Владимир Козлов - Родиться Царём

Кровельщики взяли авоську, и вышли из бытовки. Купив в сельмаге целую авоську вина и много закуски, они через полчаса вернулись назад. В бытовке витали флюиды. К этому времени около Ломоносова лежало только три металлических рубля с изображением Ленина. Он сидел и беспрестанно скрипел зубами. Когда от него ушли и эти деньги, он грязно выругался на всю бытовку, и вышел из неё.

— Скрипел бы зубами меньше, глядишь, деньги целее были, — вслед бросил ему Черныш.

— Ты давай не подначивай а то не ровен час мне под горячую руку попадёшь. Сам меня шакал обул, — бросил с улицы Ломоносов, и вернувшись назад в бытовку, ударил со всей злости кулаком по столу.

— Ты же шкура подыгрывал Грачу, чтобы жадность свою порадовать, — заорал он.

Его глаза сверкали красноватым отливом. Недобрый взгляд Ломоносова ничего хорошего для Черныша не предвещал. Было ясно, Митька вошёл в фазу бешенства.

— Дмитрий, ты чего, я же не виноват, что мне карта идёт, — злорадствовал Черныш, — успокойся, засоси лучше вина и присаживайся к столу. В очко сейчас сыграем, я в долг тебе полторы сотни могу дать без всяких разговоров.

— Не надо мне твоих подачек. Ты чухонец барсуковский все помарки мне отбил. На двух крупных сварах зарезал начисто. Надо было этого Грача на перекрёстный ход брать, — уже более спокойно сказал он, и откупорил сразу пять бутылок вина, протянув первому бутылку вина Олегу.

— Нет, я этот червивый «коньяк» не пью, — отверг угощение Олег, — мне бы, благородного вина, из венгерского ассортимента, что я вчера покупал себе.

— Дай денег Ваське? — сказал Митька, — он быстро управится.

Олег отсчитал мелочью Косареву четыре рубля, положил их на край стола. Потом стал дожидаться, когда мужики выпьют открытое в бутылках вино.

Черныш допил своё вино и, не вставая со скамейки, выбросил, пустую бутылку на улицу через открытую дверь.

— Ну, что, сгоняем в очко? — предложил он Олегу.

— Вы вначале научите, как очки считать? — попросил Олег.

— Считаешь очки, так же как и в свару, — учил Митька.

— Главное, чтобы перебора не было. Двадцать два очка, — это уже перебор. Два туза — золотое очко. По ходу дела научишься.

Митька хоть и бычился на Черныша, но в долг у него всё — таки сто пятьдесят рублей взял и стал первым банкиром на очке.

Косарев побежал в магазин Олегу за благородным вином. Когда он вернулся, Митька вновь сидел с копейками и пил следующую бутылку вина.

У Черныша тоже денежная куча значительно ниже была. Банк в это время держал уже Олег.

— Хоть не отлучайся никуда, — сказал Косарев, — не успеешь выйти за дверь, а у Митьки опять денег шиш да маленько осталось.

Митька не выдержал и ударил кулаком по столу, отчего вся оставшаяся мелочь покатилась по полу.

— Ничего не могу понять блядский потрох, — брызгал он от злости слюной. — Карта будь — то заколдованная, вся Грачу идёт. Пойду, может, найду его оброненную сотню. Глядишь, прозрю и найду спасательную купюру?

— Грач птица весенняя, кормится на полях и лугах и питается грызунами, червями на вроде вас, — многозначительно заявил Олег.

Никто не понял его брошенной фразы. Все ждали финала игры. Косарев открыл Олегу бутылку и поставил перед ним:

— Давай я тебе деньги складывать буду в пачку? — услужливо предложил он Олегу.

— Не утруждай себя? Мне никакого труда не представит самому эту приятную операцию провести! Вот сейчас, только дядя Толя последнюю тридцатку мне проиграет.

У Черныша тряслись руки. На лбу выступили синеватые прожилки. Было видно, что надежды на выигрыш он все потерял.

— Открой мне Васька бутылочку? — обратился Черныш к Косареву, — проглочу на счастье. Как только пятнадцать рублей останется, так сразу завяжу с игрой. Впереди выходные на пиво и вино надо оставить.

Но Олег лишил его и выходного довольствия, отбив у него всё до копейки.

Он сложил все деньги, в толстую пачку не пересчитывая. Примерно он знал, что выигрыш его составил около тысячи двести рублей.

Положив пачку в карман брюк, он взял свою бутылку и вышел с ней на улицу сев около бытовки на шпалу и начал с удовольствием пить вкусное вино.

— Больше эти колхозники никогда со мной не сядут играть, — размышлял он. — За два дня они мне проиграли почти три тысячи. На эти деньги я могу себе купить однокомнатную кооперативную квартиру, но она мне в данный момент не нужна, а там жизнь покажет.

Мужики в это время обмывали свой проигрыш дешёвым вином и тихо, как им казалось, разговаривали. Но Олег не только видал, что творилось в бытовке, но и отчётливо слышал всё, о чём они говорили. Не думал он, что его уход из бытовки приведёт к серьёзным стычкам двух закадычных друзей.

— Может он шулер, какой, прикинулся дурачком и раздевает нас потихонечку, — донёсся до Олега голос Черныша. — Я слышал про таких игроков.

— Молод он для шулера, он и в армии, наверняка не служил, — резюмировал Митька. — Ты посмотри на него он совсем ещё ребёнок, просто он умный. Просчитывает все наши ходы и деньгами нас не давил, как ты меня падла срезал два раза, — зло зыркнул он на Черныша.

— Это кто падла, — возмутился Черныш, — не посмотрю, что ты кум бригадира, быстро врежу по гундосой харе.

— Это у кого гундосая харя? — взревел Митька и привстал со скамейки. — Ах ты, мешочник соломенный, — схватил он своего напарника за грудки.

В бытовке моментально возникла потасовка с элементами французской борьбы. Потом из дверного проёма вылетело тело Черныша и распласталось на мелких кусочках гравия и битума. Не успел он встать, как к нему подлетел Митька и ударил того в бок ногой.

Черныш взвыл на всю стройку. Хоть и потеряв равновесие, но на корячках проворно дополз до двери. Схватив в руки подпирающий дверь заступ, начал дубасить им Митьку по всем частям тела. Косарев с Модестом пытались вырвать у него это холодное оружие, но тот, махая заступом перед их лицами, близко не подпускал к себе. Из окон школы высунулись отделочники и начали кричать на драчунов.

Остановился он тогда, когда из Ломоносовской головы брызнула кровь. Черныш откинул заступ дальше от бытовки и, наклонившись над распластанным другом, на правах победителя гордо заявил:

— Сам курносая падла, ещё под салазки надумал мне бить. Хоть раз руку подымишь, окуну в котёл со смолой.

Митька постанывая, и держась за бока, пошёл обмываться к крану. А Олег удивлённый таким исходом игры решил снять с себя маску комсомольца.

Перед бригадой уже предстал поборник уголовного кодекса:

— Гражданин Черныш, ты же коммунист, а чуть не убил победителя социалистического соревнования, и к тому же своего лучшего друга. Как ты посмел Дмитрия Лопатина лопатой избивать? Вон смотри, все бабы наши с автобуса из окон вывалились. Тебя же в тюрьму за это посадят, а коммунистам там туго живётся. Специальных тюрем у нас, в СССР пока для коммунистов не создали. Всё сталинское осталось.