Ян Костргун - Чехословацкая повесть. 70-е — 80-е годы

Пекар и коза скромно остановились возле двери.

Их, однако, никто не замечал. Тщетно Карол поправлял в уголке рта бельмондовскую сигарету и даже кашлянул. Наконец он сам вполголоса обратился к тому, кто сидел ближе. Человек этот с невероятной быстротой перекладывал бумаги с одной стороны стола на другую.

— Добрый день. Вот мы и пришли, — сказал Пекар и подумал что-то насчет Магомета и горы.

Никто из присутствующих не поднял головы.

— Добро пожаловать, рады вас видеть, — безучастно ответил, не взглянув на них, перекладывавший бумаги. — Что вас мучит, что терзает, пусть о том «Вечерник» знает… У вас неисправен водопровод, затопило подвал? В час пик вас прищемили в автобусе номер двадцать три? Ухудшились человеческие отношения в общепитовской столовой «Харитас»? В вашем микрорайоне хулиганы сломали деревцо? До каких же пор, спрашиваете вы?

Постепенно, также не отрываясь от своих дел, к разговору подключались и остальные.

— До каких пор будет угрожать людям открытая шахта канализации на набережной Дуная?

— Спасибо за гуманизм. Пропала сучка золотисто-желтой масти? Достойный подражания поступок неизвестного спасителя редких семейных реликвий.

— Вознагражу нашедшего диапозитивы с Гиндукуша, утерянные мной в утренние часы перед «Тузексом».

Наконец Пекару удалось вставить слово:

— Говорят, вы нас возьмете.

Редактор наконец кончил складывать большую кучу бумаг и с огромным удовлетворением перенес ее на стол коллеги, который сразу же негодующе начал ее сортировать.

— К сожалению, штаты у нас укомплектованы. Справьтесь в отделе кадров. Хотя сомневаюсь, стажеров мы получаем прямо с кафедры журналистики.

— Мне говорили, что вы нас возьмете, — упрямо настаивал новоиспеченный владелец козы, уже догадавшийся, что он — отнюдь не желанный гость и пришел не ко времени, но Пекар помнил об ультиматуме, поставленном ему дома.

Редакторы начали думать сообща, рассуждая вполголоса о посетителе. Радиотрансляция тщетно пыталась заглушить их передачей «Передаем музыку для наших юбиляров». Там правнучка Ангелина и ее маленький двоюродный братец Цуки наперебой вспоминали отмечающую юбилей прабабушку из Долнего Кртиша и посылали ей горячие поцелуи.

— Кто это?

— Почем я знаю? Постоянный читатель. Впервые вижу.

— Псих какой-то ненормальный. Потребует сейчас, чтобы мы помогли ему проникнуть в квартиру тещи, которая самовольно завладела его бельишком.

— Может, он корреспондент! Осторожно! Он смахивает на того, который покупает «Вечерник» с самого первого номера…

— Наверное, хочет поместить объявление.

— Давайте, отфутболим его в «Смену» [63] Словацкая молодежная газета. .

— Фу ты, как неколлегиально!

— У них в рубрике частных событий публикуют фотографии. Жаль, что мы ликвидировали колонку «Сегодня нашу редакцию посетили»! Я ведь предупреждал, что это несвоевременно!

— А ну-ка, я его сфотографирую, а? — предложил кто-то, и Пекар безошибочно угадал, что это фотограф. — Ему будет приятно. Люди любят фотографироваться. Потом мы сможем его выставить.

— С незаряженным-то фотоаппаратом… Когда-нибудь тебя накроют, увидишь!

— Могу и с заряженным, для архива. Как знать, вдруг пригодится к пасхе. Жанровый снимок всегда нужен для резерва.

— Ерунда. Ну ладно, всяк по-своему с ума сходит. Что делать с ним потом?

— Откуда мне знать? Сварите ему кофе за редакционный счет и пошлите куда-нибудь, хоть к чертовой матери, хоть и в цветастое кино!

Очередному обладателю кипы бумаг удалось в рекордный срок перебросать бумаги с одной стороны на другую, даже более того: ему удалось без потерь переместить все на ближайший свободный стол.

Они остановились перед первым же препятствием — опущенным шлагбаумом. Вооруженный вахтер стоял перед своим домиком, наблюдая суету у входа. За ним высились бетонные конструкции гигантской проходной, с которой не сравниться ни одной таможне на государственной границе.

Рядовые сотрудники подлезали под шлагбаум и проходили, теснясь к забору, вахтер не удостаивал их вниманием; друзей и знакомых, преодолевших барьер, он приветствовал, приложив палец к фуражке, или — как справедливо указывают языковеды — к шапке с козырьком. Более важным актерам, режиссерам и в особенности административным работникам он не только козырял, но и слегка приподнимал перед ними шлагбаум, чтобы им было удобнее пройти. Не слишком, однако, расходуя энергию, в конце концов, у него есть своя гордость; этот жест — так, легкое прикосновение к шлагбауму — скорее был просто знаком доброй воли. Вообще-то он был убежден, что каждый действительно хороший актер ездит на своей машине.

Всего этого Карол Пекар не знал, он пока лишь только предполагал, что могут быть препятствия со стороны администрации — словесные перепалки с объединенной армией вахтеров, референтов, телефонисток, секретарш, иными словами, всех строгих церберов, стерегущих вход в храм искусства. Но опыта у него не было, он и представить себе не мог, что и здесь бывают павшие еще до начала наступления. Молодость, молодость! С веселым лицом, не забывая лозунга «Всегда с улыбкой», он пока оптимистически бормочет перед шлагбаумом из Данте, тут же давая вольный перевод:

— Lasciate ogni speranza… Оставь надежду всяк сюда входящий, за ценные вещи, сданные в гардероб, администрация не отвечает…

Потом сгибается и пробует по примеру прочих подлезть под шлагбаум.

— Эй, молодой человек, вы куда с козлом? — останавливает его крик вахтера, доказывающий, что под маской равнодушия скрывается зоркий страж. — Не загораживайтесь бревном, вы нарушаете бесперебойность уличного движения.

— Во-первых, это не козел, а коза… — поправляет его Пекар, голова которого под препятствием. Он медлит, не зная, продолжать ли преодоление кордона, в конце концов еще неясно, что предпримет сто защитник, но, когда вахтер шагает к нему, Пекар отходит на внешнюю сторону, мысленно говоря: на-кася выкуси. Он символически отряхивает пыль сначала с рук, потом и со шлагбаума. — Здесь есть некоторая, я бы сказал, даже лапидарная разница…

— Мне это все едино.

Вахтер бесстрашно встает против Пекара и обеими руками колотит по шлагбауму, чтобы было ясно, кому он принадлежит.

— У кого нет разрешения на вход, тому на объекте делать нечего, — цитирует он действующие правила входа на объект. — Сегодня я пропущу козу, завтра кто-нибудь приведет верблюда, а потом сюда притопает вся «Книга джунглей». Кто не может предъявить пропуск, оформить карточку посетителя, отметить время прихода и ухода, цель посещения, подпись референта, — у того дело швах.

Пекар не желает этого понимать, потому что видит, как только что на объект проскользнул какой-то дядя с собакой, уже на первый взгляд не чистопородной.