Сергей Минутин - Скульптор и скульптуры

Он вытащил из-за пазухи чистую и толстую тетрадь, поднял её над пирамидой книг, насколько хватало рук, и крикнул Господу: «Вот она, последняя книга»!

Небо не разверзлось, гром не грянул. Господь, глядя на эту земную картину, был весьма доволен. С недосягаемой высоты он смотрел и думал: «Почему бы и нет. Может быть, и в правду, чистая тетрадь, этого одержимого великой идеей Надеждина, соизмерима пирамиде книг лежащих под его ногами. Важна гармония, остальное не важно». Господь любил Надеждина. Что же касается книжного хранилища, то это было по части чертей. А уж они расстарались. С двух сторон они запалили его огнем, организовав короткое замыкание, а с двух других залили водой, сорвав с пожарных гидрантов вентили.

Надеждин поскользнулся на своей книжной пирамиде и кубарем скатился вниз. Падая, он выронил тетрадь. Внизу уже булькала вода, а вверху стоял дым. Он, почти, рыдал от досады. Так удачно освящённая чистая тетрадь в клеточку, как начало большого дела, пропала, и теперь он никак не мог её найти. Надеждин не догадывался, что Творец уже забрал эту тетрадь себе, как вещественное доказательство его замысла, как зерно, брошенное в почву. Господь был не против посева, но значительно больше его интересовала жатва и её плоды.

В суматохе пожара и наводнения Надеждин выбежал из библиотеки. Он вернулся в свой суматошный мир. Вокруг всё смешалось. Пожарные заливали горящие книги водой, а сантехники, шлёпая по воде в дыму, просили огня и света, ибо ни черта не видели. В остальном же, огонь и вода делали своё дело. Они цементировали пирамиду из книг. Надеждин смотрел на эти события, которым был виной, абсолютно равнодушно. Он не считал эту катастрофу большим препятствием для человечества. Из миллиардов живущих на земле людей, всё равно найдётся хоть один миллион писателей, которые восстановят не только все книги, но и заново вспомнят все мысли и сюжеты, которые были прописаны в этих книгах. Это было просто. У этого миллиона писателей всё равно не было другой жизни, кроме той, жуткой, которую они изучали и описывали в этих книгах. А у оставшихся миллиардов людей, вообще никакой жизни не было, чтобы страдать из-за утерянных книг. Надеждин считал, что препятствие, воздвигнутое им, наоборот продвинет человечество вперёд. И главным локомотивом будет он.

На небе все ликовали. Ангелы и Архангелы, Боги и Богини, все Вознесённые с Земли Учителя радовались появлению новой творческой Души. Радовались зарождению нового света, который, возможно, осветит земные уголки, находящиеся до сих пор в темноте. Падшие ангелы, Демоны, Джины, черти, лярвы и прочая нечистая и нейтральная сила, тоже не унывала. Вся нечисть радовалась началу нового соцсоревнования. Уместно заметить, что их самому главному, из известных людям, начальнику Люциферу нравилось задирать своих ближайших, положительных, родственников.

Причина конфликта была проста, как и всё великое в бесконечной вселенной. Люциферу в подчинение достались дальтоники. Вся его армия видела только белое и чёрное. Оттенков же не различала. Более того, всё белое считалось ими прозрачным, а следовательно не заслуживающим внимания, поэтому они стремились к чёрному, насыщенному цвету. Надо заметить, что в главном тёмная ветвь небесной родни одержала верх над светлой. Жених и невеста шли к алтарю: в белом – непорочная невеста, в чёрном – не целованный жених. Это потом у них начинались оттенки.

На Земле всполошились маги, чародеи, колдуны, пророки, прорицатели, цензоры и критики. Как только Надеждин начал сбрасывать книги с полок, они все разом, хоть и была тёмная ночь, проснулись. Книги, падая на пол, создавали такую вибрацию, гнали такую волну в пространство, что магов, чародеев и колдунов прохватил понос. Они разом дёрнули ручки сливных бочков, может быть, поэтому в библиотеке и сорвало вентили с гидрантов. У пророков и прорицателей опухли гланды. Они готовы были предсказывать, но из них вырывался только слабый шёпот. Досталось и остальному народу. На него обрушилась эпидемия, неизвестного ранее гриппа. Стойко перенесли волну и вибрацию только те, кто с вечера был в «стельку» пьян, то есть цензоры и критики, которые из-за угрызений совести пили постоянно. Но и их к утру стало мучить жуткое похмелье. Одним словом, всё было как обычно. Спираль жизни тлела. Те, кому дымок и вода пришлись по душе, радовались. Те же, кто не привык к контрастам, задыхались и падали, издавая пронзительный комариный писк. Намечался очередной скачок эволюции.

Надеждин ещё ничего не сделал, а вокруг него уже всё закрутилось и завертелось. Наверное, его тетрадь была какой-то необычной. Ведь сколько других поэтов и прозаиков вокруг него размахивают такими же тетрадками. Да что там, тетрадками, машут партийными билетами, служебными удостоверениями и даже наградными книжками. И ничего. Господь их не видит.

Но, Надеждин, чем-то «зацепил» высшие силы. На Небе и на Земле всё пришло в движение. Пока тушили пожар в библиотеке и ремонтировали вентили, спасая книги от потопа, проснулись вулканы, и Земля так содрогнулась всей своей земной корой, что часть населения просто исчезла. Её, никто особо и не искал. Проснулись океаны, моря и даже реки. Огромные волны прокатившиеся по Земле очистили берега от всех «накоплений и отложений» сделав их снова чистыми, а воды вокруг прозрачными. Так выходило, что Надеждин начал правильно использовать разум, данный ему Богом. Он ничего не изобретал. Он просто решил вести человечество из тьмы к свету. Карабкаясь на пирамиду из книг, он мечтал сделать свет ярче. Ему надоели свечки, даже в эквиваленте лампочек, он стремился к Солнцу.

Господу, эта мечта Надеждина понравилась. Её реализация могла освободить другого чудака, по имени Прометей. Прометей стоял у основ земного освещения. Он первым зажёг лучину. Теперь и мучился «от тяжких мук земных, ибо под солнцем нету мук иных». Прометей не стремился приблизить человечество к Солнцу. Он просто дал людям огонь, чтобы они осветили свои пещеры и увидели убожество своей жизни. Человечество осветило свои пещеры, но ничего нового не увидело. Потом появились лампочки, фонарики и даже прожекторы. Света стало больше, но видеть при нём стало хуже, так появились очки. А человечество всё также не желало видеть убожество своих пещер. Грязи стало, даже, больше. Поэтому, по-прежнему, в ходу были свечки, лампочка «летучая мышь» и по большим праздникам – факелы и бенгальские огни. Люди стремились во тьму, поэтому Прометея не забывали и не давали ему избавленья от цепей. Побаивались, чтобы ещё какой-нибудь дар богов не притащил.