно, да и просто смешно.

И он тоже, как и Зуев, подписал бумажку.

Обе расписки Чиркин сунул в карман, это были, на самом деле, ничего не значащие и ни к чему не обязывающие цидульки. Отпустил задержанных, поразмышлял, что и как сказать Омельченко, и решил ничего не говорить, поскольку ничего пока не понятно.

Может, после разговора с Ларой что-то прояснится.

3.

Меж тем Сухарев продолжал терзаться проблемой, как ответить на двусмысленный вопрос.

Позвонил младшему сыну Глебу. Тот в свои четырнадцать так умен, что приходится даже иногда одергивать, чтобы имел память, с кем говорит. Очень уж вольно выражаться начал.

– За ноутом сидишь? – молодежно выразился Сухарев.

– Ну. А чего?

– Про Андрея Семенова, нового кандидата в президенты читал?

– Делать мне больше нечего.

– С отцом разговариваешь!

– Ты сроду сам начнешь чего-то, а потом злишься!

– Я не злюсь, а просто… Как мама себя чувствует? С утра на давление жаловалась.

– Я не знаю, – нетерпеливо ответил Глеб.

– Вот именно! Не знаешь, не интересуешься. Думаешь, мы вечные? А потом жалеть будешь!

– Уже жалею!

– Это ты о чем?

– А ты о чем?

Чтобы не раздражаться еще больше, Дмитрий Васильевич прекратил разговор.

Надо старшему позвонить, Борису, в Москву. Отцовская гордость, тридцатилетний финансист, в крупном банке сидит, все знает. Правда, всегда занят.

Поэтому Сухарев говорил с ним ясно и четко. И даже решился прочесть вопрос.

– Пап, плюнь, – посоветовал Борис. – Это явно фейк, утка.

– А если нет?

– Я бы знал.

– А если они сначала… Ну, как бы почву прощупывают? Может, хотя бы краем слышал, кто это?

– Понятия не имею. Есть такой Дмитрий Семенов, замминистра финансов Забайкальского края, имел я с ним дело по одной теме.

– Нет, не то.

– Конечно, не то. Повторяю, забей и забудь. Извини, у меня тут второй звонок.

– Да, конечно. Как жена, как Славик?

Вопрос повис в пустоте – Борис уже отключился.

Был один человек в запасе, вот уж кто всегда знал, что, зачем и почему происходит в стране. Саша Мечников. Сухарев учился с ним в одном классе. Мечников был звездой школы, победителем всех возможных олимпиад, после школы поступил не куда-нибудь, а в МВТУ, закончил, работал в Дубне, женился, все у него было хорошо, если бы не увлечение политикой. Насколько известно Сухареву, Мечников злостно критиковал существующую власть и существующий строй. Его чуть было не приструнили соответствующие органы, но тут умер Брежнев, началась чехарда, потом перестройка, потом институт, где работал Мечников, расформировали, он вернулся в Серманкуль – один, без жены, попытался открыть частную лавочку по ремонту сложной электронной техники, но что-то у него не пошло, и вот уже четверть века работает в одиночку мастером по компьютерам и всему, что с ними связано. Выезжает к клиентам редко, предпочитает трудиться на дому, чтобы это не мешало ему спокойно выпивать, когда захочется. При редких встречах Мечников был желчен до злости, хаял все окружающее, любил порассуждать о неверных и глупых действиях высших эшелонов власти, упоминая фамилии ключевых персон, о большинстве из которых Сухарев, занятый своими делами, даже и не слышал.

Уж он-то должен знать об этой инициативе.

И Дмитрий Васильевич позвонил ему и, задав пару вопросов о здоровье и о том, как вообще жизнь, сказал, словно между прочим:

– Говорят, у нас нового кандидата в президенты выдвинули. Мнениями интересуются. Моим вот тоже.

– Ты про женщину, что ли?

– Какую женщину?

– Это они так народ веселят. Будто бы хотят женщину выдвинуть. Типа спарринг-партнерша. Уроды! – завелся Мечников, и Сухарев услышал, как у него там что-то булькнуло. – Понимают, козлы, что смешно все выглядит, выборы эти будущие, вот и ищут, как усерьезить, а получается еще смешнее!

– Женщину в президенты? – не поверил Сухарев. И тут же сам своему неверию возразил: – С другой стороны, выбрали же в Америке негра!

Тут сделаем паузу, чтобы всем, кто читает этот текст, объяснить следующее:

Во-первых, это сказал персонаж, это его выражение, он за него и отвечает.

Во-вторых, да, мы знаем, что слово «негр» считается за рубежом неприличным, но в России со времен СССР оно произносилось и воспринималось исключительно позитивно, было связано с образами Патриса Лумумбы, Анджелы Дэвис, Мохаммеда Али, Луи Армстронга, Мартина Лютера Кинга, Майкла Джордана, Майкла Джексона, Моргана Фримена и других замечательных людей.