Дэвид Митчелл - Тысяча осеней Якоба де Зута

Настоятель произносит несколько фраз на родном языке, Ёнэкидзу переводит одну за другой.

– Настоятель сказать, пусть господин де Зут не думать, что он сильный князь, как даймё Сацумы. Княжество Кёга – только двадцать миль ширина, очень много гора и всего два город, Исахая и Касима. И деревни вдоль дорога к морю Ариакэ. Но, – добавляет Ёнэкидзу, возможно по собственной инициативе, – владение дает господин настоятель высокий ранг. В Эдо может приходить к сёгуну, в Мияко может приходить к императору. Храм господина настоятеля высоко на горе Сирануи. Он сказать, весна и осень там очень красиво. Зима немножко холодно, зато лето прохладно. Господин настоятель сказать: «Можно дышать и не стареть». Господин настоятель сказать: у него два жизнь. Верхний мир, на горе Сирануи – жизнь духа, молитва и ки . Нижний мир – люди, политика, ученые… Иностранные лекарства и деньги.

– О, наконец-то дождались, – чуть слышно бубнит Ари Гроте. – Господин де З., ваш выход.

Якоб неуверенно смотрит на Гроте, на настоятеля и снова на повара.

– Заводите речь о торговле, – вздыхает Гроте и одними губами складывает слово «ртуть».

До Якоба только сейчас доходит.

– Ваша милость, простите за прямоту, – говорит он, обращаясь к настоятелю, но в то же время поглядывая на Ёнэкидзу. – Не можем ли мы чем-нибудь вам услужить?

Ёнэкидзу переводит. Эномото взглядом переадресовывает вопрос Гроте.

– Дело такое, господин де З.: настоятель Эномото желает приобрести, э-э, все наши восемь ящиков ртутного порошка по цене сто и шесть кобанов за ящик.

Первая мысль Якоба: « Наши восемь ящиков?» Затем вторая: «Сто и шесть?»

Третья – общая сумма: « Восемьсот сорок восемь кобанов».

– Вдвое больше, – напоминает Гроте, – чем предлагал тот аптекарь из Осаки.

Восемьсот сорок восемь кобанов – уже половина состояния, считай, получена.

«Стойте, стойте, стойте, – думает Якоб. – А почему он готов заплатить такую высокую цену?»

– Господин де Зут онемел от радости, – уверяет Гроте настоятеля.

«Фокус со змеей мне весь разум отшиб, – думает Якоб. – Но сейчас требуется ясность мыслей».

– В жизни не встречал такого достойного парня! – Гроте хлопает его по плечу.

«Монополия, – догадывается Якоб. – Он хочет установить монополию, хотя бы временно».

– Я продам шесть ящиков, – заявляет писарь. – Не восемь.

Эномото понял. Он почесывает ухо и смотрит на Гроте.

Улыбка Гроте означает: «Не о чем беспокоиться».

– Подождите чуток, ваша милость!

Повар утаскивает Якоба в уголок, рядом с ящиками, где прячется Вех.

– Слушайте, я знаю, что Звардекроне установил планку – восемнадцать за ящик.

– Вам-то откуда знать, – изумляется Якоб, – кто меня финансирует в Батавии и какие у него требования?

– Не важно откуда, но я знаю . Нам предлагают чуть ли не вшестеро больше, а вы еще торгуетесь? Больше вам никто не предложит, а о шести ящиках речь не идет. Восемь или ничего.

– В таком случае, – отвечает Якоб, – пусть будет ничего.

– Вы, видно, не поняли! Покупатель – высокопоставленное лицо, ага? Везде поспел: и в городской управе имеет вес, и в Эдо; ростовщиков деньгами ссужает, аптекарям лекарства поставляет. Говорят, он даже… – дыхание Гроте отдает куриной печенкой, – предложил в долг оплатить взятки градоправителю до следующего года, пока не придет очередной корабль из Батавии! А я ему пообещал продать всю партию ртути целиком…

– Придется, значит, разобещать.

– Нет-нет-нет! – едва не скулит Гроте. – Вы не понимаете…

– Что тут понимать? Вы ни с того ни с сего заключили сделку на мои товары. Я отказываюсь плясать под вашу дудку, и вы теперь потеряете плату за посредничество, только и всего.

Эномото что-то говорит Ёнэкидзу; голландцы прекращают спор.

– Настоятель сказать… – Ёнэкидзу прокашливается. – Сегодня продавать только шесть ящиков. Значит, он покупать сегодня шесть ящиков.

Эномото продолжает свою речь. Ёнэкидзу кивает, о чем-то переспрашивает и снова начинает переводить.

– Господин де Зут, настоятель Эномото отправить на ваш частный счет в казначействе шестьсот тридцать шесть кобан. Писец из управа делать запись об уплата в книга Компании. Когда вы убедиться, что все в порядке, его люди забрать шесть ящиков ртуть из пакгауз Эйк.

Невероятная скорость!

– Разве ваша милость не хочет сперва посмотреть товар?

– А-а, – вмешивается Гроте, – господин де З. у нас такой занятой парень… Я позволил себе маленькую вольность – одолжил ключ у господина ван К. и показал нашему гостю образчик…

– В самом деле вольность, – говорит Якоб. – И немаленькая.

– Сто шесть за ящик, – вздыхает Гроте. – Надо было подшустриться, ага?

Настоятель ждет решения.

– Господин Дадзуто, мы сегодня заключаем сделку?

– Он заключит, ваша милость! – заявляет Гроте с акульей улыбкой. – Еще как заключит!

– А как же формальности, – спрашивает Якоб, – документы о продаже, мзда?..

Эномото отмахивается, словно от комара.

– Я же говорю! – Гроте сияет улыбкой святоши. – Весьма высокопоставленное лицо!

– В таком случае… – У Якоба уже не осталось возражений. – Да, ваша милость. Сделка состоится.

Ари Гроте вздыхает так, будто с плеч свалилась вся тяжесть мира.

Настоятель хладнокровно произносит короткую фразу по-японски.

– «Что не продать сегодня, – переводит Ёнэкидзу, – вы продать скоро».

– Значит, господин настоятель знает меня лучше, чем я сам, – с вызовом отвечает Якоб.

– Сродство. – Все-таки последнее слово остается за настоятелем.

Он кивает Косуги и Ёнэкидзу и вместе со свитой удаляется прочь.

– Вылезай, Вех, уже можно.

Якоб ощущает смутное беспокойство, хоть ему и предстоит сегодня лечь в постель намного более богатым, чем утром, когда он выпал из нее при начале землетрясения. «Если только, – напоминает он себе, – господин настоятель Эномото сдержит свое слово».

Господин настоятель Эномото сдержал слово. В половине третьего Якоб выходит из дома управляющего факторией, держа в руках документ, удостоверяющий оплату, за подписями Ворстенбоса и ван Клефа. Деньги по нему можно получить в Батавии или даже в зеландской конторе Компании, в городе Флиссинген на острове Валхерен. Сумма равна жалованью Якоба за пять-шесть лет на прежней должности экспедитора в торговой конторе. Дядин друг в Батавии дал денег на покупку медицинской ртути – и нужно с ним расплатиться. Самый удачный ход в моей жизни, думает Якоб. Ари Гроте наверняка тоже в убытке не остался. По любым меркам сделка с загадочным настоятелем выгодна необычайно. «А за оставшиеся два ящика, – предвкушает Якоб, – другие торговцы еще дороже заплатят, когда увидят, как прибыльно Эномото этой ртутью распорядится». В следующем году к Рождеству он уже вернется в Батавию вместе с Унико Ворстенбосом, чья звезда разгорится еще ярче после блистательной расправы с печально известными злоупотреблениями на Дэдзиме. Можно будет попросить совета у Звардекроне или у коллег Ворстенбоса и вложить вырученные за ртуть деньги с еще большим размахом – например, в кофе или тиковое дерево – и обеспечить себе такой доход, что произведет впечатление даже на отца Анны.