Елена Попова - Егоша и маленькие, маленькие бабочки…

— Почему я? — спросил Егоша.

— Ты — простодушный. Они ведь тоже простодушные. Но страшно хитрые.

— Я не хитрый.

— Я говорю, они — хитрые. На словах ничего говорить не надо, передашь конверт, и все.

Спать не хотелось, догорело последнее полено. Было холодно, зябко, сыро. А Ив-Ив все сидел, распахнув куртку, запрокинув голову и глядя в небо. На лице его было написано удовольствие. Егоша же так замерз, что уже начал стучать зубами, но Ив-Ив как будто этого не замечал. Наконец звезды потускнели, а край неба стал чуть заметно светлеть.

— Ладно, — сжалился Ив-Ив. — Пошли на шоссе, сумку не забудь.

Скоро он уже привел Егошу на пустынное, еще покрытое мглой шоссе и там оставил. Сказал:

— Топай себе, грейся. Кто-нибудь подберет.

И Егоша потопал. Подобрал его местный автобус, но до этого прошел почти час.

— Где рыба? — спросила жена.

— В речке, — сказал Егоша.

— А дичь?

— В лесу.

— Вот там бы и оставался! — сказала жена безжалостно. Но завтраком накормила.

С неделю после этого странного путешествия Егоша сморкался и кашлял. Конверт он теперь всегда носил при себе, но прошла неделя, а потом другая, а Миша-ангел не появлялся. От постоянного трения края конверта обтрепались, и как Егоша его ни берег, все равно по многу раз на день он засовывал руку в карман, чтобы проверить — там ли он, так что скоро этот конверт стал липким и даже каким-то грязным. Уже много спустя, может, и через месяц, Егоша ехал в метро и вдруг поймал на себе чей-то взгляд. Неподалеку от него стоял Миша-ангел, был он в каком-то сером невзрачном пальтеце с поднятым воротником и молодежной дешевой шапочке под названием «петушок».

Подошел поезд, Егоша хотел было сесть в вагон, но Миша-ангел слегка покачал головой, и Егоша покорно затормозил. Поезд уехал, на платформе никого не оставалось, только они вдвоем. У Егоши вдруг появилось странное, почти паническое чувство — ему ужасно вдруг захотелось убежать, ведь до эскалатора было недалеко. В Мише-ангеле не было ничего устрашающего — скорее был он какой-то затрапезный, — но чувство было таким сильным, что Егоша чуть этого не сделал — не рванул к эскалатору. Тут подошел другой поезд, совсем пустой. Миша-ангел слегка кивнул, и Егоша, повинуясь, шагнул в вагон. «Это пустой поезд, — подумал Егоша. — Он едет в тупик на какой-нибудь техосмотр. Он не будет нигде останавливаться», — и уже хотел сказать Мише-ангелу об этом, но передумал.

Миша-ангел опять кивнул, и Егоша сел на сидение. Миша-ангел сел через проход напротив, закинул ногу за ногу, обхватив руками острое колено, и уставился на Егошу немигающим, внимательным взглядом. Мелькали станции — поезд действительно нигде не останавливался. А потом уже за окном было темно, темно и темно. Темнота не мелькает.

— Ну что, — подумал Егоша. — Уж как-нибудь.

И в тот момент, как он так подумал и в каком-то смысле смирился, вспыхнула ярко, ослепляюще еще одна станция и поезд остановился. Они вышли. Станция была незнакома Егоше, он здесь никогда не был. Рядом почти отвесно шла лестница-эскалатор, уходившая высоко вверх. Егоша ухватился за поручень и все равно боялся упасть, зато Миша-ангел стоял совершенно свободно и даже не касался перил руками.

— Дело не то чтобы очень, — сказал, наконец, Миша-ангел, и это было первое, что он сказал. — Я понимаю, эксплуатация. Но мы иначе не можем. Это испокон веков. Другое дело, раньше нагрузки были не те.

Лестница-эскалатор остановилась перед небольшой площадкой, там стоял уже знакомый Егоше человек, у которого он побывал в прошлый раз и писал свою автобиографию. Теперь он был какой-то взъерошенный. Миша-ангел поспешно сдернул шапку-петушок и засунул в карман плаща.

— Выше, выше! — закричал человек и замахал руками. — Избавьте меня от этого! Избавьте! — и убежал куда-то.

Миша-ангел помрачнел:

— Только бы свалить на кого-нибудь. У них всегда так.

Тронулись дальше.

— Только бы свалить, — опять повторил Миша-ангел. — Да я сам там бываю в сто лет раз.

— Где… там? — спросил Егоша.

— Там, — неопределенно сказал Миша-ангел. — Там — это там. Но это там еще не самое там. Просто это там, не здесь.

— Ага, — сказал Егоша, просто чтобы что-то сказать.

— Как я выгляжу? — вдруг забеспокоился Миша-ангел и стал поспешно приглаживать волосы.

— Нормально.

— Может, плащ снять? У нас бывают такие придирчивые. Никогда не знаешь, что им не понравится.

Тут непонятным для Егоши образом эскалатор въехал в большую комнату и остановился прямо у стола. Стол ли подъехал к Егоше, или Егоша подъехал к столу, было непонятно. Егоша даже зажмурился и чуть не упал, и упал бы, если бы Миша-ангел не подхватил его под руку.

За столом сидел человек с большим, неподвижным, сухим лицом.

— Так, — сказал человек и уставился на Егошу тяжелым взглядом.

Егоша смутился, а его рука привычно потянулась в карман за конвертом с подписями.

— Оставьте эти глупости! — сказал человек с раздражением и, глянув на Мишу-ангела, сказал: — С сосланными разбирается Леонид. Что-то плохо разбирается. Идите в галерею. Я занят. Потом позову.

Миша-ангел почтительно поклонился и сделал знак Егоше следовать за ним. Они вышли в соседнее помещение — это была длинная галерея, увешанная портретами каких-то людей, на высоких подставках стояли бюсты. Егоша был человеком достаточной образованности, чтобы узнать многих. Сократ, Вольтер, Вильям Шекспир.

— Наши агенты, — сказал Миша-ангел.

— Какие люди! — вырвалось у Егоши.

— Таких, как ты, тоже хватало, — сказал Миша-ангел. — Так что не комплексуй.

— Кто такие сосланные? — спросил Егоша.

— Ну, твой Ив-Ив, к примеру. У нас же строго. Несколько замечаний в личное дело — и ты сосланный. Когда у вас на Земле кто-то умирает, подходящий для нас кандидат, душу отправляют по назначению, а на его место — сосланного. Больного как-то откачивают, да и мы постараемся, как говорится, — комар носа не подточит.

— А куда отправляют душу! — спросил Егоша, немного волнуясь.

— Это уже другая история, — сказал Миша-ангел и замкнулся, даже губы поджал.

— А как же Ив-Ив? — не отставал Егоша. — Он же совсем человек!

— Что ты хочешь, — сказал Миша-ангел после паузы снисходительно. — Раздвоение. Квалификация.

Прошли еще по галерее.

— Пора возвращаться, — встрепенулся вдруг Миша-ангел. — Зовут.

— Что-то я не слышал, — сказал простодушно Егоша.

— Ты и не услышишь.

Они вернулись к человеку с застывшим лицом.

— В гостиницу, — сказал тот бесстрастно, и Егоше даже показалось, что он захотел зевнуть, но сдержал зевок. — Пусть дает показания.

— Надолго? — испугался Егоша и, забывшись, зашептал Мише-ангелу: — У меня сегодня дела!

— Какие там дела. — сказал человек с застывшим лицом и опять еле сдержал зевок.