Тимоте де Фомбель - Принц без королевства

— Еще с вами хочет поговорить господин префект.

— О чем?

— Думаю, об инциденте.

— О каком инциденте?

— Об утреннем.

Булар явно не понимал. Авиньон, стоявший рядом, отважился на объяснение:

— Думаю, речь идет о вашем внешнем виде.

— А что было не так с моим внешним видом?

— Э-э…

Авиньон неопределенным жестом указал на нижнюю половину тела своего патрона.

— Э-э… Трусы.

— И что? Чего хочет префект? Посоветовать мне другой цвет?

Сконфуженный посланник переминался с ноги на ногу.

— Ладно, — сказал Булар. — Пойду посмотрю кандидаток. А вы, Авиньон, разберитесь, что там за проблема у префекта.

Он влетел в голубую приемную как ураган.

В течение двух лет комиссар Булар вел смотр кандидаток на пост секретаря взамен м-ль Дармон, которая вышла на пенсию и уехала в свой зеленый уголок в Баньолё. Он так к ней привык, что никак не решался сделать окончательный выбор. Булар каждый четверг устраивал смотрины четырем молодым женщинам, всякий раз надеясь, что ни одна ему не подойдет.

Кандидатки сидели в маленькой приемной, закинув ногу на ногу.

— Хочу сразу вас предупредить: я страшно неуживчив, — сообщил Булар, врываясь в комнату.

Он вытащил стул на середину комнаты и уселся перед ними. Сегодня их было пять.

У первой, нарядно одетой брюнетки в очках, он поинтересовался, какие книги она читает. В ответ та что-то промямлила, стала рыться в сумочке и наконец дрожащей рукой вытащила увесистый том в темно-синем переплете — «Кодекс профессиональной этики полицейских».

— Вы это читаете?

Она прикусила губу.

— И как — интересно? — ухмыльнулся он, листая книгу.

У второй кандидатки он спросил, сколькими пальцами она печатает на машинке. Третьей дал упражнение на устный счет, а затем предложил рассказать басню «Волк и ягненок». Четвертая побледнела, почувствовала себя плохо и была выведена из приемной прежде, чем до нее дошла очередь.

Тогда Булар обернулся к самой юной претендентке, сидевшей на крайнем стуле справа. Ее волосы были собраны в строгий пучок, однако это не делало ее взрослее.

— Что, по четвергам нет уроков?

— Нет.

Ответ прозвучал решительно и даже нагло.

— Ваша мама, верно, ждет вас внизу? — спросил Булар с притворной заботливостью.

— А где ваша мама? — парировала девушка в том же тоне.

Булар затеребил ухо. Остальные кандидатки сидели, опустив глаза.

— Мадемуазель, вам известно, что вы находитесь в здании полиции? Вы уверены, что сможете выйти отсюда, когда захотите?

— Не я одна останусь здесь сегодня допоздна.

Она смотрела на него в упор. Но Булара трудно было смутить.

— Сколько вам лет?

— Меньше, чем вам, — ответила Кротиха.

— Как вы прошли предварительный отбор?

— Через окно.

Комиссар вскочил со стула.

Булар не стал звать подкрепление.

Он посчитал, что и сам справится с этой девчонкой. Подойдя поближе, он внимательно оглядел ее, прикидывая, какой вопрос задать, чтобы разрядить обстановку.

— Что, по-вашему, входит в обязанности моего секретаря?

— Приносить почту…

— А еще?

— Это все, — сказала Кротиха. — Потом я буду уходить домой. Мне есть чем заняться.

В дверь два раза постучали, и на пороге появился Авиньон. Он сказал что-то на ухо Булару.

— Дамы, — объявил комиссар, — можете идти. Мы пришлем вам ответ по почте.

И он обернулся к Кротихе.

— А вы останьтесь, мадемуазель. Подождите меня здесь.

Остальные девушки продефилировали мимо комиссара к выходу. Авиньон и Булар последовали за ними. Кротиха разглядывала небо сквозь оконное стекло. Выйдя из приемной, Булар запер дверь на два оборота.

— Кто она? — спросил Авиньон.

— Кандидатка, которая меня интересует.

— Вы боитесь, что она улетучится?

— Вот именно. О чем вы хотели поговорить? Давайте, выкладывайте скорее.

Авиньон осмотрелся и тихо сказал:

— Я тут подумал о том, что вы мне говорили.

— И поэтому решили меня побеспокоить?

— Послушайте. Кроме вас только я видел отца Зефиро. В тот день, когда он приезжал опознать Виктора.

— И что?

— Я мог бы поехать к нему. Я готов хоть сейчас.

— Сейчас? Вам что, нужен отпуск, Авиньон?

— Я стараюсь быть вам полезным. Если вы укажете мне место, где он скрывается…

Булар ухватился за мочку уха. Это была государственная тайна. И однажды он уже поставил ее под угрозу.

— Мне надо подумать.

Однако он сразу понял, что это толковая идея. С русским, который ходит за ним по пятам, лишняя осторожность не помешает. Авиньон не хуже него справится с делом, проведя разведку на Аркуде. К тому же комиссар был не прочь сам съездить в Эверленд, к прекрасной Этель…

— Пойдемте, — сказал он. — Я покажу вам одну довольно странную особу.

Он дважды повернул ключ в замке и толкнул дверь.

Голубая приемная была пуста.

Булар бросился к окну.

— Она же говорила… говорила!

— Что?

— Что входит и выходит через окно.

Высунувшись на улицу, оба вглядывались в двор-колодец.

— Это маловероятно, — возразил Авиньон, оценивая высоту.

— Но очень на нее похоже. Ах, чертовка! Кто эта девица?

Комиссар направился к единственному стулу, который не стоял в ряд с другими у стены. На голубом бархатном сиденье лежал конверт.

Булар открыл его.

— Что там? — спросил Авиньон.

— Это личное.

Он сунул письмо в карман. У него не было сил читать его сейчас. Письмо было от матери. Оно начиналось с рецепта зимнего крем-супа из каштанов.

А в это время на крыше Кротиха сбросила туфли на высоких каблуках, распустила пучок, спокойно добралась до западного фасада Дворца правосудия на площади Дофина и только там спустилась на землю. Теперь она шла вдоль реки. После пяти дней непрерывных дождей уровень воды сильно поднялся, местами река даже затопила набережную. Кротиха уселась на краю сквера Вер-Галан [13] Вер-Галан (Vert galant) — шутливое прозвище французского короля Генриха IV (1553–1610), которое означает «пожилой сердцеед» и напоминает о его легендарных любовных похождениях. , там, где он разрезал Сену на две части.

Наступит ли такой день, когда она сама получит от кого-нибудь весточку? Кротиха проводила свою жизнь, соприкасаясь с чужими судьбами, проскальзывая между ними, незаметно их меняя. Ванго, Этель, Андрей, Булар… Она спасала людей. Она была ангелом-хранителем, парящим над миром.

Но если говорить начистоту, что оставалось ей самой? У нее был друг — Ванго: она не видела его уже три года. У нее был возлюбленный — Андрей: он даже не подозревал о ее существовании. А семья… Она трещала по швам. Вечерами, отправляясь в город на ужин, мать трепала ее по щеке рукой в длинной, выше локтя, шелковой перчатке. Отец сдавал на глазах. Ни единая душа не испытывала к ней привязанности. Никто не задерживался рядом с ней.