Альберт Спьяццатов - Ребро жестокости

– Ясно.

Пако сделал глубокую затяжку, снова передал самокрутку Пепе и полез за руль. Он с видимым удовольствием уселся в удобное водительское кресло, включил зажигание и невольно засмотрелся на праздничное мерцание приборной панели. Дядина машина была не в пример современнее и комфортнее его собственной. Пепе постучал по стеклу.

– Отогнать твой «понтиак»?

– Да, брат, держи вот ключи, можешь им пользоваться, как тебе заблагорассудится. Только не ушатай мне его совсем.

– Будь спокоен, Пако, всё будет ровно.

– Что ж, удачи тебе, кузен.

– И тебе, брат. Да хранит тебя Господь и Пресвятая дева Мария.

Взревел мотор джипа, автоматическая дверь гаража поползла вверх, и двоюродные братья разъехались во дворе. Так, американский гость покинул гостеприимное гнездо семьи Гутьересов из Хуареса и отправился дальше на юг в поисках уготованной ему небесами доли.

Джек в это время нежился в «джакузи» в своём номере отеля «Каса Мехор», сочиняя в голове очередную версию отчёта о результатах наблюдения за подозреваемым в угрозе национальной безопасности, пытаясь, по совету своего старшего друга Джеймса Боша, проявить креативное мышление. Местные агенты наружного наблюдения к той минуте по разным веским причинам оставили свои посты вокруг дома сеньора Фелипе Гутьереса.

Пако не останавливался всю ночь, чтобы уйти как можно дальше до того момента, как спохватится Морган. Наутро следующего дня джип, который он вёл, был остановлен на въезде в очередной заштатный городок людьми в штатском, вооружёнными автоматическими карабинами. Их лица были скрыты под лыжными масками. На обочине уже стояло с десяток других машин и зловещее отсутствие их водителей в салонах невольно наводило на самые дурные мысли и предчувствия. Человек, остановивший Пако, показал ему жестом, чтобы он вышел из машины и потребовал предъявить документы. Представившись сотрудником генеральной прокуратуры, он начал внимательно, страничка за страничкой, изучать синий паспорт Пако, потом его водительские права, медицинскую страховку. Его напарник тем временем тщательно обыскивал джип дяди Фелипе. Когда он объявил, что «всё чисто» и Пако всё-таки отпустили восвояси, тот вознёс к небесам самую жаркую благодарность. Он чутьём понимал, что если бы в бардачке у него нашлось оружие, его жизненный путь вполне мог оборваться за обочиной этого шоссе. Проехав пару миль, он остановился у придорожного поклонного креста, упал на колени и зашептал какие-то одному ему ведомые молитвы. Например, он просил Господа и Пресвятую деву Марию о том, чтобы его миновали пули врагов и полиции, чтобы ему была дарована неуязвимость и чтобы его собственная рука настигала цели без промаха. Пако уже давно забывал в своих молитвах, как и на исповеди, о каком бы то ни было покаянии в совершённых убийствах и прочих злодеяниях, допущенных им в отношении ближних. Ему это казалось чем-то второстепенным и необязательным. Заступничество сил небесных, на которое он уповал, должно было по его представлениям распространяться исключительно на его собственную персону. Забавно, что в этот же момент сотни других мужчин по всей стране возносили ввысь схожие молитвы. Пако сам смог убедиться в этом, когда на расстоянии нескольких миль от Сакатекаса он увидел грузного человека в чёрном, который, стоя на коленях в пыли за обочиной под раскидистой сенью мескитового дерева, истово молился жуткой статуэтке «Святейшей смерти», очевидно установленной здесь кем-то из «Омегас». Это была небольшая, ростом с годовалого ребёнка, фигурка скелета в красном балахоне, украшенная многочисленными подношениями армии поклонников картеля – разноцветными бусами, позолоченными чётками и искусственными цветами. Её леденящая кровь улыбка скалилась из–под капюшона, а костлявая рука решительно сжимала острую косу.

Хуанита вышла из дома в обычное для дня свиданий время. За те два года, что она встречалась с Джимом, у них выработалась своеобразная рутина. Они встречались по два раза в неделю в среднем. В начале каждого месяца он вручал ей кругленькую сумму в конверте, «на булавки», как он говорил. Однажды она даже познакомила его со своей матерью и младшей сестрой Анхеликой, когда пригласила его на домашний ужин. Мать приготовила куриную энчиладу, очень старалась ему угодить, и всё приговаривала: «Да хранит вас Бог, сеньор». За эти последние два года они все трое, благодаря Джиму, успели привыкнуть к сытой жизни и достатку и испытывали к нему вполне естественную благодарность.

Обычно Хуанита сразу садилась в одно из такси, дежуривших на стоянке в её родном переулке. Знакомые водители в дни свиданий, даже не спрашивая адреса, сразу привычно везли её в дом Джима, арендованный УБН. Правда, в последнее время он всё чаще предпочитал ночевать в отеле «Каса мехор», поближе к консульству, чтобы не тратить время на транспортные пробки. К вящей досаде Хуаниты на этот раз стоянка такси пустовала. Это означало, что ей предстояло проделать значительное расстояние пешком на шпильках по выщербленному асфальту запущенных тротуаров до ближайшей автобусной остановки, если только не посчастливится остановить попутное такси. Ей показалось странным, что район уже успел обезлюдеть, и что все близлежащие лавки были уже закрыты в столь ранний час. Её торопливые шажки отдавались гулким эхом в пустынном лабиринте, образованном удушливым скоплением жалких лачуг. И чем дальше она шла, не встречая признаков жизни, тем больше её душой завладевали жуткие и тоскливые предчувствия. Невольно обернувшись, она увидела, что за ней, держась на расстоянии, идут двое мужчин в белых рубашках, чёрных брюках и масках «чумных докторов» с длинными клювами. Хуанита сбросила туфельки и побежала босиком. Двое в масках тоже перешли на бег, впрочем, не шибко быстрый, по-прежнему держась на расстоянии.

– Э–ге–гей, Хуанита! – прорезал темноту чей-то хриплый голос. – Что, торопишься отсосать у жирного гринго?

Она, задыхаясь, подобно слепнущему мотыльку, летела к ближайшему источнику света, уютно лившемуся из окна на втором этаже жилого здания, стоявшего на пригорке в отдалении, впереди. Один из тех двоих мужчин догнал её и теперь бежал рядом с ней, повернув к ней голову, чуть ли не касаясь её плеча длинным носом своей жуткой маски. Хуанита в ужасе обернулась на бегу. Второй всё так же бежал на расстоянии сзади и на ходу снимал её со спины на видеокамеру. Домчавшись, наконец, до двухэтажного дома, она различила в оконном проёме голову человека, который устало курил, высунувшись на улицу.

– Помогите, сеньор! – закричала она срывающимся голосом. – Вызовите полицию!

Голова медленно повернулась в её сторону. В электрическом свете мелькнуло одутловатое лицо, мутные глаза. Человек был мертвецки пьян.