Йоханнес Зиммель - Из чего созданы сны

На правой стороне улицы между фешенебельными виллами возвышалась череда монументальных зданий: концерн «Райхольд Альберт Хеми», Главный финансовый комитет Гамбурга, Государственный институт музыки и изобразительных искусств, Британское Генеральное консульство, а внизу, на Альте-Рабенштрассе, находилось Немецкое граммофонное общество…

Ирина произнесла:

— Наверное, мертвые остаются хорошими, пока они мертвы, и снова становятся злыми, когда возвращаются в жизнь?

— Ирина! — возмутился я. — И вы туда же?

— Нет-нет, — смутилась она. — Слишком много виски, шока и страха. Из-за этого я несу такую чушь.

— Нам нужно сохранять ясную голову, — сказал Берти. — Одной сумасшедшей достаточно во всей этой истории. Дайка мне бутылку, Вальтер. Вот скотство, как же этот мерзавец дал мне по башке!

— Ну, ты ему тоже, — заметил я.

— Да уж, — улыбнулся Берти своей ангельской улыбкой и отхлебнул из бутылки. — Я ему тоже пару раз знатно врезал, скажи?

— Первоклассно, старичок, — сказал я, переехав на другую сторону улицы. Мы доехали до отеля «Метрополь». Я остановился у входа. За нами притормозило такси с русским водителем. Из отеля вышел знакомый мне служащий. Мы пожали друг другу руки. Он занялся нашим багажом и моими костюмами, а этот русский — Владимир Иванов — ему помогал.

У Иванова было весьма приятное лицо, он был очень дружелюбен. Я поблагодарил его и дал денег, довольно много. Сначала он не хотел брать, потом, разумеется, взял. Он протянул мне визитную карточку со своей фамилией и номером его такси с радиосвязью и пояснил:

— Там стоит телефон диспетчерской. Я сейчас посплю пару часов, не больше. Если вам завтра, я имею в виду — сегодня утром, понадобится такси, закажите меня. Я вас отвезу куда угодно. Я надежный.

— Да, — согласился я, — мы это заметили.

— А дела идут не слишком хорошо, — добавил он. — Вы вспомните обо мне, господин?

«Почему бы и нет», — подумал я и произнес:

— Непременно.

Номер люкс 423 в отеле «Метрополь» представлял собой полную противоположность барачной комнатке фройляйн Луизы, где я впервые увидел Ирину. Я все время возвращался в мыслях к этой каморке. Если она олицетворяла собою нищету, то этот номер — богатство ФРГ. Все окна выходили в парк. Через переднюю вы попадали в салон, откуда мягкая обитая дверь вела в спальню. Из спальни можно было пройти в ванную — синий кафель, пол с подогревом, две ванны и две раковины огромных размеров. Спальня и салон были обиты темно-синими шелковыми обоями с вышитыми лилиями, полы были устланы коврами поверх синего велюра; изысканная мебель, белые потолки с лепниной и плотные шторы из синей камки довершали картину роскоши. Ложе было немыслимых размеров, как и полагается французским двуспальным кроватям, с кремовыми деревянными спинками, позолоченными сверху. В салоне стоял диван. В обеих комнатах были и хрустальные люстры, и торшеры, и интимная подсветка — на любой вкус. Ну и, разумеется, электрические подсвечники на стенах. В салоне висели старинные офорты с видами Гамбурга, в спальне — репродукции картин Буше.

Ирина в своем матерчатом пальтишке, надетом на кофту и жакет, стояла посреди салона. Оглядев все это великолепие, она сказала:

— В таком отеле я еще никогда не жила. А вы, да. Вы, конечно, всегда останавливаетесь в таких?

— Да, — ответил я. — Если нет ничего получше.

Она отодвинула одну из тяжелых портьер и выглянула в темный парк. Я подошел к ней. Дождь хлестал по стеклу, а на другом берегу, на улице Шене Аусзихт, еще сверкали огни, отражаясь в водах озера Альстер и небольшого пруда, расположенного в парке.

— В этом пруду тоже вода из Альстера, — заметил я.

Она опустила портьеру и серьезно посмотрела на меня, ее большие глаза были полны грусти.

В дверь постучали.

Служащий отеля принес мой чемодан, костюмы, магнитофон, дипломат и пишущую машинку, получив за это, как обычно, чересчур щедрые чаевые.

— Спасибо, господин Роланд. Вашу машину диспетчер гаража отогнал вниз, в гараж.

— Прекрасно, — кивнул я. Самое время исчезнуть «Ламборджини». — А можно у вашего диспетчера взять сейчас напрокат машину?

— Разумеется, господин Роланд. Мы работаем круглосуточно.

Он улыбнулся и исчез. Сразу же за ним появился этажный кельнер, свежий, безукоризненно одетый, бодрый и вежливый. (Было 3 часа 25 минут ночи!) Он принес серебряный термос со льдом, два бокала, содовую и бутылку виски «Чивас».

— Ваша бутылка, господин Роланд. Господин Хайнце сразу же уведомил нас, что вы прибыли.

— Спасибо, — сказал я. Кельнер, в свою очередь, также получил чересчур щедрые чаевые.

Затем явился другой служащий и принес упакованную в целлофан зубную щетку, зубную пасту, щеточку для ногтей, жидкость для полоскания рта и баночку очень хорошего крема для снятия косметики.

— С наилучшими пожеланиями от господина Хайнце, — произнес он. — Желаю хорошо отдохнуть.

— Минутку! — ухватил я его у самой двери. — Чаевые.

— Премного благодарен, господин Роланд!

Самые большие чаевые, разумеется, получил господин Хайнце, ночной портье. Он был один. У расположенной напротив стойки приема постояльцев в это время никто не работал. Лишь двое служащих стояли наготове. Я здесь знал всех портье, и тех, кто работал в дневную смену, и ночных. Знал всех по имени. Это было важно. Любому человеку приятно, когда помнят его имя. Я знаю десятки портье во всем мире. Зубную пасту и остальное Хайнце собрал из запасов гостиницы. Ведь у Ирины не было ничего, кроме того, что на ней. «Надо будет пойти и купить ей днем все, что положено», — подумал я.

Хайнце был крупным мужчиной с бледным лицом и большими мешками под глазами. Он просто просиял, когда мы вошли. Я всегда спрашивал себя, искренне ли радуются портье некоторым постояльцам, если, конечно, не брать в расчет чаевые. Думаю, что искренне. Им так часто приходится иметь дело со всякой мразью, что они рады приветствовать того, кто им симпатичен.

В огромном холле позади стойки Хайнце горели все огни. Бесшумно двигаясь, уборщицы основательно драили холл. Даже их пылесосы почти не производили никакого шума. Я сказал Хайнце, что мне нужен номер люкс, желательно как можно выше, и отдельный номер с ванной для Берти.

— У нас сейчас два конгресса, господин Роланд… Но для вас мы, конечно, что-нибудь подыщем, как всегда…

Как всегда.

С какими девочками я здесь только не останавливался. Достаточно было лишь подписать карточку постояльца. Я просто писал «с женой». Так я сделал и на этот раз. Господин Хайнце и бровью не повел. Он обращался к Ирине с изысканной вежливостью, та безумно стеснялась. Казалось, он не замечал, что наша одежда еще хранила следы уличной грязи после драки. Мне никогда не приходилось самому заполнять карточку; если я приезжал ночью, это делал портье, днем — кто-нибудь из администрации напротив. У них были все сведения обо мне. Они меня знали. Я рассказал Хайнце что-то насчет багажа Ирины, по ошибке попавшего не в тот самолет, и он пообещал собрать все необходимое и прислать в номер. Нам отвели номер 423. Классный парень, этот Хайнце. Вообще, все ребята из отеля были классные.