Дженнифер Арментроут - Проблема с вечностью

Волнение, в которое меня повергли новость о разрыве Райдера с Пейдж и его желание увидеть больше фигурок из мыла, слегка поутихло, и на поверхность вышли гнев и разочарование.

Когда я вернулась на кухню, Карл стоял, облокотившись на рабочий стол, пока Роза загружала посудомоечную машину. Впервые в жизни я не копалась в памяти, подбирая нужные слова. Я точно знала, что хочу сказать.

Я остановилась посреди кухни.

– Ты был не слишком учтив с Райдером.

Карл непонимающе посмотрел на меня.

– Прошу прощения?

– Ты был не слишком учтив с Райдером, – повторила я. – Ты устроил ему допрос, как… подозреваемому на месте преступления.

Роза приоткрыла рот.

Карл выпрямился, и его глаза расширились.

– Мэллори…

– Райдер живет не так, как мы, – продолжала я, чувствуя, как слова обжигают горло. – Его приемная мама не работает врачом, и он не может себе позволить учебу в колледже. Но это не делает его… плохим человеком.

– Мы и не говорили, что он плохой человек. – В голосе Розы звучала искренность, когда она шагнула вперед. – И если мы создали впечатление…

– Создали. – Я обращалась к Карлу, и мой голос дрожал. – Ты его допрашивал, и что бы он… ни ответил, тебе все было мало.

Лучики морщинок собрались вокруг его глаз.

– Если ты хочешь поговорить о Райдере, давай лучше обсудим то, что у него нет девушки.

– У него была девушка. Они расстались.

– Как удобно, – пробормотал Карл.

– Вот видишь! – Я вскинула руки. – Ты считаешь, что… это удобно. Как будто кто‑то из нас соврал. Я хочу, чтобы он был частью моей жизни… нашей жизни. И я так ждала этого вечера – хотела, чтобы вы наконец‑то познакомились. – У меня задрожала нижняя губа. – Он… он не раз спасал мне жизнь, и я думала… я думала, что вы будете уважать его хотя бы за это.

– Мэллори, – одернул меня Карл.

Повернувшись, я сделала то, чего никогда раньше не делала. Я отвернулась от Карла и поднялась к себе. Я все сказала.

Настольная лампа в библиотеке, оставленная включенной, разбрасывала мягкий желтый свет. В комнате витал слабый аромат персиков. Я прошлась вдоль стеллажей, трогая корешки книг. Остановившись у центрального книжного шкафа, я опустила руку. Так получилось, что меня занесло в нашу домашнюю библиотеку после дрянной ночи, которая последовала за еще более дрянным ужином.

Я проснулась рано и бродила по дому, пока Карл и Роза спали. На душе было неспокойно, и я не находила себе места. Отчасти из‑за предстоящей встречи с Райдером и Эйнсли. Отчасти из‑за новости о том, что Райдер и Пейдж расстались.

Эйнсли, как обычно, предложила мудрый совет, когда я посвятила ее в подробности вчерашней катастрофы. Она сказала, что реакция Карла вполне предсказуема – когда она впервые привела Тодда домой, ей казалось, что отец просто вышвырнет его за дверь.

Меня это мало утешило.

Потом она углубилась в обсуждение драмы Пейдж и Райдера, убежденная в том, что их разрыв что‑то значит для меня. Я не могла себе позволить даже думать об их отношениях, потому что не знала, что со всем этим делать.

Мне почему‑то вспомнилась книга, которую Райдер читал мне в детстве – история кролика всегда заставляла меня плакать, но и вселяла надежду, что когда‑нибудь мы тоже станем настоящими и любимыми.

Потому что так мы росли. С ощущением, что нас не существует. Что никому мы не нужны, никому нет дела до нас. Мы чувствовали себя забытыми, брошенными на произвол судьбы.

Но теперь в моей жизни были два человека, которые думали обо мне, заботились, переживали за меня. Мне бы радоваться этому, как сказал вчера Райдер, но сейчас я просто сходила с ума от злости.

Карл и Роза знали все о Райдере, знали, как много он сделал для меня. Я рассчитывала, что это расположит к нему Карла, но тот был настроен скептически и недоверчиво. И этот назидательный тон…

Мне до сих пор не верилось, что я посмела высказать Карлу все, что думала. Сердце билось неровно, и на душе скребли кошки. Я знала, что Карл расстроен, скорее всего, даже зол на меня. Я хотела… Я хотела стать идеальной для него – для них, но прошлым вечером показала свое истинное лицо.

Я избегала их обоих вчера и собиралась продолжить эту игру и сегодня.

Вздохнув, я двинулась дальше вдоль книжных полок. Две из них были заполнены фотографиями в рамках, на которых счастливая малышка постепенно превращалась в красивую, яркую девушку с длинными темными волосами и блестящими карими глазами.

Я разглядывала фотографии Маркетт и думала о том, как это несправедливо, что ее больше нет. И как несправедливо, что парнишка, которого оперировала Роза, уже никогда не будет ходить. Как несправедливо все то, чему стал свидетелем Райдер и что он испытал на собственной шкуре. Как несправедливо, что я…

Я зажмурилась, словно пытаясь отгородиться от этих мыслей. Дай я им волю, и меня бы затянуло в водоворот хаоса. Есть вещи, о которых лучше не думать.

Когда я снова открыла глаза, Маркетт смотрела на меня с фотографии, сделанной за несколько месяцев до ее смерти. Она позировала на пляже, в изящном черном бикини, который я бы никогда не осмелилась надеть. Очки в ярко‑розовой оправе скрывали ее глаза, и она широко улыбалась. Белый песок переливался у нее под ногами, а за спиной поблескивал океан.

У Маркетт был парень, с которым она начала встречаться еще в школе. Я не знала его имени, только по обрывкам разговоров догадывалась, что он существует. У Маркетт было много друзей. Популярная, умная, она и выглядела очень милой. Чем‑то напоминала мне Кейру.

Я подумала о мальчике, который никогда не сможет ходить. Как он жил? И вдруг поняла, что не имеет значения, был ли он добрым или неприветливым, популярным в школе или изгоем. Все равно судьба обошлась с ним несправедливо.

Я отошла от полки с фотографиями и задалась вопросом, который не раз всплывал у меня в голове. Он казался неправильным и жестоким, но я ничего не могла с собой поделать и снова спрашивала себя: будь Маркетт жива сегодня, где бы оказалась я? Стали бы Карл и Роза бороться за то, чтобы привести меня в свой дом? Подарили бы мне все те возможности, которых лишены остальные сироты?

Я не могла ответить на эти вопросы, и они продолжали мучить меня, но я точно знала две вещи.

Ее жизнь оборвалась.

А я получила второй шанс.

Мой взгляд снова скользнул по фотографиям. Мне подарили второй шанс, тогда как многим выпадает только один, и я не собиралась упускать свой.

Что там говорил Сантос о попытках и жизни? Жизнь – это история попыток, и я решила, что буду пытаться.

Я попытаюсь жить.

– Боже мой, – заверещала Эйнсли, завидев меня. Она вскочила со скамейки, поправляя солнцезащитные очки, так и норовившие сползти на самый кончик носа. – Ты выглядишь чертовски восхитительно!