Йоханнес Зиммель - Из чего созданы сны

— Доброго дня, мадам, до свидания, господин Раймерс, — напутствовал их продавец Фриц с легким поклоном.

Фройляйн Луиза отправилась к выходу, рядом шел высокий мужчина. Расплачиваясь, она вынула из сумки складной зонтик и теперь, выйдя на улицу, в темноту и в дождь, раскрыла его. Мимо со звоном проезжали трамваи, длинные вереницы машин скользили по улице с включенными фарами, куда-то торопились, толкаясь и задевая ее, люди. «О Боже, — подумала фройляйн, — а ведь еще так рано. Что же будет потом? Хорошо, что рядом оказался штандартенфюрер. Все должно быть именно так, как предначертали мои друзья».

Раймерс остановил такси, открыл дверцу и, пропустив вперед фройляйн, сел сам.

— Сан-Паули, — сказал он заспанному шоферу.

— Реепербан, Зильберзакштрассе, «Кинг-Конг», — назвала адрес фройляйн Луиза. Она записала адрес и название заведения в свою маленькую записную книжечку, а в поезде, когда они проезжали по пригородам Гамбурга, заучила наизусть. Уставший водитель рассматривал странную парочку в зеркале заднего вида. «Ну и дела», — подумал он.

— Но сейчас это все закрыто, — произнес он.

— И все же нам нужно туда, — твердо сказала фройляйн Луиза.

— Мое дело маленькое, — сказал шофер. Он уже ехал вверх по Менкебергштрассе. Здесь вовсю била ключом жизнь. Уличные фонари были еще включены, светилась, переливаясь, вся реклама.

— О Боже, о Боже, — прошептала фройляйн Луиза.

— Что с вами? — спросил Раймерс.

— Город. Этот ужасный город, — проговорила фройляйн, снова вспомнив о городе из своего сна. Ее передернуло.

— Что вас, собственно, вынудило приехать сюда и отправиться в Сан-Паули? — полюбопытствовал бывший штандартенфюрер.

— Убийство, — ответила фройляйн, и шофер чуть не выпустил руль. — Но это слишком запутанная история. И к тому же личная.

— Тогда пардон, меня это не касается, — произнес Раймерс, на всякий случай слегка отодвинувшись от фройляйн Луизы. Она это заметила.

— Думаете, я сочиняю?

— Я вас умоляю!

— Или боитесь за ваши деньги?

— С такой дамой, как вы — никогда! — воскликнул он, подумав, какая тяжелая у него жизнь. Потом он произнес это вслух: — Тяжелая у меня все-таки жизнь, в моем возрасте, вы понимаете. Я солгал вам тогда. Я люблю поспать подольше. Это раннее вставание убийственно для меня. Но мне надо ловить клиентов, понимаете?

Шофер такси в который раз подумал, что ему наконец надо написать книгу обо всех его впечатлениях. Вот уж с гарантией будет бестселлер. «Это ж надо такое, — размышлял водитель, проезжая по улице Гроссе Йоханнисштрассе, а затем по Гроссер Буршта, к станции метро Редингсмаркт. Такое даже в голове не укладывается! — Этот прохвост подцепил прямо на вокзале эту старую перечницу, и она тащит его сразу в Сан-Паули. Она ему платит. При этом обоим хорошо за шестьдесят. Неужели у людей это никогда не прекращается? Нет, я бы не смог, даже если бы она пятисотенную на мою штуковину положила. У этого пройдохи член, должно быть, железный».

Когда фройляйн Луиза и Вильгельм Раймерс вышли из такси на Зильберзакштрассе перед «Кинг-Конгом», дождь лил как из ведра. До сих пор так еще и не рассвело. Улица была пустынной. Дождь барабанил по мостовой.

— Мне очень неудобно, но не могли бы вы… за такси… — Раймерс держал над фройляйн Луизой раскрытый зонтик.

— Да, конечно, — ответила фройляйн. — Сколько?

Водитель такси назвал сумму. Фройляйн Луиза дала ему еще двадцать пфеннигов чаевых.

— Большое спасибо, сударыня, — иронично сказал разочарованный шофер и отъехал так резко, что поднял фонтан брызг.

Фройляйн Луиза повернулась и посмотрела на расположенные слева и справа от входа в заведение стеклянные витрины с фотографиями, в которых все еще горел свет. Она подошла ближе, и у нее отвисла челюсть.

— Нет! — произнесла она растерянно. — Нет, ну надо же! Это ведь… Господин Раймерс, вы могли себе такое представить?

— Да не смотрите вы туда, — быстро произнес он и потянул ее к входу. — Там наверняка закрыто.

— Не думаю, — сказала фройляйн Луиза с той прозорливостью, которая так часто была свойственна ей.

— Тем не менее вы сейчас убедитесь… — сказал он. — И что вы будете делать потом? Что вы будете… ну надо же! — Он нажал на дверную ручку, и дверь действительно открылась.

— Я же вам говорила, — заметила фройляйн. Он пропустил ее вперед и приподнял тяжелый красный занавес в конце пустого гардероба. Фройляйн Луиза вошла в заведение и тут же остановилась. — Господи Иисусе! — испуганно воскликнула она.

В большом зале с множеством лож и маленькой сценой горел верхний свет, холодный и противный. На стульях сидели или полулежали десятка три мужчин и девушек — официанты, привратник, вышибала, девушки, развлекающие гостей в зале, стриптизерши и их партнеры. Стриптизерши были в махровых халатах, девушки из зала — еще в вечерних платьях, официанты тоже еще не сняли форменную одежду, равно как и привратник, нахлобучивший фирменную фуражку и закинувший ноги на стол перед собой. Так же сидели еще несколько мужчин, среди них три солдата в странных старомодных роскошных униформах. Фройляйн Луиза в замешательстве оглядела присутствующих.

Перед сидящими в зале на столах стояли полные окурков пепельницы, пустые суповые чашки и кофейная посуда, а рядом множество пустых бутылок и стаканов после ночных посетителей. За роялем сидел худой белокурый юноша и тихо наигрывал «Если б я разбогател». Он опустил руки. Никто не шелохнулся. Все смотрели на фройляйн Луизу и ее спутника. Это напоминало музей восковых фигур.

— Доброе утро, — наконец мужественно произнесла фройляйн Луиза. «Хорошо все-таки, что со мной пришел мой штандартенфюрер», — подумала она.

— Доброе утро, — отозвался молодой человек у рояля. Больше никто не сказал ни слова.

— Я бы хотела поговорить с господином Конконом, — сказала фройляйн.

Никто не ответил.

— Вы меня поняли? Я хотела бы поговорить с господином Конконом!

Стриптизерша Бэби Блю, еще пару часов назад изображавшая Екатерину Великую, потуже затянула свой синий халат и медленно спросила:

— Которого господина Конкона?

— Как которого? Господина Карла Конкона! — удивилась фройляйн и уставилась на Бэби Блю, якобы прибывшую из «Crazy Horse» в Париже и вне сцены говорившую на мягком швабском диалекте.

— И отца и сына зовут Карлом, — объяснила Бэби Блю. — Итак, с кем вы хотите поговорить?

— Ой, я этого не знаю. А сколько лет отцу? Около сорока?

— Ха! — только и произнесла Бэби Блю.

Кто-то из официантов сказал:

— Это сын.

— Ну, так значит, я хотела бы поговорить с ним, если можно, — сказала фройляйн Луиза.

— Вы не можете с ним поговорить, — сказала Бэби Блю. — Он мертв.