Роман Солнцев - Полураспад. Очи синие, деньги медные. Минус Лавриков. Поперека. Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции. Год провокаций

Дверь не была взломана. Правда, перед порогом натоптали, но ключ вошел в замок легко, и я, оглядываясь, как вор, ступил за свой собственный порог.

Здесь было сумеречно — все-таки и в кухне, и в жилой комнатке на окнах тюлевый полог. Я шагнул ближе, зная — с улицы не увидят, и отпрянул: мимо дома шли торопливо двое солдат с овчаркой на поводке. Солдаты были в мешковатых куртках, мятых серых брюках и тяжелых ботинках. Собака же, узкая, остроголовая, с желтым пятном вроде креста на голове рвалась вперед. И не сразу до меня дошло — а ведь голубушка идет именно по мою душу, к дверям моей квартиры — по сладким запахам духов Наташи.

Да быть такого не может — через столько часов учуять! Ведь и ветер дул, и листья летели, и машины воняли бензином… И к тому же собаки остались на службе только у пограничников. Да еще, как я слышал, у таможни. А здесь какая граница? Граница между жизнью и смертью, ха-ха? Конечно же, пес тащится с хозяевами по делам, не относящимся ко мне. Но почему же то остановится, то вернется, ткнет носом туда-сюда и — вперед, к моему тротуару, наискосок — к углу моего дома?

Я отскочил от окна. Да нет же, они что-то другое ищут. Не сошелся же свет клином на маленькой красотке?! Да и не пограничники это и не таможенники — знаю я их форму. Скорее, вневедомственная охрана какая-нибудь… или из зоны хлопчики. Или спецы из армии — им сообщили, что где-то взрывчатка спрятана, а то и наркотик… Собаки в этом деле первые помощники.

Но нежданные гости завернули за угол, в наш двор — слышу, как заливаются лаем возле подъездов родные сявки. Все-таки ко мне?! Господи, сейчас породистые когтистые лапы царапнут коричневый дерматин моей двери — мол, здесь, сюда она вошла… и пришедшие люди, погладив оскалившегося зверя, вышибут ногами филенчатую преграду на пути.

Словно кто подсказал — я вырвал из кармана измятую пачку сигарет «Прима» и, приоткрыв дверь, трясущейся рукой быстро вышелушил, сколько сумел, табака из оставшихся в наличии трех сигареток на пол перед порогом. Видел в кино — так делают. И тут же заперся. И услышал — они вбежали в подъезд. Тяжело дыша, позвонили ко мне в дверь. Не помог табачок.

Я не отвечал. Пес заскулил, ему приказали молчать. Сейчас, сейчас… Сейчас взломают, ворвутся — и овчарка бросится мне на шею. Выдам я, где прячется сейчас Наташа или нет? Как будто кто-то другой за меня холодно рассуждал. Выдам или нет? Жизнь бездарно прожита, но вот такую красоту встретил… «На мой закат печальный блеснет любовь улыбкою прощальной». Не выдам, конечно. А не выдам — на всякий случай прирежут, подозревая, что без меня не обошлось, коли собака сюда привела. А выдам — мне все равно не жить, Мамин не простит…

За дверью о чем-то негромко говорили. И — о радость! — вдруг затопали прочь, бренча спичками в карманах, позвякивая кольцом ошейника. И я понял — им дано было задание найти след, и только. А придут сюда сейчас другие люди. Надо немедленно смываться. Господи, как же повезло! Явись я минутой позже…

Машинально схватив футляр от скрипки (зачем он мне?), выскользнул в огромное пространство подъезда — по счастью, ни на лестнице, ведущей вверх, ни внизу, нигде никого не было… А куда, собственно, бежать? Если он подключил даже военных… Нам с Наташей надо навсегда покинуть этот город, эту область. Но как?

Растерянно стоял я возле своего дома — и не мог двинуть ногой. День был солнечный, почти жаркий, как летом, в Сибири случаются подобные осенние дни. Летит, поблескивая, паутина, снова набухли почки на кустах вербы и смородины, высаженных возле ржавых железных гаражей. У кого-то есть машины. Или хотя бы мотоциклы…

Что же придумать? Переждать врозь?

Совершенно непонятно, почему сразу не вспомнил о своей сестре, которая вместе с нашими родителями проживает не так далеко — в закрытом городке. Да, да, вот же где можно затаиться! Там бы нас не нашли. Но как туда попасть?.. У Наташки паспорта нет. Одному туда забраться?

Время, время идет… Может, мне срочно появиться на новой работе? Как ни в чем ни бывало. Собака указала след… Ну и что? Может, я дома и не ночевал сегодня, а там какие-то нехорошие, незнакомые люди были? Понимаю — уловки наивны… Но будь что будет. Глупо улыбаясь (наверное, так заяц тянется в пасть удава), я медленно побрел к центру города, к длинному бетонному зданию, где располагается фирма «Ромэн-стрит».

Колотюк, увидев меня, дернул себя за ус, заорал: — Кого чую? — и обнял, как отец блудного сына, постукивая лопатой ладони по спине и (чего я очень не люблю) даже по заднице. — На свако бировли кэрэл авдин… не каждая пчела дает мед, но ты!.. Наконец-то! С кем же загулял? С какими бабами кувыркался? — Да сердце прихватило… — бормотал я, выбираясь из мощных объятий. — В первой областной у знакомой медсестры полежал… — Кто такая? Как зовут? — послышался сзади грудной голос Ани-цыганки. — Еще не спала с тобой, но ревную!..