Владимир Козлов - Сестра Морфея

— Я не знаю, но, то, что я не хамелеон это точно. Замечаю иногда, что днём они у меня зеленоватые, а вечером василькового цвета. А ночью когда я выхожу на промысел, — пошутил он. — У меня глаза становятся кроваво — красными, и тут я начинаю понимать, что пора испить кровушки из женского горла.

— Тьфу, — брезгливо сплюнула она через опущенное стекло, — чушь несёшь. А я знаю причину перемены твоих глаз.

— И какова же она по твоему умозаключению?

— Это бог тебя наделил качествами сиамского кота. Днём ты командир с зелёными глазами, а вечером викинг, но уже с синими глазами. Они тебе дарованы, чтобы женщины в твоих объятиях трепетали. Ты их поочерёдно пользуешь, поэтому и выглядишь не на шестьдесят лет, а на сорок. Медицина давно доказала, что секс самое радикальное средство для продления молодости. А на твой вопрос отвечу без излишней скромности. В изменчивости моего поведения виноват только ты. Не знаю, как правильно тебя обозвать, процессором или стартёром. То заводишь меня как юлу, то глушишь без причины и боком мимо ходишь. А я в первый день нашего знакомства узрела, что быть вблизи тебя — значит пожать твой биологический возраст. Слушать тебя и что важно запоминать, — значит обладать твоим кругозором и риторикой. Ведь недаром тебя в городе называют Серёга Платон!

Он весело и продолжительно расхохотался.

— Это преувеличение, — успокоившись, сказал он. — Платоном меня прозвали не за философские изречения, а за обещания, которые всегда выполнял. Пообещал бассейн на пятьдесят метров сдать, к Новому году, — получите. Пообещал ДЮСШ по настольному теннису построить и открыть к сроку, — получите. И так было со всеми спортивными сооружениями, которые были пущены в эксплуатацию в мою бытность главным спортивным функционером. И за это один директор завода на конференции и нарёк меня Платоном. Чудно конечно получилось, вроде не по делу назвал, но кличка с тех пор прилипла ко мне.

— Это всё равно не меняет дела, — взволнованно выдавила она из себя, — но конфеты на третий этаж лучше сейчас завести, чем вечером. И за одно, надо купить что — ни будь на закуску.

Сергей Сергеевич вновь мысленно отметил переимчивость её поведения. Двадцать минут назад она была уравновешенная, спокойная и даже высказывала нормальные слова. А сейчас от неё веяло внутренним бунтарством. Он тронулся с места и направился к своему дому. На третьем этаже он передал коробку конфет зятю Людмилы Фёдоровны и, не задерживаясь ни секунды, поднялся к себе наверх. Из холодильника достал свежих овощей, колбасы, сыра, пол литровую банку мёда и бутылку краснодарского вина. Всё сложил в пакет и сев в лифт, спустился вниз с твёрдым намерением, споить Людмилу Ивановну. После чего как англичанин не прощаясь, должен покинуть её квартиру.

Он был благодарен ей за помощь в мышиной возне, которую начал Хаджа, — не более. Он понимал, что работая рядом с ней, она будет стараться как можно скорее опутать его, и затащить под своё одеяло. Уже сейчас она откровенно намекает на близость. Этого он допустить не мог. Не потому что она его как женщина отталкивала. Она могла нравиться мужчинам, но ненадолго. Было в ней что — то такое непредсказуемое, можно сказать еле уловимое бешенство в глазах. От чего, от неё всегда веяло штормом. Если понятнее выразиться, с этой женщиной вести разговор на повышенных тонах он бы не рекомендовал никому. А если уж попал ей не в милость, то нужно смотреть прямо в её глаза, а отвернёшься или зазеваешься, то есть перспектива получить по голове удар увесистым предметом. Именно такой она представлялась Сергею Сергеевичу. Он уже давно для себя решил, что никакого повода к близким отношениям не намерен ей давать.

Положив пакет на заднее сиденье, поправил зеркало со своей стороны и, несмотря на Людмилу Ивановну, сказал:

— Закуски я набрал целый пакет, так что в магазине делать нечего. Обмоем сегодня хорошо мой первый рабочий день и нашу удачную совместную акцию за справедливость!

— Хорошо не получится, — отрешённо сказала она, — спиртного мало.

— Я это предусмотрел. В пакете лежит большая бутылка вина.

— Вино я люблю. Хаджа меня при первой встрече вкусным вином угощал. Рассказывал мне, что в партии власти нашего города не последнее место занимает. Думаю, он надолго забудет вкус такого вина. В ближайшее время он будет создавать свою партию под названием «пролетарское единство» или христославить пойдёт в благотворительные организации.

— Туда его не пустят.

— Но ведь давали ему, кредиты в банках. А банкротов банкиры не жалуют.

— Ты забыла о Смородине. Без его помощи ему и копейки бы не дали. И на сегодня давай забудем о Хадже. Праздник не будем портить.

— Ну, нет уж, — почти встрепенулась она. — Он особь из социально враждебной среды, поэтому я ему, сегодня устрою бессонную ночь. Пускай по темноте сходит к своему куму, церковному сторожу Лёше и поплачется в жилетку.

— Слушай, ты откуда о нём так много знаешь? — удивился Платон, — он, что анкеты тебе писал?

— Было у нас время по откровенничать, — обратила она взор на Сергея Сергеевича, — но ты не думай, ноги я перед ним не раздвигала. Не заслужил!

— Да мне вроде, как то до этого и дела никакого нет. Ты женщина свободная и вольна распоряжаться ногами по своему усмотрению. Биологические процессы полезны любому существу.

Она пыталась его перебить, но он не дал ей.

— А вот кум его Лёша, церковный сторож, давно в контрах находится с нашим недругом. За автобус, на котором ты ездила по школам, Хаджа остался ему, должен приличную сумму. Вот уже полтора года он у своего кума отсрочки просит. А этот кум в советские времена был заместителем генерального директора металлургического завода.

Он притормозил около её подъезда.

— Бери пакет, — сказал он ей, — а я поеду в ночной гипермаркет, припаркую там машину.

— Нет тебя одного я не пущу, — запротестовала она, — ты мне сейчас корму своей машины покажешь и будешь таков. И что прикажешь, одной мне все жрать, — кивнула она на пакет, стоящий на заднем сиденье. — Вместе, так вместе, и давай без комментариев.

«Похоже, она свою роль превышает, — подумал он. — Ведёт себя как законная супруга. Ну, ничего. Чуть позже, я тебя вразумлю»

На её слова он ничего не сказал. А молча, развернулся и вместе с ней поехал припарковывать машину. Автостоянка располагалась в двухстах метрах от её дома. Оттуда он не решился идти рядом с ней, боялся, что могут увидеть знакомые. Поэтому шёл позади неё, а она шествовала впереди, неся пакет с продуктами и вином.

В квартире, как он и ожидал, творился сплошной бардак. На сломанном диване в зале была не убрана постель, на которой валялось нижнее бельё и халат. На кухне всё та — же старая картина, — полная мойка не мытой посуды, на обеденном столе рассыпанная соль вперемешку с хлебными крошками. Только окошко ещё не успело почернеть, и поэтому в кухне было светло.