Александр Карнишин - Игра в классиков

Кроме одного.

Вы спрашиваете, почему человек не летает в открытый космос?

Потому что он уже летал. И не раз. Пока не прекратили все попытки.

Как только космический корабль вылетает за пределы земного тяготения, как только в своём дальнейшем движении пронзает тонкую и невидимую плёнку ноосферы и вылетает в пустое пространство, как только прекращается действие концентрированной материальной мысли на всех и каждого, как только слезает все надуманное, придуманное, "намысленное" - если так можно выразиться, так сразу и кончается космический полет человека.

Тихо, тихо! Я объясню, да.

Вместо человека в рубке космического корабля оказывается безумное существо - огромный черно-серый лохматый паук, мечущийся в невесомости, страдающий, ломающий свои конечности, умирающий от ужаса перед тем, что видит перед собой. В том числе от ужаса перед собственным видом. А может, именно от этого ужаса...

Вот, собственно, и все. Я покидаю ваш курс. У меня всего одна лекция на каждом курсе. Она так и называется: "Фантастические предпосылки отказа от полётов в открытом космосе". Вы меня слышите? Фантастические предпосылки. И все, что я вам говорил - всего лишь фантазии... Ну, или гипотезы, если хотите. Некая игра ума.

Но все же не забывайте: мысль - материальна!

А в глубокий космос мы пока так и не вышли...

-- Свалкеры

- Смотри, дядь Мить, там же свалка, да?

Дядя Митя, как его звал весь молодняк, внимательно посмотрел на не по делу разговорчивого. Наклонил голову к левому плечу. Потом - к правому. Рассмотрел его сверху донизу и потом обратно. Да ещё с таким удивлённым выражением лица, как будто с ним вдруг заговорило дерево. Если бы они были в большой компании, так уже засмеяли бы Сашку. Причём, совершенно не понятно - за что?

- Так, что, дядь Мить? Чего ты?

- Учишь вас, учишь, - начал дядя Митя. - Вдалбливаешь знания, передаёшь свой опыт, натаскиваешь, а они мне тут такое вот слова. И за что мне это?

Никаких "они" здесь не было. Ходили парой, потому что свободный поиск. Как положено - ведущий всегда сзади, ведомый чуть впереди. И вот Сашка, заглянув за кустарник, задал этот свой дурацкий вопрос. Он уже и сам понял, что дурацкий. Не понял только - почему.

- Это, Санёк, просто мусор. Понятно тебе?

- Ну, так свалка... Это же мусор?

- Ты опять все путаешь. Это вот как у тебя в кармане, скажем, спички...

- Да ни за что! Спички - нельзя!

- Выучил, молодец. Но, предположим, ты дома гуляешь. И у тебя в кармане есть спички. И в спичках, чтобы ты знал, есть селитра...

- И фосфор! - опять попытался показать знания Сашка.

- Тьфу, ты... Фосфор - на тёрке. А в спичке - селитра. Но то, что у тебя в кармане фактически есть селитра, не означает возможности её промышленного освоения. Понятно?

Сашка подумал немного, потом кивнул утвердительно, но как-то неуверенно.

- Ладно. Иначе подойду. Есть на столе солонка, а есть соляные залежи и шахты. Так тебе понятно? Вот это - мусор. Но он совсем не свалка. Вообще даже не свалка.

- А почему?

Дядя Митя огляделся, нашёл хороший бугорок, который уже подсушило солнце, кивнул ведомому и пошёл устраивать большой привал. Костёр разжигал он. Хворост собирал Сашка. Все, как положено. И все - молча, внимательно смотря по сторонам и прислушиваясь к лесу.

Потом сели к костру.

Погрели руки.

И начался урок.

Так чем же свалка отличалась от кучи мусора, даже самой большой? А тем, в первую очередь, что настоящие свалки всегда были на месте выработанных карьеров. Огромная ямища, в которую легко войдёт небольшой городок, заполнялась постепенно отходами города большого. Что туда везли? Да все подряд. И стекло, и металлы разные, и ткани, и продукты питания, которые уже есть было нельзя по срокам, указанным на этикетке.

- Хотя, знаешь, Сашка, - прищурился дядя Митя, - Раньше-то мы и продукты эти использовали. Если с самого края. Недавние ещё. Можно же отварить, перекипятить, пережарить, наконец. Все можно, если осторожно и умеючи.

Теперь-то даже и смотреть на края не надо. Края - они для щипачей. Те наезжают вдруг караванами с хорошей охраной. Но опыта у них в этом деле нет. А страх перед свалкой - есть. И страх правильный. Без умения, без опыта многолетнего, не помогут тебе ни бронетранспортеры, ни рота черномундирников с автоматами. Вот щипачи встанут на самом краю, запустят бульдозер какой или, если притащили с собой, экскаватор колесный. Поковыряют свалку, набьют огромные грузовики всем подряд, и несутся скорее к себе на базу. Им даже стоять на месте страшно. А если вдруг другие щипачи наедут? Все свалки же на карте обозначены. Все давно поделены. И таскать чужое, крысятничать, это даже у них - самое последнее дело. Вот они и щиплют от каравая по крошке. И бегут. Крысы...

- А я вот не пойму, - опять влез Сашка. - Если у них и бульдозеры-грейдеры всякие, и бронетранспортеры, и автоматчики, так чего же они тогда боятся? Вот же - на карте обозначено, границы известны, заезжай и пользуйся.

Ну, молодой ещё совсем. Первоходок. Если выживет, потрётся среди старичков, может, толк из него и будет. А пока - совсем молодой. Чисто теоретический весь пока.

- Видишь ли, Александр, - сурово сказал дядя Митя, глядя почему-то в горизонт.

И Сашка сразу заткнулся. Потому что когда вот так говорят, то можно и по шее получить - запросто. И ещё потребуют спасибо сказать за науку. Ага, наука... Больно же!

Дядя Митя любил говорить образно. Чтобы понятно было даже такому зелёному ещё, как этот Сашка. Это потому что раньше, в молодости, дядя Митя успел поработать в школе. Охранником там был. Вот и набрался грамотности и дидактичности (это слово он выучил и регулярно произносил вслух для пущего уважения со стороны окружающих).

- Вот заходишь ты, скажем, на чужую кухню. Не в квартире однокомнатной, не в малогабаритке какой, а в настоящую большую кухню, как в старинном замке, где и печь стоит огромная, и столы по кругу, и начищенная медная посуда на фоне дикого камня стен. И вот ты заходишь, значит...

Дядя Митя показал Сашке кулак, чтобы тот не пытался что-то сказать, а чтобы слушал внимательно и накручивал на ус, который рано или поздно вырастет, если парень приживётся, конечно. Если не гигнется на первых ходках.

- Кухня, значит. Вот тут, почти у входа, на столе навалены грудой подносы с грязной посудой и с недоеденной пищей. Причём, бывают такие люди, что заказ сделают, а потом поковыряют и оставляют. Вот и лежит тарелка, а на ней почти целый гамбургер. Или даже ножка куриная. Твои действия? Хватать и бежать? Вот это как раз так щипач делает. Влетел, вскочил, схватил, выскочил, убежал. Ну, сам подумай. Куда тебе тот гамбургер? Ты его сам будешь есть? Или, не приведи такое, мне его притащишь? Угостишь старого? Спасибо, спасибо, милый, но мне не надо. Мне бы что-нибудь такое-этакое. Которое можно и доработать, если что, и продать выгодно, и использовать для себя как-то. Поэтому я, отметив, что с края есть некоторые вкусняки, а ещё заметку сделав, что скоро тут обязательно появятся щипачи, двигаюсь осторожно дальше. Именно осторожно. Чтобы не загреметь. Чтобы кастрюля с полки не упала на голову. Чтобы не обжечься и не порезаться. Знаешь, какие острые ножи на таких кухнях? Ха! Ты не видел, как работают обвальщики на бойнях. Они стоят в специальных кольчужных фартуках и в кольчужных рукавицах. Ножи у них в руках длинные, с локоть, но тонкие - потому что точатся и точатся все время. И тех ножей у каждого ровно две штуки. Опытный обвальщик режет двумя руками. Он это мясо с подвешенной тужи не режет даже - обваливает. Пластами. За минуты остаётся голый хребет и проезжает дальше на переработку, на костную муку...