Альберт Спьяццатов - Ребро жестокости

– Ты чего не спишь, козёл, тупица? – хрипло крикнул ему ближайший преследователь Хуаниты. – Я твою рожу запомнил, если что.

Мужчина, вмиг протрезвев, в непритворном ужасе отпрянул от окна, потом резко захлопнул ставни и задёрнул шторы. Спустя секунды свет в его доме погас.

Хуанита взвизгнула, наступив на бегу босой ногой на бутылочные осколки. Преследователи отозвались животным гоготом. К ним присоединялись всё новые и новые мужские голоса, глумившиеся над Хуанитой, выкрикивавшие грязные, липкие оскорбления в её адрес. Казалось, они прятались повсюду вокруг неё. Прихрамывая и волоча пораненную ногу, она остановилась. По её щекам катились крупные чёрные слёзы, текла дорогая тушь от «Живанши». Из-за забора одного из частных домов, кое-как сколоченного из кусков фанеры и обрезков жестяной кровли, медленно вышел крупный амбал в маске Зорро. Он тоже был в белой рубашке, забрызганной алой кровью. В правой руке он нёс бейсбольную биту, обшитую металлическими пластинами с мелкими шипами. Бежавший рядом с Хуанитой парень в маске с длинным носом, теперь возбуждённо прыгал вокруг неё, как взбесившийся шимпанзе. Дородный «Зорро» медленно приближаясь к Хуаните, схватил биту обеими руками, медленно разворачивая свой заплывший жиром корпус левым боком, словно готовясь к удару по летящему мячу.

– Ну что, Хуанита, отбегалась? – глухо сказал он, и его голос потонул в безумном смехе невидимых истязателей, обступавших её, теснясь со всех сторон.

Они окружили грузовичок мрачной, матерящейся толпой на склоне и за шиворот выволокли Родриго Воланте, водителя из местной бакалейной лавки, из-за руля. Пока парни выгружали ящики с пивом, Койот отвёл его в сторонку.

– Ну что, козёл, – обратился он к нему тем таким задушевным тоном, который был способен в зародыше убить любую надежду на благополучный исход. – Сколько ты платил «Индейцам» за защиту? Соврёшь, убью.

– С-с-с-то, – еле как выдавил из себя мужчина. – С-с-сто пятьдесят долларов.

– Отлично, значит, нам ты будешь отстёгивать по две бумаги в месяц. Сделаешь первые двести долларов на той неделе, ты понял меня, козёл?

– Д-д-да, я понял, – у водителя до сих пор зуб на зуб не попадал.

– А чтобы ты не думал, что мы шутим, – Койот хищно ощерился и скорчил гримасу, изобретая способ поглумиться над жертвой так, чтобы можно было развлечь свою банду. – Ты сейчас нам спляшешь. Эй, Пепито, шмаляй-ка этому козлу по копытам.

Пепе, одурманенный испарениями марихуаны в головной мозг, издав гортанью довольное похрюкивание, подошёл вплотную к шофёру и сразу принялся стрелять, целясь тому в ноги, то в левую, то в правую, потом в произвольном порядке. Лиловые кровоподтёки вокруг глаз на лице Пепе ещё не выцвели после взбучки, полученной им от новых дружков во время прописки, но молодой человек, казалось, был всем доволен. Ни одна видеоигра не доставляла ему до сих пор столько удовольствия, как его новая жизнь в банде. Когда он попал шофёру в левую ступню, тот застонал и, наконец, остановился с умоляющим видом в глазах.

– Хочешь жить, умей вертеться, козёл, – сказал Койот на прощание охромевшему Родриго. – С тебя две бумаги в четверг. Не приведи Господь тебе их не сделать.

Люди Койота занимали пустующие и оставленные «Индейцами» лачуги на склоне Сьерры и начинали отстраивать свои собственные. Стройматериалов не хватало, поэтому подати для местных жителей, обладающих какими бы то ни было доходами, были увеличены.

Дома жена Родриго промыла и перевязала глубокую рану в ступне. Пуля прошла навылет. Переговаривались шёпотом, чтобы не разбудить дочерей, спавших на матах в другом конце той же комнаты. Родриго наотрез отказывался бежать из города в Тамаулипас, где жили родственники жены.

– Как ты не понимаешь, Фелисита, – шептал он, и ей казалось, что даже в его шёпоте слышится отчаяние. – Везде, везде будет одно и то же. Сейчас время такое, никуда не денешься. Там «Омегас», эти потрошат народ ещё хуже, они как стая бешеных волков, если не веришь, сама поспрашивай у своих.

Однако на самом деле он бы рискнул. Просто он сильно сомневался, что кому-то в Тамаулипасе вдруг понадобится иногородний водитель за триста долларов в месяц. Тем более, что в последнее время благодаря сверхурочным и командировочным, когда он начал мотаться по частным поручениям через северную границу с грузами, он получал от хозяина до четырёхсот долларов и выше. Получалось даже откладывать. Теперь Родриго был просто одержим своей целью скопить достаточно деньжат, чтобы обеспечить обеим дочерям обучение в местном колледже. Он буквально надрывался ради осуществления этой завладевшей им мечты, и готов был реально положить на это свою жизнь. Фелисия благодаря женскому чутью знала о его потаённых мыслях и снова попыталась воззвать к его разуму.

– Ты ведь даже не сможешь заплатить «размалёванным» в четверг. Хозяин вычтет из твоей зарплаты за пиво, которое они у тебя забрали, – прошептала она.

Но Родриго уже отвернулся к стене и притворялся спящим. В следующую пятницу, утром, Пепе застрелил Родриго в спину из-за угла прямо напротив его лачуги, на глазах у семьи и соседей. Он подошёл к распластавшемуся в придорожной луже телу и разрядил в него всю обойму, добив несчастного шофёра «выстрелом милосердия» в затылок. Это было его первое убийство, но он уже успел вытатуировать под глазом слезу накануне, потому что не сомневался, что придёт к успеху, по крайней мере, в этот раз.

Соседи, наблюдавшие, за казнью из окон лихорадочно перебирали в уме список вещей, которые они могли бы продать, заложить в ломбард, своровать. В доме Родриго испуганные девчурки дрожали и плакали навзрыд, пряча свои головки на груди у матери, бессильно опустившейся на земляной пол и судорожно прижимавшей их к себе. Не нужен им был колледж, Родриго, теперь придётся матери самой учить их, как отыскивать грошовые заработки на улице, когда они переберутся в Тамаулипас. Вместе они смогут выживать ещё какое-то время. До тех пор пока не пробьёт их час присоединиться к своему любящему папе, который будет терпеливо ждать их на небесах, в горних пределах, там, где люди уже не убивают других людей из-за денег.

Джек понуро упаковывал вещи в чемодан. Задание Нила можно было считать проваленным, и он не знал какой реакции ожидать от своего непредсказуемого начальника. С одной стороны слежка за парнем в целях установления угрозы национальной безопасности США, конечно, была поручением из серии «принеси мне то, не знаю что», и это откровенно раздражало. С другой стороны, надо было признать, что максимума своих профессиональных качеств за время пребывания в Хуаресе Джек не проявил. До отъезда в местный аэропорт оставалось ещё несколько часов, и он решился в последний раз навестить Джима.