Леонид Хомутов - В сложном полете

К огорчению, остальных врачей я прошел быстро, без сучка и задоринки…

Неизвестно, кто поусердствовал: то ли забракованные по здоровью, то ли солдаты в столовой, то ли старые курсанты, которых почти не видели, но в карантине вспыхнули резкие разговоры.

— Не были в училищах и это не училище! — слышались возгласы.

— Пока не поздно, надо бежать отсюда и чем быстрей, тем лучше!

— Но как убежишь, когда документы забрали, а медкомиссию прошли?

— А на что мандатная?! Не имеют права держать, если скажешь, что не хочешь учиться! И потом, что это за учеба?! Добро бы на летчика, а то на штурмана! Вечно быть подчиненным и никогда командиром!..

Вечером в полупустой карантин пришел коренастый лейтенант. Переходя из кубрика в кубрик (проходы между двухъярусными койками), он беседовал с нами.

— Вы даже не знаете, куда попали! Единственное в стране краснознаменное училище штурманов дальней авиации. В 1944 году за успехи по выполнению ответственных заданий командования…

— А вы кто будете?

— Помощник начальника политотдела по комсомолу. Я слышал, кое-кто из вас, наслушавшись всяких разговоров, порочащих училище, не хочет быть курсантом. Предупреждаю, сделаете ошибку, если уйдете от нас. Вы же не знаете, что за работа и служба вас ожидают в будущем?.. А они романтичны и увлекательны. Вот завтра-послезавтра к вам придут штурманы наших частей, так они подробно расскажут о ней. А сейчас кое-что скажу я… Тридцать семь наших выпускников — Герои Советского Союза. Так что учебу в нашем училище считайте за честь. Ваш выпуск ускоренный, учиться всего два года, а не четыре, как учатся обычно курсанты. Так что считайте вам повезло!..

— Зато они с высшим образованием выпускаются, а не со средним, как мы!

— Ну и что?! И вас и их одинаково примут в академию, если сдадите экзамены. А там сравняетесь или даже перегоните. Зато сейчас вы в два раза быстрее получите звание лейтенанта, чем они. Что выгоднее, разумнее, прикиньте…

Конечно, все, что он говорил, было для нас новым. Да и что для семнадцатилетних не новое?.. Мы же ничегошеньки не знаем, кроме школы. Поэтому я стараюсь больше слушать, запоминать.

Лейтенант рассказал, какими льготами пользуется летный состав. Его слова произвели впечатление.

— А кто закончит училище с отличием через два года, имеет право вне очереди поступить в академию…

Вот это для меня было самым интересным. Потом лейтенант отвечал на вопросы и уже, прощаясь, заметил:

— Завтра на мандатной снова встретимся. Теперь, надеюсь, кое в чем разобрались и не будете слушать болтунов.

Надев куртку, я вышел на улицу, чтобы в тиши ночи обдумать свою жизнь и дальнейшую судьбу. Крепкий морозец давил землю, щипал щеки, склеивал ресницы. Чистое, свободное от облаков небо сверкало затейливыми россыпями звезд, похожих на мигающие елочные огоньки. Сухой рассыпчатый снег скрипел под ногами.

Итак, пора решить, как вести себя на комиссии. Подсчитав все плюсы, я с уважением поглядел на возвышающееся в темноте здание с рядами бесчисленных желтых окон, издали похожих на иллюминаторы гигантского парохода. За которыми-то из них предстоит жить, если останусь? Говорят, где-то там уже есть курсанты будущей роты, приехавшие ранее. Уже давно обмундированы и только нас дожидаются…

Минусов оказалось больше и самый главный — приобрету профессию, о которой ничего не знаю. Возможно, придется менять ее, еще не закончив службу. Приеду в отпуск, знакомые и друзья обязательно спросят: ты летчик? Самолетом управляешь?.. Что отвечу?.. Врать не умею. Скажу штурман — посыплются новые вопросы. Что такое? Слыхом не слыхивали. Наконец, поняв, вздохнут с сожалением, а то и с пренебрежением. И так всю жизнь незаслуженная обида и пытка… Так что же завтра делать?

Черт его знает! Плюс то, что год не теряю, а уйду — потеряю, да и до осени жить на иждивении матери стыдно. И неизвестно, поступлю ли на летчика из-за того же здоровья?..

Мороз жег ноги и руки, а я все ходил и ходил… Вот ведь, как устроена жизнь: и хорошо бы поступить и плохо одновременно. Тогда так решу: если спросят, желаю ли учиться — отвечу «нет» и поеду домой. А если не спросят — тогда останусь. Может, профессия и понравится, все же летная и очень уж заманчиво через два года в 19 лет офицер! Смогу помогать маме и Гале… В общем, завтра все решится…

Утром были на мандатной. Снова привели в «коробочку» — так здесь называют громадный учебный корпус. В комнату, где заседали члены комиссии, вызывали по одному. Я равнодушно глядел на выходящих улыбающихся ребят. Мне было все равно. И к приему и к отказу я был готов. Все зависит от вопросов комиссии. Без особого волнения шагнул через порог и остановился. Четыре офицера сидели за столами.

— Ушаков Борис, — представился и не удержался, покраснел.

— Так, так, — оглядел меня оценивающе председатель, подполковник. Полистал, видимо, мои документы в скоросшивателе. Пом по комсомолу, наклонившись к подполковнику, тихо говорил:

— …прошел, школу окончил… вот аттестат… — отец политработник-офицер, погиб… Мать и сестра коммунисты, сам — комсомолец.

— Ну, ну, — одобрительно покивал подполковник и снова теперь уже ласково посмотрел на меня.

— Свободен, — сказал неожиданно.

Я растерялся. А где ваши традиционные вопросы: желаю или не желаю учиться в училище?.. Почему не задаете?

— Свободны, — повторил подполковник. — Пусть входит следующий.

Я повернулся и вышел.

Итак, судьба определилась — остаюсь в училище. Ну не расстраиваться, может, и к лучшему.

Что ж, пожалуй, первому начальному этапу жизни — детству и юности, фундаменту что ли, пора подвести итог.

За 17 лет не добился, чего желал. А стоило поступить в мореходное, как цель жизни была бы достигнута… Кто виноват в провале? Разумеется, сам. Надо больше было копить знаний, крепить здоровье все 10 лет, а не только под конец учебы. Вывод на будущее: работать и работать, тогда придет успех…

Вообще-то невезучий я здорово. Ведь все 10 лет хотел отлично учиться, но не смог, хотя учил, порой, добросовестно — не хватило ни способностей, ни ума. Со 2-го класса любил Лильку Рукову и был нелюбим. Всегда мечтал быть сильным, занимался даже акробатикой, но лишь окреп. Хотел быть ловким и страдал от неловкости. Хотел быть рослым, стройным, но остался таким, какой есть. Моментами бываю трусливым, иногда страх сковывает, холодит сердце, лишает воли. За такие минуты ненавижу себя. Не умею спорить, доказывать, хотя чувствую и знаю, что прав. Люблю футбол, но играю плохо. Не музыкален. И танцую плохо. От этого еще больше робею, боюсь приглашать девушек, не переношу их отказов, чувствую себя опозоренным у всех на глазах…