Геннадий Марченко - Выживший

Мой взгляд упал на второй рубильник. Интересно, а он что включает? Вроде бы лампы горят уже по всему трюму. А может быть... Мелькнувшую в голове догадку я решил проверить на практике. Рычаг пошёл туго, пришлось приложить чуть ли не последние силы обезвоженного организма. В недрах рубильника что-то щелкнуло, замыкая контакты, а спустя пару секунд раздалось гудение и створки крыши трюма начали свой подъем, впуская внутрь звуки моря.

А ларчик-то, оказывается, просто открывался. На то, чтобы от счастья увлажнились глаза, оставшейся внутри меня жидкости всё же хватило. Я даже истово перекрестился, благодаря Господа за спасение православной души. Не для того я проделал такой путь, чтобы сгинуть так глупо, ни за понюшку табаку.

Снаружи было темно, видно, стояла ночь, и никто пока не поднимал шума по поводу случившегося. Забраться наверх самому не представлялось возможным из-за высоты потолка. Даже со штабеля досок не получится, не настолько они и высокие. А складывать пирамиду самому у меня уже просто не хватит сил. Да и чего лишний раз суетиться, рано или поздно меня всё равно обнаружат. Даже если вахтенный задремал, к утру всё одно должны забегать. И, следовательно, придется как-то объяснять своё присутствие в трюме.

По моим прикидкам, мы уже в любом случае должны были покинуть территориальные воды СССР, а значит, меня вряд ли высадят на берег и сдадут советским властям. Тем более я могу прикинуться пусть и не англичанином или американцем, поскольку владел языком не в совершенстве, а, к примеру, немцем. Детство, проведенное в ГДР, на всю жизнь обеспечило меня знанием языка Шиллера и Гете. А обдурить америкосов, среди которых вряд ли имеются знатоки немецкого, будет проще простого.

Правда, прикид у меня, скорее всего, явно 'совковый', да ещё как объяснить, что немец оказался в трюме после отплытия из Архангельска? В германские порты по пути в советскую Россию они вряд ли заходили. Ладно, будет день, будет и хлеб. А сейчас мне оставалось только ждать. Я сидел на досках и жалел, что сейчас не идет дождь. Он бы пришёлся весьма кстати.

Час прошёл или пять - я не знал, мои внутренние часы засбоили на фоне истощения организма. Но постепенно небо начало сереть, а затем я услышал крик на английском: 'Что за ерунда?'.

Это заставило моё сердце колотиться чаще, но я по-прежнему сидел, ничего не предпринимая, на какие-то телодвижения почти не оставалось сил. А тем временем дверь трюма наконец распахнулась, и в светлеющем проёме показались трое: два матроса и позади них немолодой, кряжистый бородач в фуражке, по центру которой красовалась потертая эмблема в виде якоря. Вполне возможно, что и капитан данного судна, но уж точно не простой матрос.

- Какого хрена?

Это было, само собой, также произнесено на английском. Голос 'капитана' я узнал, это он ругался в прошлый раз по поводу незакрытой кем-то двери.

Я наконец соизволил спрыгнуть на пол, причем у меня едва не подогнулись колени. Но всё же устоял и, стараясь четко выговаривать английские слова, произнес:

- Прошу прощения, мистернезнаювашегоимени, что пришлось проделать этот трюк с крышей, но по-другому у меня не получалось привлечь внимание экипажа.

- Я так и понял, что это твоих рук дело... А ты вообще кто такой, парень? И как здесь оказался? Говоришь ты по-нашему не чисто, похоже, русский?

Они подошли вплотную, причем вид у матросов был не очень-то и дружелюбный. Один, что повыше, недвусмысленно постукивал кулаком правой руки в ладонь левой, второй стоял, руки в карманы, но и он всячески демонстрировал, что готов намять мне бока, если поступит такая команда. Ну, даже в таком состоянии с этой парочкой я, пожалуй, справился бы. Но вон уже в дверях ещё несколько любопытных физиономий маячат, отмесить всю команду у меня точно не получится. Поэтому нужно вести себя прилично, не провоцируя американцев на резкие действия.

Но пора бы уже что-то и ответить 'капитану', если это и впрямь он. Сказать правду или прикинуться грузчиком, который решил сбежать из страны, спрятавшись в трюме. Второй вариант выглядит слишком уж фантастичным. Сам работал докером и знаю, что всю бригаду охрана порта пересчитывает по головам, и если бы кого-то не хватало - обшарили бы всё судно.

- Мое имя Ефим, фамилия Сорокин, - наконец сказал я. - Я бежал из лагеря для заключенных на реке Чибью, куда попал за выдуманное преступление.

- Так ты ещё и преступник?! Вот повезло нам, парни, с пассажиром. По закону я обязан высадить тебя в ближайшем порту и под охраной сдать на руки местной полиции, а те уже передадут тебя представителям советской власти. Но сначала я хотел бы услышать, за что же тебя упекли за решетку? И, самое главное, как ты умудрился сделать ноги? Я слышал, в вашем НКВД работают ребята не промах.

Аббревиатуру 'НКВД' он выговорил по-русски довольно прилично, а мне невольно вспомнилось, как в старых голливудских фильмах америкосы наш КГБ называли Кей-Джи-Би.

- Мистер, тут долгая история, если есть желание, я вам расскажу ее чуть позже. Дайте пожалуйста воды, я не пил четыре дня.

- Сэр, разрешите, я научу его хорошим манерам? - обратил на себя внимание морячок повыше ростом.

- Эй, Ленни, остынь, - не глядя на него, сказал кэп. - Я понимаю, что у тебя чешутся кулаки, ты же у нас главный боец на судне, но пока придержи лошадей. А лучше принеси парню воды, он, похоже, и впрямь едва на ногах держится.

Пока подручный бегал за водой, капитан с помощью всё того же рубильника вернул створки крыши в исходное положение. Тем временем мне принесли кружку, полную до краёв, которую я осушил буквально одним глотком, несмотря на какой-то болотистый привкус.

- Ещё, - попросил я, возвращая матросу посуду.

- Ленни, - кивнул капитан, и матрос, хмыкнув, снова исчез в дверном проеме. - Е..ф...им... Черта с два выговоришь это русское имя. Слушай, давай ты будешь Филом? Так вот, Фил, предлагаю перейти ко мне в каюту, там и поговорим без посторонних ушей.

На том и порешили, так что спустя пару минут я уже сидел на койке в капитанской каюте с третьей уже по счету кружкой воды в руках. На этот раз я пил медленно, хотя всё ещё хотелось вылить в себя всё одним махом. Мой вещмешок лежал в ногах, я почему-то постеснялся положить его рядом на вполне ещё чистое покрывало.

Капитана звали Сэмюель Джейсон Уолкер, про себя я его окрестил Семеном Денисовичем. Фамилия Уолкер на славянские ассоциации не наводила.

- Ну, теперь можешь рассказать, за что ты угодил в тюрьму и как оказался на моем судне? - поинтересовался капитан, сидевший напротив меня на табурете.

- Тюрьму? Сначала была тюрьма, когда шло следствие, а потом лагерь в тайге. Мне присудили шесть лет за то, что я набил морды троим негодяям, которые оскорбляли мою девушку. Одному сломал челюсть, остальных немного потрепал. Ну и девице одной из их компании досталось, которая пыталась выцарапать мне глаза. Так тот, кого я покалечил, оказался сынком местной шишки. В противном случае, возможно, просто отделался бы условным наказанием.