Эрик Бутаков - Бульвар Постышева

— Вот смотри, Игорь! (Ага, наливай.) Перво-наперво — въезд. Что у тебя там за жердь? Поставь нормальный шлагбаум. Я бы, конечно, предложил тебе соорудить что-то виде тонкого сучковатого фаллоса, который неоднозначно реагирует на подъезжающий транспорт. Но, учитывая, что здесь женщины и дети, нужно кардинально другое решение. Например: ковбой поймал индейца и ведет его под дулом… Или, просто, пока только поймал и держит на мушке. Машина подъехала, ковбой поднял оружие, пропустил машину, и тут же резко обратно на краснокожего: «Куда?!» Ну, или что-то около того. Вариантов — масса! (Оп, — не дотянусь… Подай, пожалуйста, колбаску. Спасибо. Ну, — будем. Ху! Мм-аа, дыж, Зорро.) Так, погнали дальше. Вон там посреди поляны обязательно нужно поставить тотемный столб. А как без него? Обязательно! В виде, допустим, как это делается у индейцев, орла с распростертыми крыльями. Четко прямыми по верху, с волнами оперения понизу. Разрисовать его охрой. Навешать тряпочек, колокольчиков, бубенчиков и все дела. Пусть будет. Или это будет «позорный» столб. О, точно — столб позора! Всех провинившихся — к столбу! Привяжешь к нему кого-нибудь из своего персонала или отдыхающих, и будешь пытать, мучить, увечить, коленным железом жечь, щипцами вырывать кусочки мяса, бить кулаком в печень, зубы сверлить, пока эта сука не расколется, зачем она спиздила стиплер!

Игорь засмеялся.

— А что тут смешного? — спросил Архип.

— Нет, ничего, — однозначно ответил Игорь, продолжая смеяться.

— Жаль, — посочувствовал Архип. — Продолжим, товарищ! Если серьезно, то в него можно вбить несколько длинных гвоздей, и пусть уезжающие накалывают на них бумажки со своими претензиями, замечаниями и пожеланиями. Так сказать, обратная связь: и ты будешь знать недостатки обслуживания и всякую, возможно, другую полезную информацию, и у клиентов будет возможность пожаловаться. Да и просто для украшения, если путевый столб врыть и разукрасить — не помешает. Но пытать, все-таки, лучше.

Архип вздохнул.

Игорь налил ещё.

Ещё выпили.

Архип не унимался.

— О гвоздиках. Что у тебя за ранчо, если в округе нет ни одного кактуса? Ты можешь из бревен пару кактусов сделать? Выруби огромные кактусы из чурок, как в пыльных пустынях Техаса, покрась их в зеленый цвет, ну, или если хочешь — в Микки Маусы, наколоти гвоздей вместо колючек и вкопай.

— Люди могут пораниться.

— А ты ограждения не ставь.

— Тем более.

— Какое, тем более? Будут ограждения — каждая свинья полезет! Ты что, не знаешь людей? Только напиши «нельзя!» — тут же все ломанутся: «Зя!». Ограждения не ставь, однозначно, — поранятся. Между кактусов, я бы поставил экран. Его можно из труб сварить, поставить и натянуть полотно, на котором будет картинка прерий. Типа, продолжение кактусовой темы, как в панораме Бородинского сражения или Сталинградской битвы. Видел?

— Да.

— Ну, вот. Но! Но. Нужно, чтобы с какой-то точки было четко видно продолжение вот этого, допусти, склона. Ни просто картина с кактусами и камнями, а продолжение местного пейзажа. Типа: идет склон с соснами, превращается в гору с кактусами, потом продолжается снова с соснами. Вроде, как окно в потусторонний мир. Понятно я объясняю?

— Ну, так-то — да. Чего здесь не понять?

— Ну, ты понял?

— Понял.

— С другой стороны щита, можно для прикола на черном фоне написать белыми буквами «Цой жив!» В стиле группы «Кино», для любителей. И получится у тебя рама с «Кино» и долиной грез, где живут краснокожие. А если ты там ещё вигвамы нарисуешь, речку, дымы индейских костров, белоголовый орел в небесах, шакалы доедают дохлую лошадь, и тыры-пыры, по пьянке туда можно будет выезжать за скальпами. Только осторожней, чтобы копыта не цокали по гравию. Обвяжи их мешковиной. Осторожней, прошу тебя! Индейцы — они, сука, хитрые!

Огонь костра приятно трещал, облизывая старые ветви лиственницы. Приятно сидеть вечером у костра с бутылочкой спиртосодержащей жидкости и с товарищем за деловой беседой. Но…

Притащилась Архипкина тогдашняя подружка. Причем прилично выпившая. (Где успела?)

— Чё?

— Ты спать идешь? — спросила она.

— Да, я скоро.

— Я устала ждать.

— Я скоро, я в пути. Я сам устал уже идти. Я всё равно приду, чего бы мне ни стоило всё это. Иди и жди. Я точно буду. Слово пацана! — Архип улыбался и этим просил не отвлекать. Но подружка, казалось, его не поняла.

— Пойдем вместе.

— Ну, правда, — дай поговорить, я скоро приду.

— Я тогда тоже никуда не пойду! — заявила она. — Я, как дура, там одна сижу!

— У нас серьезный разговор. Иди, Мышонок, я скоро приду. Иди. — Архип привстал, чтобы подойти к ней и сделать что-нибудь приятное, допустим, поцеловать или погладить по щеке прежде чем отправить её в домик. Но…

Подружка демонстративно села напротив.

Архип остался стоять, глядя на неё сверху в низ.

Она тупо смотрела на огонь.

Почувствовалась некая неловкость. Игорь готов был уходить, но не успел ничего сделать, даже подняться — Архип глазами сказал ему: «Вяжи, старик, ещё не договорили. А эта прекрасная леди смотается через восемь минут, дай только слово молвить и не суетись. Посиди, а я сам разберусь».

— Дорогая, — обратился он к этому «мышонку», сдерживая прилив маленького раздражения. — Нас ждет прекрасная летняя ночь на берегу чудного Озера, под шёпот холодного горного ветра и лай собачат из соседней деревни. Умоляю тебя, иди, приготовься ко встрече с прекрасным, — твой пузачонок будет через тридцать минут, примерно. Я расскажу тебе на ночь две волшебные сказки, и обе они будут нести сексуальный подтекст. Ступай. Хочешь, я помашу тебе вслед платочком? Не будем напрасно…

— Никуда я не пойду! — подружка шла на рожон. Сидела твердо, укуталась в куртку, уставилась в костер, даже закурила!

— Свали на хер отсюда, корова! — взорвался Архип. — Дергай в кровать, я тебе сказал! Муля, долбанная, — не нервируй меня! Бля буду, отпинаю, козлину! Урыла быстрее, лошадь! Кому я сказал?! Не поняла что ли, А? Не поняла, я спрашиваю? Быстро!

Он указал пальцем на домик!

Подружка, задохнувшись от негодования, соскочила и со слезами на глазах, бросила сигарету в костер, очень быстро и не оглядываясь, зашагала к домику, бормоча на ходу, чтобы её было слышно, разные грязные слова, типа: «Сволочь», «Скотина», «Гад».

— Вот пусть мне кто-нибудь теперь скажет, что я не умею с женщинами разговаривать! — выдохнул Архип, глядя на удаляющуюся девицу и, повернувшись к Игорю, предложил. — Наливай.

Игорь, конечно, налил, хотя как-то его отрезвила эта «немая» сцена.

Но Архип был непоколебим:

— Ничего, не переживай, приду — успокою. Она только этого и ждала. Не может кончить, пока не наорешь. Синдром рабыни — сам знаешь. Жужелица, одно слово.