Роман Солнцев - Полураспад. Очи синие, деньги медные. Минус Лавриков. Поперека. Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции. Год провокаций

И Мамин, наконец, рассмеялся сипло. (- Как… как туберкулезный зэк… — вспоминала Наташа. — Или как гармонь… когда падает со стула.) — Ну, йето еще ничего… Золотинка моя, урок на будущее! — Закрыл глаза, потянулся и поцеловал ее в озябшее ушко………………………………………………………………………………………………………. Наташа рассказывала Андрею, снова и снова повторялась, а он видел все в лицах, потому что теперь уже знал, как выглядит Мамин, как он любит зажмуриться, при этом как бы доверчиво улыбаясь. Как бы подставляясь под удар. Охранник с широким подбородком, конечно, придумал все, что касалось приставаний Кости к Наташе, — решил занять его место в империи Мамина. И здесь нет более верного оружия, чем донос. — А Костя и не приставал… — это Наташа зачем-то уже Андрею говорила. — Так, руку целовал… веришь?

Все они — Мамин, Костя, другие — выросли на городской окраине, в Березовке, в ее избах и бараках над двумя оврагами. Брат Валерия Павел сел в тюрьму, когда Валерий перешел в пятый класс, а через три года, когда Валерий учился в восьмом, был забит до смерти охранниками в карцере — за гордыню, за то, что во все горло издевался над ними, называя «шмакодявками» и «шестерками». Думал, не тронут, побоятся… Тюрьма, прознав о смерти пахана, было восстала, но всем выдали двойную порцию каши и сахару, привезли кино про любовь, разрешили свидания… Довольно дорого оценили начальники смерть старшего Мамина.

Но брат за брата не ответчик. Юноша окончил школу. И больше нигде не учился — занимался спортом. Правда, некоторое время числился в политехническом, на радиофакультете. Получил звание кандидата в мастера по боксу и борьбе и был призван в армию. Вернулся улыбчивым, молчаливым, устроился работать тренером в спортобщество «Труд». Постепенно имя его обросло темными пугающими слухами. Будто бы все эти годы он был хранителем общака парней из Березовки и мировым их судьей. Один всего раз его хотели убить — возле магазина «Грампластинок» среди бела дня из проезжавшей мимо «Нивы» застрочили по нему из двух автоматов… и не попали. Наверно, от страха промахнулись, хотя АК выдает в секунду десять пуль! Или двадцать? Валерий остался стоять с растерянной улыбкой, а Костя и еще один охранник Мамина погнались на «BMW» за той машиной да по дороге в сторону ГЭС столкнули ее на знаменитом повороте — «тещиным языке» — в распадок. Нужно ли говорить, что живыми из нападавших никто не остался…

Теперь Валерий Петрович Мамин в фаворе у местной милиции, у него в записной книжке прямые телефоны всех начальников. Он купил им, для ГАИ и РУОП, десяток мощных «джипов» и рации южно-корейского производства. И вишневую сверкающую «Сонату» — для дочери генерала УВД на день ее рождения. Кстати сказать, она замужем за приятелем Мамина — Шуриком, который всю жизнь в профсоюзах. С тремя волосками на лысом темени, как мандолина, на пальцах левой руки выколото ЛЕНИН, на пальцах правой — ТАНИН. А на груди — дама в шляпе. Об этом покойный Костя рассказывал — они же всей компанией часто вместе в баню ездили…

Но сколько можно о Мамине да о Мамине?! Вот ведь страшилище с такой доброй фамилией. Андрей уже и сам начинает бояться этого человека. Надо вскакивать, уноситься… но куда?! Кое-какие деньги он позавчера заработал, но если с Наташей лететь сейчас куда-нибудь далеко (в Москву, чтобы затеряться? На Камчатку, где никто не подумает искать?), денег только на билеты в одну сторону и хватит… Да и есть ли у нее паспорт.

— У тебя есть паспорт? — хрипло спросил Андрей, глядя в потолок.

— Еще нет. — И она хихикнула, дернув левой ножкой. — Не успела получить. Мне он обещал сразу иностранный… У Валеры-то дипломатический из Узбекистана и синий такой, служебный…

«Валера». Многому же он ее научил… Первые же слова юной девочкиженщины, сказанные вчера ночью в постели, Андрей никогда не забудет… Не вспоминать. В другой когда-нибудь раз. Только вдохнул животное ее тепло, только обнял, ставшую вмиг мягкой, как талый воск, она и брякнула… В конце концов, она простодушна, как дитя. И пока все это — любовь, секс — для нее не более, чем забавная долгая игра…

Как же бежать и куда? Если Мамин так оберегал от всех ее, окраины города уже оцеплены, ГАИ проверяет машины, маловозрастная шпана бегает по сараям и оврагам — ведь какой-нибудь враг Мамина мог выкрасть красотку для выкупа (по телевизору каждый день показывают подобные истории), а то просто убить и выбросить…

— Пора… — прошептал Андрей и стал одеваться…

Через мгновение они стояли, готовые к бегству, возле окна, выглядывая через тюль цветом в переваренный творог — подарок жены при расставании… По улице медленно проехала асфальто-моечная машина, обдавая грязью и каплями воды стекла нижних этажей. Пролетела милицейская с синей лампочкой наверху. Шли люди, не особенно глядя по сторонам. — Так, — сказал Андрей. — Мы сейчас… сейчас… — Черт побери, что «сейчас»? Куда они сейчас? И в каком виде? Модную шляпку с пером ей, конечно, придется снять. В некоем фильме был сюжет: мужчина закатывает подружку в ковер и уносит на плече. Но у Андрея нет ковра. В чемодан? И чемодана большого у Андрея нет. Вот, только размером с портфель, чуть шире. А что, если дать ей свою одежду? Старую кожаную куртку на плечи… закатать брючины… кепку на голову…

— Нет!.. — простонала Наташа, когда Андрей шепотом объяснил ей вариант ухода. — Где я потом это куплю?

— Да мы с собой возьмем, сложим…

— Помнется же… если скрипку тоже сюда? Ах, да, скрипка… с ней-то в руке Андрей запомнится любому. Ее тоже надо в чемоданчик… Но скрипка с футляром не лезет. Если вынуть из футляра — инструмент, похожий на маленькую женщину, по диагонали умещается. А что делать с футляром? И как потом с голой скрипкой ходить, работать, зарабатывать? Придется покупать новый? А если в отсутствие Андрея залезут в квартирку, сразу обнаружат — Сабанов исчез со скрипкой, зачем-то оставив футляр… Значит, сбежал, по какой-то причине пряча от людей инструмент?..

— Одевайся, одевайся, одевайся… — бормотал Андрей, заминая в чемоданчик вокруг скрипки дорогие одежды Наташи. — Быстрее! — В голове застучала торопящаяся изумительная скрипичная мелодия из увертюры Россини к «Цирюльнику»: — Та-тата-татта… та-та-та-татта… На пол из наташиных вещей выпала маленькая записная книжка с золотой надписью «Афоризмы». — Это надо? — Нет, выкинь!.. Это его… Он поднял и открыл. «Любовь сильнее смерти, но хрупка, как стекло. Мопассан.» — Ого, решил приобщаться к ценностям цивилизации… и тебя приобщать?..

Она зарделась, выхватила у него книжечку и швырнула под кровать. И вдруг полезла за ней:

— Ой, там адрес мамы!.. — Достала, принялась листать, искать нужную страницу.