Владимир Козлов - Сестра Морфея

— Привычка и ничего с собой поделать не могу.

— Если она доставляет вам удовольствие, то вашему визави вдвойне это приятно, — ответил он. — Хорошие привычки — это не порог, а услада для души. И в следующий раз не извиняйтесь. А Людмила Ивановна мне никто. И я не уверен, что чем — то воздействую на неё. Но знаю, что на неё обижаться нельзя. Она не от мира сего и думаю, ей тяжко придётся с детьми. Но нам с ней будет всем весело. А девочка, которая показывала мастер — класс, её дочь Яна. Она будет заниматься здесь, и выступать под флагом детского дома.

— Совсем, замечательно! — убрала на этот раз она руку с его груди. — Может, при дочери она будет вести себя по — иному. А вам нужно пройтись по спортивным магазинам, посмотреть, что потребуется для полноценных тренировок, и выписывайте счёт по безналичной оплате. Наши реквизиты возьмёте у секретаря. Директор выделил на теннис восемьдесят тысяч. Хватит этой суммы? —

— Вполне, — обнял он её от радости. Она не оттолкнула его, — она просто замерла. Её глаза встретились в этот миг с выходящей из зала Людмилой Ивановной и её дочкой.

— Ещё как хватит, — радовался он, не замечая позади себя свою коллегу. — На эти деньги мы и столы купим и весь остальной инвентарь.

— Складывать, найдёшь куда? — послышался позади ревностный голос Людмилы Ивановны.

Он освободил из объятий Людмилу Фёдоровну и развернулся на сто восемьдесят градусов.

— У тебя комнатку попрошу — и пошёл к секретарю за реквизитами.

В приподнятом настроении Сергей Сергеевич вышел из детского дома. Задержавшись около парадного входа, он открыл папку и положил туда лист с реквизитами. В это время у него над головой что — то пролетело и ударилось об асфальт. Он не напугался, от внезапности, но посмотрел на предмет свалившийся сверху. Там лежал горшок в дребезги и жёлтый цветок, валявшийся в пыли. Он задрал голову. На втором этаже было открыто окно.

«Либо ветром сдуло, либо Людмила Ивановна прибегла к тяжёлой артиллерии — подумал он. — Кроме неё, Гордеевой и секретаря на этаже никого нет».

По его логическому раскладу выходило так; — Гордеева не позволит, — секретарь побоится, — остаётся Людмила Ивановна — диаметрально противоположная женщина, от которой ждать можно было, чего угодно. Он тогда не знал, что в кабинете директора строители производили капитальный ремонт. И только чуть позже, на День учителя, он точно узнает, откуда летел горшок.

Привезли новые столы из магазина, остальной инвентарь заказали в Москве на фирме «СТИГА». Столы установили в ванных бассейна. Но как назло в продаже не оказалось нормальных сеток, а старые сетки были не пригодны. Ребятам, да и Винту столы опробовать хотелось немедленно. Выручила Людмила Ивановна. Она в присутствии Людмилы Фёдоровны заявила:

— Завтра я съезжу в Ольховскую сельскую школу, где я раньше работала и привезу оттуда две сетки, десять коробок мячей и пять ракеток. Я там с детишками в каникулы соревнования проводила. Весь инвентарь принадлежит не школе, а лично мне.

— Ты и там работала? — с удивлением посмотрел на неё Винт, — там же вроде и детей никого не осталось. Знаю, что человек пятнадцать возят учиться в Знаменку на автобусе. И кем ты там была в школе? — спросил он.

— Директором!

— Школы? — не переставал удивляться Платон.

— Школьного лагеря! — гордо заявила она, — почти месяц там проработала.

— Мы так своих студентов по сельским школам передаём на лето, — пояснила Людмила Фёдоровна, — а Ольховская школа работает, но там остались только начальные классы. И если вы нас Людмила Ивановна выручите, то получите премию в этом месяце.

Она моментально зарделась, но глаза с синевато — мутным оттенком остались неподвижные, как у манекена.

Она посмотрела на время.

— Сейчас уже поздно, но завтра хорошо бы было, в Ольховку доехать с Сергеем Сергеевичем на его машине. Добираться до неё автобусом в жару больно муторно.

— Вот он стоит, договаривайся с ним, — сказала Людмила Фёдоровна, — а бензин я оплачу.

— Я не против поездки, пускай назначает время, и поедем, — без пререканий согласился Платон, — только я сомневаюсь, чтобы в этой глуши был стоящий инвентарь. Скорее всего, это раритеты с советских времён.

— Ну как говорится, дарёному коню в зубы не смотрят, — сказала она, — а как только сетки появятся в наших магазинах, так сразу и купим.

Поездку назначили на девять утра.

На следующее утро он в назначенный час подогнал машину к её подъезду. Долго себя ждать она не заставила. В своей широкополой шляпе, шортах и топике, который оголял её пупок, она села в машину. В ноги она поставила баул, как ему показалось, хорошо заполненный чем — то.

— Что в бауле? — спросил он.

— Бутылки пластиковые, — ответила она, — молока там у одной бабки куплю. Если хочешь, и тебе возьму.

— В моём возрасте молоко вредно пить, хотя не скрываю, до некоторых пор оно было для меня лучшим напитком.

Он завёл машину и они, минуя центр города, вышли на объездную дорогу, где было разветвление на Ставрополь и в сельские населённые пункты. По указателю они повернули на нужную трассу, которая вела в Ольховку.

Полпути они ехали молча. Первой нарушила молчание Людмила Ивановна.

— Ты почему со мной последние два дня не разговариваешь? Неужели до сей поры дуешься на меня за золотую рекламу, которую я нарисовала этим уродцам в актовом зале. Настоящий мужчина меня бы щедро отблагодарил за этот дружеский шарж, а ты даже пирожка не купил. А я из кожи вон лезу, чтобы создать для тебя прекрасные условия на новом поприще. Не злись? — положила она ему свою руку на колено.

Увидав впереди придорожное кафе с вывеской «Русский аппетит», он притормозил машину.

— Сиди, я сейчас приду, — бросил он ей.

В кафе играла тихо незнакомая ему иностранная музыка. Столики пустовали. За барной стойкой скучал мужчина с. азиатской внешностью. Увидав посетителя он моментально взбодрился:

— Что будем кушать? — спросил он, отгоняя назойливую муху полотенцем.

— Ничего, а вот три пирожка с шампиньонами заверните. У меня в машине женщина от голода погибает.

— Возьмите больше, — настаивал азиат, — пирожки эти у нас в пыль уходят, только до обеда по сотне продаю.

— Ей и трёх хватит, — недовольно ответил он и протянул азиату сто рублей.

Тот подогрел пирожки в микроволновой печи и завернул их в салфетку.

— Приятного ей русского аппетита! — пожелал азиат.

Пирожки были горячие и прожигали пальцы. Он положил их перед ней на панель и предупредил, чтобы она не обожглась.

— Критика моя выходит на тебя подействовала, — взяла она пирожки, от которых исходил пар.

Сложила пирожки в одну стопку, и у неё получился трёхслойный пирог, который она поднесла ко рту.