Алексей Шепелёв - Russian Disneyland

Вняв советам друзей и редакторов, я согласился перенести настоящее предисловие (исключая несколько вышестоящих абзацев и приложение к нему в виде плана) в конец, чтоб оно читалось как послесловие.

Бардель – разнузданная пьянка, лихой кутёж, гульба. Видимо, искажённое «бордель». Не могу понять сам, диалектизм это или неологизм автора.

Б адор (б адорник) – сорная трава, заросли сухой травы, бурьян (диал.).

Атитектор – так бабушка называла человека, склонного к мелочно-злобному озорству, подхалимажу, постоянно затевающего что-то неприличное, пытающегося всем напакостить, обвести вокруг пальца.

Основная, сквозная дорога села, полкилометра от центра к окраине, где находятся колхозные склады, а также больница, в которой некоторые бабки практически живут.

Пред – председатель колхоза.

Можно продолжить, что «СГ» – своего рода музыка нового русского фольклора, ещё чуждая как слащаво-прилизанной синти-попсы, так и так называемого гламура, как политкорректной (якобы антиполиткорректной) патетики рока, так и уёбищно-казнокрадской романтики «русского шансона». Может быть, это один из первых образцов того, что автор этих строк назвал в 2007 г. термином «гломур» – произведения искусства или имиджевые факты биографии, в которых совмещены в сущностном единстве элементы гламура и антигламура. Так, говорят, например, о гламуризации личности Ленина или Гитлера, но это постфактум-процесс, а если бы они жили в наше время, то, скорее всего, сами использовали выработанные современной медиа-индустрией законы массового восприятия. Типичные представители – Мэрилин Мэнсон, Сергей Шнуров.

Еpentheticum – вставной (лат).

Приж укнуть – затаиться, замереть, как обычно замирает замеченный человеком жук (диал.).

Очищалка – чистилка, приспособление для чистки обуви (резиновых сапог, галош) от налипшей грязи, представляет собой дугу из металлической трубы или бруса, концы которой вкапываются в землю для крепления, и которые соединены между собой горизонтальной перекладиной. Устанавливается у входа в дом или учреждение, как правило, в сельской местности, особенно с чернозёмной почвой. Новаторские модели: П-образная, а также тройная или четверная, напоминающие остов туристической палатки.

Ставоранный – рано вставший, перен.: пришедший первым (диал.)

Далее текст «школьных сцен» большей частью зашифрован и местами тщательно зачёркнут «цензурой», поэтому вынуждены в таких случаях поприветствовать довольно обширные интерполяции, особенно в главках, которые помечены как вставные. – 2008.

Сдябрить – схватить, украсть, стащить (диал.).

Потом, к старшим классам, появились какие-то невиданные доселе летающие насекомые: все чёрные и страшные, жёсткие, похожие на увеличенного комара или тощую осу, нечто среднее между мухой и стрекозой, которые, не исключено, всё опыляют заместо пчёл и ос, и их очень много, и всё это неприятно и даже почти что страшно.

Истисов ать (истесовать) – исчиркать, испачкать (диал.)

Прибас ать – ухаживать; прибасн уть – выпить (диал.).

Благ ой – сумасбродный (диал.).

Тур азить – преследовать, бегать за кем-то, пугать (диал.).

Буйд ан – бугор (диал.).

Хотя в рамках группы «ОЗ» песни-гимны о подвигах Мявы и Мурзика, основанные на всё тех же текстах тридцатилетней давности, вполне себе (не) навязчиво исполняются почти все пятнадцать лет существования коллектива.

Побить «круговую оборону» столичных «толстых» журналов (да и то единичным выстрелом!) удалось только публикацией в 2012 году этого рассказа в журнале «Дружба народов» – под другим названием и в сокращении. – Прим. 2013 г.

Так прозаик М. Скворцов обозначает настроение, творческий настрой, а за ним неустанно повторяет О’Фролов.

Скажу и отвечу: «всем этим» я нимало не стремлюсь «умалить роль О. Ф. (и проч. тож) в создании «ОЗ», а просто излагаю избранные эпизоды из своей биографии как «информацию для размышления». Насколько знаю, у О. Фролова тоже в детстве было нечто подобное, и тоже с припряжением брательника, но у меня занятия сии «вос-производства явлений» (выступления короля музыки Киссера!) носили заведомо-завидный систематический характер – бедной бабушке порой оч. сильно надоедало, царствие ей небесное! Короче, ничего такого; всех вас очень люблю.

Находясь, кстати, именно на малой родине, жаль только, что не в бабушкином доме; а недавно прям я побывал – наверно, в первый или второй раз за последнюю декаду идиотской во многом писательской жизни! – в своей родной школе: давал интервью районному ТВ, потому что за оное мне – косвенно, впрочем – заплатили 3 тыс. руб. – такие гонорары иным насосам только снятся!

Ведь с другой же стороны, именно при написании «Эха» я осознал, что при этом пресловутом соблюдении общепонятности и адекватности текста (которой мне всё же пришлось сделать некоторые уступки) индивидуальная стилистика, сам строй речи и мысли, а может быть, и всего авторского художественного мира теряется и переводится – будто с иностранного. Появляется литературность , но что есть сие? Разве не какое-то странное ощущение, что все тексты пишет один и тот же автор. Особенно это видно по новейшей волне нашей прозы – тех, кто пришёл в литературу с 2000-х гг. (во всяком случае, если судить по верхушке айсберга, сияющей в лучах признанности). Довлеет какая-то непонятная (вернее, понятная тем, кто в состоянии её воспроизвести) норма (нужно только избегать штампов в языке, бытующих в средней руки журналистике, и желательно – хотя бы в половине мыслей – и всё, карьера писателя обеспечена!), тогда как пресловутое «сверхусилие», которого так (риторически, не ригорически) требуют критики, в самую первую очередь может быть реализовано именно на уровне так называемой индивидуальности текста (коли уж Вы взялись за его написание), и поэтому они сами же, ещё вместе с редакторами и читателями (которые здесь ссылаются друг на друга), автору это дать не дают, и всё-это напоминает разговор двух (и более) энэлпэшников, которые знай себе подстраиваются под голос и манеры друг дружки, якорятся , серьёзничают, ярятся, серьёзно веселятся, но не в Гамбурге всё-это происходит. В идеале (а на самом деле на практике!) речь идёт ни много ни мало как о написании текста, не имеющего себе аналогов – в основном в национальной литературе, а уж подавно и вообще в мировой – как, например, сразу отличимы по стилю и строю мысли творения Гоголя, Достоевского, Толстого или Платонова, но если б им придать хорошего современного редактора, издателя и корректора, то и от них остались бы токмо рожки и ножки.