Артур Дарра - Земля дождей

Я не знала, что сказать в трубку. До сих пор помню, как сжимала её в руках и не ощущала под ногами твёрдости. С трудом произнесла, что мне нужно время для решения. Они дали мне всего две недели.

Наступил март. Я уже была на последнем месяце беременности, и на свет появился ты, сынок… Я назвала тебя Романом. И даже таким крошечным ты был очень похож на своего отца.

В Москве все ждали от меня окончательного ответа, буду ли я играть главную роль в «Играх с дождём». Нужно было решаться. Да или нет. Быть моей карьере актрисы — или не быть.

Много сил я потратила в те дни, пытаясь разобраться, что же мне нужно… Ох, сколько бессонных ночей и душевных мучений… Ехать вместе с тобой, только что родившимся, было невозможно. Ведь съёмки намечались в далёкой деревне и на неопределённый для меня срок. И рядом не было никого, кому бы я могла тебя оставить. Я сирота, сынок. Всю свою жизнь была одна. И одна же осталась перед этим сложнейшим выбором…

Настал крайний срок. На следующий день мне нужно было либо отправляться в Москву, либо, пожалуй, навсегда остаться здесь — вдали от дела всей своей жизни. Если не поехать, беспокойно размышляла я, это поставит крест на моей мечте. Такой шанс выпадает юным актрисам один на миллион. А ребёнок… ребёнок в этом деле только обременяет, сковывает возможности…

Что было дальше, ты знаешь сам.

Я не сообщала твоему отцу, что весь свой отъезд жила беременной. Хотя и думала написать ему письмо или даже позвонить. Мне казалось, что съёмки фильма уже никогда не возобновятся и что с ним мне уже никогда не увидеться. Не сделала я этого и когда вернулась в Москву. Мне и подумать о содеянном было жутко, не то что кому-то рассказывать, пусть даже и твоему родному отцу. Я решила, что если уж раньше ничего не сказала, то и теперь буду молчать.

Вот так я и стала вливаться в рабочий процесс. Старалась не думать обо всём этом. Отгоняла от себя все плохие мысли надеждой, что настанет день, и я непременно верну тебя. Только пусть закончатся съёмки — и обязательно верну.

Но прошёл год, а я так и не осмелилась. Хоть ты и был тогда ещё малюткой, мне почему-то казалось, что, явись я к тебе снова, ты меня возненавидишь. Не примешь как свою мать. А это стало бы вдвойне больнее. Больнее той ужасной боли, что уже всё это время сидела внутри меня.

Наш фильм стал успешным. Его высоко оценили критики, даже за рубежом. Мне и твоему отцу стали предлагать роли другие режиссёры. Поступали предложения даже из Европы. Тогда-то между нами отношения и ослабились. Он купался в славе и наслаждался этим. А я не знала, куда себя деть от того, что совершила…

Вскоре я абсолютно ясно поняла, что больше не смогу играть в кино. Не смогу ничему радоваться. Я наконец в полной мере осознала, насколько ужасную совершила ошибку. Из-за всего этого я стала закрытой, неразговорчивой. А через какое-то время и вовсе решила уехать из Москвы. Меня долго отговаривали, но моё решение было окончательным.

С того времени я жила недалеко от тебя, сынок. В одном городе. Валерий, мой друг с детства, старался меня поддерживать. Однажды даже предложил выйти за него замуж. Но я отказалась. Не видела в этом смысла. Ни в чём его не видела…

Через несколько лет я узнала, что больна. У меня начались сильные боли в груди, продолжавшиеся все последующие годы. И только сейчас я понимаю их истинную причину… Роман, я пишу тебе это письмо в ту минуту, когда могу с полной уверенностью заявить, что мои дни сочтены. Это моё наказание, сынок. И я с ним полностью согласна. Ведь до сих пор мне снится, как я оставляю тебя, спящего с сосочкой, на крыльце того ужасного здания… До сих пор вскакиваю в слезах. Не было дня, чтобы я не жалела о содеянном.

Я знаю, что это такое — жить в приютских стенах почти с самого рождения. Я осталась без родителей в два года и тоже оказалась в специальном учреждении. Наверное, поэтому так и не научилась ценить самое важное — родных людей. Ведь у меня их никогда не было. Ты — мой первый родной человек за всю мою жизнь. И я тебя бросила…

Никогда себя не прощу.

Даже несмотря на то, что знала, что тётя Клара приходит мыть полы ранним утром. Она очень любила меня, когда я жила в доме ребёнка. Я пробыла в нём целых пять лет из-за проблем со здоровьем. И именно тётя Клара всегда помимо своей работы приходила ко мне и ухаживала за мной, играла, раговаривала, смеялась, подбадривала.

Став постарше, я стала навещать её на работе. Мы очень тепло общались. Так что я хорошо знала, когда именно она возвращается после помывки всех этажей в свою маленькую комнатку попить чаю. Знала, что она, конечно же, заметит в окно идущую к крыльцу женщину с ребёнком. Знала, что сразу же выбежит, увидев происходящее…

Именно поэтому в тот день я надела длинное пальто и шляпу, прикрывавшую лицо. Совершенно не мои вещи — вещи зрелой женщины. Только бы тётя Клара меня не узнала. Не узнала, что это именно я творю такой ужас. Сама всю жизнь прожила без родителей — и сама же бросаю своего ребёнка. На это у меня нет слов. Только слёзы. Но их в письмо не вложишь…

Сынок…

Прости меня. Прости, умоляю. И не держи зла. Я ведь этого совсем не стою, поверь. Я не достойна даже одной твоей маленькой мысли обо мне. Пожалуйста, сынок, живи своей жизнью.

Я знаю, ты очень умный и хороший человек. И знаю, что ты очень любишь читать. Однажды я всё же набралась храбрости навестить тебя… Узнав, что ты в библиотеке, я спустилась туда. Ты сидел у окна и внимательно читал книжку. И Боже, каким же ты был красивым в ту минуту! Расплакавшись, я сразу же убежала оттуда. Ты меня не заметил, и слава Богу! Слава Богу, потому что я бы не посмела заглянуть в твои глаза. Я не достойна жизни. И не имею права более омрачать твою собственную.

Прости за то, что лишила тебя простой человеческой жизни. Виновата в этом только я. Искренне надеюсь, что ты сможешь уберечь себя от обиды на меня. Обида — это мой удел. Обида на саму себя. И за неё я уже поплатилась сполна.

Я прикладываю к этому письму свою фотографию. Здесь я в тот самый период съёмок «Игр с дождём». Взгляни на меня, ещё молодую, взгляни в мои глаза — и ты увидишь в них всё. Уже тогда в них отражалась вся трагедия моей жизни.

Сынок…

Я знаю, что время уже не вернуть. И ничего не изменить. Но знай одно. Я всегда любила тебя. Не думай обо мне всегда плохо. Я этого совсем не стою, поверь. Просто будь счастлив сам. Пожалуйста, Роман. Будь им.

Умоляю.

С вечной любовью,

Светаева Софья Сергеевна

— твоя мама

— А теперь?.. Теперь всё вспомнил? — с трудом доносился голос Евы сквозь шум ливня.

Я, замёрзший и не в силах шелохнуться, стоял снаружи ямы — на земле, затопляемой холодной водой. Дождь лил с ужасающей силой. Значительно потемнело. Море уже проглотило берег и постепенно подбиралось к яме. Приходящая вода почти добралась до самой возвышенности и теперь была нам по щиколотку.