Роман Солнцев - Полураспад. Очи синие, деньги медные. Минус Лавриков. Поперека. Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции. Год провокаций

Никита, опустив голову, шепотом же ответил:

— Уронил в кино, раздавили. Новые не успел купить.

— Ну-ка, мои!.. — Капитан достал из кармана кителя солнцезащитные очки. — Надеть! Быстро!!!

Чтобы получилось правдоподобнее, Никита замотал головой.

— Надеть, говорю! — замычал в ярости усатый капитан.

Никита надел очки капитана и увидел зеленых людей в зеленом мире.

— А?! — капитан смотрел на лейтенанта. Тот, как пес, навострил уши, но еще не понял.

— А белые перчатки? — продолжал зеленый капитан, вися над Никитой.

И Никита вспомнил подробности. По телевидению рассказывали, что у маньяка, который ловит юных девиц на окраине города в лесном массиве, насилует и убивает, именно белые печатки. Кроме того, он действует в темных очках.

— Перчатки у меня дома, — процедил Никита. — С красными кончиками.

— Ты пишешь?! — рявкнул капитан на лейтенанта. И, поворотясь к Никите, снова перешел на шепот: — Красные? Даже не отмыл?!

— Нет… это резиновые кончики, тоже красные. В магазинах такие продают. Ими хорошо сорняки дергать, — с улыбкой отвечал Никита. — Ну, и клипсы у девиц.

Ах, милая моя!.. Звенит, звенит в голове твой голос, волнами вдруг поднимается до визга, а потом звучит низко, падает до интимного, чуть хриплого шепотка: «Ну, почеМУ-У ты сего-ОДНЯ хмурый?..»

Капитан и лейтенант переглядывались, не веря в удачу. А Никита закрыл лицо растопыренными ладонями. Ему хотелось яростно захохотать… но эти не поймут. Решат, что играет психа, чтобы попасть в дурдом, избегнув наказания.

— Я сейчас! — Капитан бегом выскочил из кабинета, а лейтенант принялся строчить пером, уже без улыбки, водя вправо-влево круглыми от восторга и ужаса глазами.

Через минут пять-семь в кабинет вошли, скрипя ботинками, знакомый уже усатый капитан и низенький майор с помятым лицом, с тоскливым взглядом синих глаз.

Китель у него расстегнут, синий галстук сбит на сторону. Майор с минуту смотрел на задержанного.

— Муйня! — буркнул майор. — Кто же колется с первой минуты? И про пятьдесят первую статью Конституции не говорил?

— Говорил! — встрял в разговор лейтенант, чтобы сделать правдоподобнее недавний допрос.

Никита дернулся, но промолчал. Черт с ними. Что еще у них висит?

Недавно, по сообщениям телевидения, у известного депутата Государственной думы угнали «вольво» прямо от здания театра, где он смотрел с женой спектакль. Прямо под флажочком Российской Федерации укатили. А потом будто бы кто-то в него даже стрелял на дачном участке, из перелеска. Взять на себя?

— Нет… что-то не то. — майор сел у окна, закурил и, моргая от дыма, какое-то время продолжал разглядывать Никиту. — У тебя что-нибудь случилось? С чего колешься?

— Я не наркоман! — гневно дернулся Никита.

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Совесть заела? — Он обернулся к капитану. — Или что-то еще натворил?.. — И повернулся к лейтенанту. — Ну, оформляйте. Пусть займется дознаватель. Очную ставку ему. По телевидению показать. Я думаю, что-то он прячет… — И майор постукал каблуком по полу.

Капитан поразился.

— Ну, бляха-муха, если трех убитых школьниц мало, что он еще мог натворить?

Майор поднялся.

— Не знаю. — Он снова пристукнул каблуком черного начищенного ботинка. — Но там что-то есть. Возьмите на притужальник. Только не дайте задушить маманям погибших девчонок, когда придут сюда.

Майор ушел, капитан обернулся и, дернув усом, хлестнул с размаху Никите по уху. Никита вскрикнул, у него вновь потекла носом кровь. И еще ему показалось, что глаз, в который ударили вчера, треснул… всё вокруг плывет…

— Говори, с-сука! А ты пиши. Ишь, выкормили гаденыша… срочно фотографа… И в СИЗО его, в шкаф! А не будет следствию помогать, к «синим». Они его по очереди укатают.

— Нет! — завопил в страхе, сам еще не понимая: всерьез испугался или изображает страх, Никита. — Я как бы пошутил!.. я ни при чем!..

Капитан и лейтенант расхохотались.

— Давно бы так! Ишь, изображал тут… Ален Делон!

И Никита понял: тонет всерьез. Заглотили они блесну. До живота. Что ж… Не отступай. Бери на себя весь позор города, страны. Пусть радуются! И пусть она радуется с этим своим майором, у которого рыжие усики шмыгают, как у мышки…

Так вот, золотая коса Зины…

Как я уже сообщил возможному читателю этой горестной истории, Алексея Деева с внучкой Зиной познакомил — еще до ареста Деева — старик Шехер, или Шухер, если вам угодно.

Красавица — да, но красавиц много. Она поразила художника тем, что оказалась до смешного искренней. Посмотрела на его холсты и картоны, хлопнула в ладоши, воскликнула радостно:

— Ничё не поняла!.. — и уставилась голубенькими свечками на Алексея. — Ты мне расскажешь?

— Я всегда рисую только одно — борьбу добра со злом… бога с сатаной… дождя с пожаром… я Деев, я на шухере, потому — с одного боку горю, с другого мокну.

— А сатана, что ли, есть? — нахмурилась она. — Я комсомолка.

Он рассмеялся звонким детским смехом и, бегая перед ней в валенках (он уже тогда ходил в валенках круглый год, как деревенский пастушок), стал читать ей стихи, как заклинания, словно бы гудеть, как шмель, сверкая угольными глазищами и размахивая худыми руками, как ветряная мельница:

Нет, не эти!

Нет!

Она слушала, не отрывая от него глаз. Она мигом влюбилась в него, непонятного, смешного, одинокого, а он, старый пень в 30 лет, — в нее. Право же, к тому времени в его кудрях появились первые голубые, а то и седые волосы, и Алексей, стыдясь себя, начал их выдирать, наматывая на пальцы, перед зеркальцем во время бритья. А когда после истории с табуреткой его сослали в лагерь за подделку денег (напоминаю, это было еще при советской власти), юная отчаянная подружка поехала на знаменитую станцию Решоты — там, на окраине, в тайге, располагалась огороженная колючей проволокой территория — и устроилась на работу в столовую.

Она сразу заявила всем ухажерам: и вольным, и на поселении, и всякого рода «кумам», что является невестой Лехи Деева и что он их всех нарисует, если они не будут приставать.

Нашла, нашла работенку жениху! Правда, где красок взять? Есть только черные карандаши фабрики им. Сакко и Ванцетти (Зина привезла штук двадцать). А на чем рисовать? На картонках из столовского склада, на конвертах, на белом исподнем белье…