Кэтрин Хайд - Не отпускай меня никогда

– С колтунами даже вымыть не получится, – сказала Белла, пропустив слова Грейс мимо ушей. Вытащила длинные, изящные острые ножницы и занесла их у девочки над головой.

«Эх, прощайте, мои волосики!», – подумала Грейс. Лучше уж так, чем вычесывать.

– Странно, что в школе никто не заметил, – сказала Рейлин. – Учительница должна была обратить внимание на то, что ребенок неделями ходит непричесанный…

– Может быть, как раз обратила, – ответила Белла, все еще держа ножницы наготове. – Ты же не знаешь, кто сообщил про Грейс в службу опеки.

– Хм, а и правда, – вздохнула Рейлин. – Как-то я об этом не подумала.

По дороге домой Грейс никак не могла налюбоваться на свои ногти. Шла, вытянув руки перед собой, и восхищенно их рассматривала. Даже пару раз споткнулась о трещины на тротуаре. Ладно, не пару – три.

– Смотри под ноги, Грейс.

– Но красиво же!

После стрижки (получилось элегантно и стильно, но немного странно – наверное, Грейс просто еще к ней не привыкла) Рейлин сделала Грейс маникюр. Теперь у нее были настоящие накладные ногти замечательного розового цвета, с блесточками и маленькими наклейками. На среднем пальце, например, красовалась серебристая лошадка с крыльями. Грейс глаз от нее не могла отвести.

– Я рада, что тебе нравится, – сказала Рейлин.

– А я научилась говорить по-испански, – сказала Грейс, по-прежнему не отрываясь от ногтей.

– Когда?

– Сегодня.

– Вот прямо говорить?

– Ну, немножко. Я знаю, как dice en Español … собака. Perro. «Собака» по- Español – это perro.

– Снимаю шляпу. Столько испанских слов за один день! Грейс, осторожнее! Смотри вперед!

Грейс успела поднять голову и ловко просочиться между двумя женщинами, шедшими навстречу.

– Извините! – сказала она им вслед, а потом повернулась к Рейлин. – Может, сегодня тоже закажем пиццу?

– Может быть, – откликнулась Рейлин. – Только не как в прошлый раз. Я ее едва смогла в дом занести. Не знала, что пицца бывает такой дорогой! Когда курьер назвал цену, я решила, что он шутит. Кто же заказывает пепперони, ветчину, бекон и фрикадельки на одной пицце?

– Я.

– С тройным сыром? Я, конечно, слышала про двойной, но…

– Извини, что получилось так дорого. Сама сказала, можно заказать то, что захочется…

– Да. Век живи – век учись. Сегодня заказывать буду я. И говорю заранее: пиццу с сыром и пепперони. Точка.

Грейс только улыбнулась про себя. Пицца – это все равно пицца, и какая разница с чем. Ведь никто, кроме Рейлин, не станет ее покупать.

– Ты уже поняла, чем я тебе нравлюсь?

– Да, – ответила Рейлин. – Представь себе, поняла. Ты настоящий боец. И никогда не жалуешься. Это только первое, что приходит в голову. Нам с тобой надо познакомиться поближе, и тогда я составлю длиннющий список.

– Пока что хватит и этого, – сказала Грейс, снова поглядывая на ногти. На мизинце поблескивал крошечный полумесяц. – Вот закажем пиццу, и сегодня мне больше уже ничего не надо.

Билли распахнул дверь настежь и вылетел на лестничную площадку прямо перед Рейлин и Грейс.

– Почему вы не предупредили, что Грейс сегодня не придет? – рявкнул он, испугавшись собственной ярости. – Я чуть с ума не сошел. В буквальном смысле! Целый день мучился. Места себе не находил. Думал, с Грейс случилась беда. Сгрыз ногти до самого основания. На всех пальцах! Вы только посмотрите!

Однако руки показывать не стал.

Рейлин стояла, открыв рот от удивления. Потом повернулась к Грейс.

– Грейс, ты же обещала предупредить Билли!

Грейс посмотрела на Рейлин.

– Ой… – только и сказала она.

Билли остался стоять перед ними, как последний дурак, мгновенно растеряв свой гневный запал: дети в возрасте Грейс постоянно забывают о разных мелочах, глупо на них за это злиться.

– Простите, – сказала Рейлин. – Это я виновата, не надо было перекладывать ответственность на ребенка. В следующий раз сама вас предупрежу, если планы вдруг изменятся.

– Извини, Билли, – сказала Грейс. – Я не специально. Мне очень жалко твои ногти.

Билли глубоко вздохнул, выбираясь из пучин паники.

– А мы сегодня будем заниматься чечеткой?

– Нет-нет, только не сейчас. Прости, день выдался крайне изматывающий. Я даже… Бог ты мой, у тебя новая стрижка! Вот это да!

– Тебе нравится?

– Нравится?! Малышка, тебя просто не узнать. Такая стильная женщина! То есть девочка… очень стильная девочка. Ты сразила меня наповал!

– Ты еще ногти не видел.

Грейс гордо продемонстрировала Билли свои пальцы.

– Потрясающе, – сказал он. – Какое перевоплощение!

Она широко улыбнулась ему в ответ.

И тут Билли внезапно осознал, где находится. Словно лопнул мыльный пузырь.

– Господи, я же на лестничной площадке! – вскрикнул он и со всех ног ринулся к двери.

– Ага, в пижаме, – отметила Грейс.

Билли прикрыл дверь и осторожно выглянул в щелку.

– Мы думали, ты в курсе, – добавила девочка.

– Еще раз извини за вчерашнее, – сказала Грейс.

Она стояла на кухне – сесть было негде, – прислонившись к стиральной машинке, и натягивала танцевальные туфли поверх трех пар носков. Задача усложнялась тем, что носки норовили сбиться в гармошку.

– Не надо извиняться.

– А как же твои ногти? Как гляну, грустно становится.

– Вот и не надо на них смотреть, – отрезал Билли и сунул руки в карманы старого халата. Было больно – ранки не успели подсохнуть и саднили.

– Почему?

– Жалкое зрелище.

– Это все я виновата, – вздохнула Грейс, наконец-то втиснув ногу в первую туфлю.

– Малыш, послушай: я псих, неспособный справиться с легким стрессом, ты не при чем.

– Не называй себя так! – сказала она, театрально сдвинув брови. Как актриса на сцене. Вот уж точно, родственная душа.

– Кроме того, ошибка вышла непреднамеренная. И осталась в прошлом. А его не вернуть – и слава богу.

– Я думала, ты любишь вспоминать о прошлом.

– Что-то люблю, а что-то – нет.

– Но у тебя столько старых фотографий…

Она опустила обутую ногу на линолеум. Щелчок набойки прошел через все щиты в сознании Билли, как нож сквозь масло, и попал прямо в цель. Будто внезапная встреча с человеком, который причинил тебе невыносимую боль, но которого ты любил, несмотря ни на что.

Сколько лет он посвятил этому простому, совершенно неповторимому звуку?

– Я люблю вспоминать о хорошем. А об остальном предпочитаю забыть.

– Так не бывает, – ответила Грейс.

– Почему не бывает?

Она медленно шаркнула обутой ногой и прищелкнула носком, вспоминая флэп-степ, разученный на первом уроке. Потом принялась за вторую ногу.

– Есть люди, которые хотят быть счастливыми и никогда не грустить. Но так не бывает. Тут уж либо чувствуешь, либо нет. Нельзя выбрать только хорошее.