Владимир Козлов - Сестра Морфея

…Он уже догадывался, что будет кусать она их все одновременно. И пожалел, что не взял четыре или пять пирожков. Ему любопытно было узнать, как бы она стала расправляться с пятислойным пирогом. Но его любопытство сразу пропало, после того, как она проглотила пирог. Он не мог видеть за её широкополой шляпой, как она его кусала, но, то, что не разжёвывала, было ясно. Потому, что и минуты не прошло, как она выкинула в пепельницу салфетку и сказала:

— Очень вкусно, но мало!

— У тебя, что яма желудка? — приподнял он полу, у её шляпы, — тридцать три жевательных движения нужно делать, а ты как пиранья одним махом истребила всё, тем более горячие. Вкус грибов, наверное, не почувствовала?

Она рассмеялась и сказала.

— Откровенно сказать, я грибы приняла за ливер. Грешным делом подумала, что ты решил меня вместо настоящих пирогов накормить малюсенькими пончиками. Хотя они мне по вкусу пришлись. Спасибо тебе! И ещё мне понравилось, что ты меня назвал пираньей. Экзотическим ужасом отдаёт. Называй меня всегда так. А пирожки хороши!

— Ладно, на обратном пути ещё возьму, если не наелась, — и он нажал на педаль газа, сорвавшись с места.

— Ты куда, так разогнался? — остановила она его. Ольховка сразу за кафе стоит, а дальше Салтыков и Герасимовка.

— Я по этой дороге ни разу не ездил, — развернулся он, — думал, до твоей деревни километров тридцать будет, а по спидометру восемь выходит.

— Ольховка не деревня, а село, — поправила она его, — видишь, церковь стоит, а рядом сельсовет с российским флагом. Вот нам к нему нужно проехать. Там ты меня подождёшь, а я схожу в школу и за молоком. Можешь для интереса заглянуть в местные магазины. Если увидишь там вино Массандра, купи не поскупись. Обмоем инвентарь. Уверяю, он тебе по душе придётся.

— Что ты можешь соображать в инвентаре для настольного тенниса, если ты тренер по волейболу и не знаешь, ничего о профессиональных мячах «ГАЛА». Ты что в детском саду работала всю жизнь с резиновыми мячиками? И про Массандру забудь, её у нас в городе нет, а тут в деревенском сельмаге для нас с тобой выставят. Держи карман шире.

— Ты чего разворчался, — добродушно произнесла она, — не хочешь покупать, — бог с тобой. Я обойдусь молоком. А мячи мне по хрену какими играют, прыгают и ладно.

…Он припарковал автомобиль около сельсовета.

Она сбросила свою шляпу и, взяв сумку, важно вышла из машины. Не спеша закрывать дверку, она величественно обвела вокруг площадь, которая являлась центром села.

Увидав знакомую тётку, вышедшую из магазина, помахала ей рукой и только после этого закрыла дверцу автомобиля и направилась навстречу ей.

Они о чём — то с ней начали беседовать, затем к ним подошли ещё две женщины и мужик с пустой корзиной.

Платон обратил внимание, что все они устремили свой взгляд в его сторону. Тогда он вышел из автомобиля и направился к крыльцу, с вывеской «Продукты». Проходя мимо кучки селян, в центре которой находилась Людмила Ивановна, с ним все почтительно поздоровались. Он им ответил на приветствие, но направление не менял, шёл целенаправленно к магазину, и вдруг позади его резануло по ушам:

— Серёженька, любимый, не забудь купить, вина хорошего и что ни будь на десерт? Помни, у нас сегодня семейный фуршет намечается дома!

Он остолбенел от внезапности, и замедлил шаг. Понятно было, что она представила его своим мужем. Послать её подальше от «любимого», вместе с её семейным фуршетом у него воспитание не позволяло. А повернуться к ней и сказать «хорошо любимая», у него на это артистизма не хватало. Поэтому он обошёлся только отмашкой руки.

Войдя в магазин, он обомлел на полке стояли недорогие Массандровские вина, дешёвый миндаль и крымские груши.

— Откуда такое богатство? — поинтересовался он у продавца.

— Из Крыма вестимо, — ответила продавец, — вы не первый удивляетесь нашему прилавку. Два года назад обзавелись магазином. Вот нас крымские родственники регулярно снабжают своим товаром. И нам хорошо и народу приятно. А вы что желаете? — спросила она.

— Бутылку Массандры, килограмм груш, килограмм миндаля и килограмм фиников.

— И рулон туалетной бумаги возьмите, — прошептал ему кто-то сзади. Он обернулся. Позади него стоял мужчина с корзинкой, который крутился минуту назад около Людмилы Ивановны.

— Это не обязательно, — нахмурился Платон.

— Жинке пригодится, а то она у нас в прошлом году в школьном туалете ежедневно в течение трёх недель тырила её. Я там завхозом работаю, замучился закупать бумагу. А перед уходом ёршик спёрла, для чистки унитаза.

— Она мне не жена, — отрезал Платон, — и туалетную бумагу Людмила Ивановна покупает в Секонд Хенде.

Мужчина в брезгливой и глупой улыбке скривил рот.

Продавец не спешила отпускать быстро покупателя. Она взвешивала медленно и прислушивалась к разговору мужчин.

— А зачем тогда Массандру берёшь с десертом?

— Вам в письменном виде написать или на слово поверите, — начал нервничать Платон.

— Вы не обижайтесь на меня, просто хочется пообщаться с новым человеком. Не жена, так не жена. Мне всё равно. Но если бы Людка туалетную бумагу не воровала, осталась бы в школе работать. Поэтому её уволили, как не выдержавшую испытательный срок.

— Я уверяю вас, — доказывал он завхозу. — Мы с ней всего лишь коллеги. Работаем вместе в детском доме и приехали сюда в школу по делу. У неё здесь личный инвентарь для настольного тенниса остался, она хочет его забрать.

— Да у нас отродясь в настольный теннис не играли. Летом в лапту да в городки гоняем. Зимой дома сидим около телевизора. И в наш спортивный зал теннисный стол не влезет. Там два мата лежат, канат к потолку подвешен, да самодельную шведскую стенку присобачили. У меня в доме спальня и то больше, нашего спортзала. В середине июня она приезжала к бабке Седуновой с полным баулом, а уж что было в нём мне не известно. Но уезжала она на автобусе с пустым баулом. В руке лишь бутылка молока, полуторку держала

— Спасибо за информацию, — сказал Платон, когда взял товар и расплатился за него. — Мне повезло, что встретил вас. И, пожалуй, рулончик бумаги я приобрету на всякий случай. Память ей всколыхну, — и положил на прилавок пятирублёвую монету.

— Да вруша твоя Людка, Тимофеевич, — сказала продавец, — ты посмотри мужик какой справный, — подавая ему рулон туалетной бумаги, — не может быть у неё мужа с такими умными глазами. А если я ошибаюсь, то вырви мне глаз!

— Не ошибаетесь! — расплылся в улыбке Сергей Сергеевич и, забрав покупку, вышел из магазина.

— Доброго здоровья! — пожелали ему вслед селяне.

«Всё — таки учтивость на селе ещё осталось», — подумал он и направился к машине.

Людмила Ивановна появилась минут через двадцать. Он обратил внимание на сумку, ему показалось, что объёмнее она не стала.