Павел Долохов - Ленинград, Тифлис…

Случилось это так. К ним в институт приехал искусствовед из Италии Антонио Вици. Итальянец писал книгу о древнерусском искусстве, и Леве поручили его сопровождать. С итальянцем они подружились. Антонио немного говорил по-русски, примерно так же, как Лева по-итальянски. Они вместе съездили в Новгород — итальянец фотографировал фрески Феофана Грека. Как-то уже перед самым отъездом Антонио они засиделись в институтской библиотеке. Выражение лица итальянца вдруг стало значительным. Он наклонился и тихо сказал:

— Лео, у меня к вам просьба от нашего общего друга, синьора Зыбова.

Лева насторожился.

— Не могли бы мы пройти в его кабинет.

Лева взял ключ на вахте. Они вошли в директорский кабинет. Лева включил свет.

Итальянец стал что-то измерять на стене. Потом достал из кармана маленький ключик и вставил его в едва заметное отверстие. Раздался легкий щелчок, и в стене открылся невидимый снаружи сейф. Итальянец запустил в сейф руку и вытащил несколько пыльных папок. Они открыли папки и разложили их содержимое на столе. Это были холсты и рисунки Врубеля, Коровина, Бакста, эскизы Малевича.

— Валентин очень меня просил привести все это ему в Рим…

Они отнесли картины в «Асторию» и аккуратно зашили их в подкладку чемодана. Антонио протянул Леве толстый конверт.

— Вам от Валентина.

Дома Лева раскрыл конверт. Там было десять тысяч долларов.

Итальянец уехал, и примерно через месяц Леве на институтский адрес пришла открытка с видом Венеции и двумя словами на обороте: Va bene!

А еще через месяц Леву попросили к телефону. Лева взял трубку и услышал незнакомый голос:

— Лев Соломоныч? Не могли бы вы на минуточку спуститься в вестибюль.

В вестибюле стоял молодой человек в большой коричневой шляпе и курил папиросу. Увидел Леву, пошел навстречу, протянул большую руку:

— Будем знакомы. Меня зовут Сергей Сергеевич.

Они вышли на площадь, и Сергей Сергеевич показал Леве маленькую красную книжечку, на обложке золотыми буквами было выбито ОГПУ. Лева почувствовал, как у него в животе опустились внутренности и потекла холодная струйка между лопаток.

Они вышли на бульвар Профсоюзов, пошли в сторону площади Труда. Лева едва передвигал ноги. Сергей Сергеевич все время что-то говорил, но Лева с трудом его понимал.

— Отчет? Я уже написал отчет в иностранную комиссию…

— Прекрасный отчет написали, Лев Соломоныч, отличный! Прочитали с огромным удовольствием! Но нам от вас нужон еще один отчетик, так сказать, приватный. С кем встречался ваш иностранец, какие завел контакты, что кому передавал… Усекаете, Лев Соломоныч?

У Левы от сердца отлегло. «Про картины не знают, не догадываются». Он быстро ответил:

— Усекаю… Напишу непременно…

— Вот и отличненько… Зайдете к нам через неделю на Петра Лаврова…

Лева поморщил лоб:

— Это Фурштадтская?

— Она самая. Дом 21, где ОСОАВИАХИМ, третий этаж, левая дверь, два звонка…

Через неделю Лева был на Фурштадтской. Вместе с Сергей Сергеевичем там был еще один чекист постарше. Представился Матвей Матвеевичем. Бегло просмотрел Левин отчет. Хмыкнул. Положил в синюю папку.

— А теперь давайте, Лев Соломоныч, говорить по существу. Вы — человек образованный, грамотный. Понимаете, как обострилась классовая борьба на данном этапе. В этих условиях нам ой как нужны грамотные люди, бойцы невидимого фронта. Вы ведь линию партии поддерживаете?

Лева заблеял:

— Я всегда поддерживал… Всецело… Да, человек я книжный… Мало кого знаю, ни с кем ни встречаюсь…

— Не прибедняйтесь, Лев Соломоныч, многих вы знаете. И не стесняются вас, говорят при вас в открытую. А вы запоминайте, кто, что, о ком… И к нам. А мы уж в долгу не останемся… Кстати, как у вас с жилищными условиями?

— Комната в коммуналке. На Пороховых…

— Можем поспособствовать…

— Да нет, правда, не смогу я вам помочь. Увольте!

Матвей Матвеевич посуровел.

— Да не удастся вам, Лев Соломоныч, отвертеться, не выйдет…

Он раскрыл синюю папку, вытащил Левин отчет.

— Не все вы тут расписали, Лев Соломоныч, ой не все…

И опять у Левы внутри что-то опустилось, и страх пополз по спине.

Подошел Сергей Сергеевич, положил перед Левой листок с напечатанным текстом. Буквы прыгали у Левы перед глазами.

«Я, нижеподписавшийся, обязуюсь оказывать всяческое содействие…»

— Подпишите и поставьте число.

Лева заскулил:

— Да я…

Сергей Сергеевич перешел на «ты»:

— Подписывай!

Лева взял ручку и криво расписался.

Приходил он в квартирку на Петра Лаврова регулярно, каждые два месяца. Всякий раз с подробным отчетом. Сперва мучался, плохо спал, появились боли в сердце.

Часто отчеты его браковали.

— Ну что ты тут понаписал? Все хорошие, все в одном строю… Откуда ж предатели и перерожденцы у нас берутся? А ну, иди в соседнюю комнату, там тихо, посиди, подумай…

Лева сидел, думал. Кусал ручку…

— Ну, вот так уже получше… Иди, работай…

…На этот раз Сергей Сергеевич и Матвей Матвеевич выглядели довольными. Говорил, как всегда, в основном Матвей Матвеевич; Сергей Сергеевич сидел тихо, поддакивал.

— Делаешь успехи, Лев Соломоныч, большие успехи. Твоя записка про зиновьевское гнездо в институте искусств пошла в оперативную разработку.

Лева покраснел:

— Да, что вы… Я же свой долг выполнял…

— Это и похвально, Лев Соломоныч, это и похвально…

Матвей Матвеевич встал и прошелся по узкому кабинету.

— Но вызвали мы тебя в неурочный час по другому делу. Успешно идет разработка связей германского шпиона Фредерикса. Ты с ним знаком?

— Мы изредка встречались.

— Знаю, знаю. А какие у тебя отношения с Дадашевой?

— А что с ней? У нее не отвечает телефон…

— Гражданка Дадашева арестована, находится под следствием.

Лева побледнел. Вскочил со стула.

— Не может быть! Она — честный, кристальной души человек!

Матвей Матвеевич встал напротив Левы, надавил ладонью ему на плечо.

— Ты слушай сюда, Лев Соломоныч! Дадашева попала в сети, запуталась. Ей помочь надо!

Лева бормотал:

— Ее нужно отпустить… Она честная, чистая…

Матвей Матвеевич говорил с Левой, как с ребенком.

— Конечно, отпустят твою Дадашеву. Только не сразу. Нужно объяснить ей, что к чему, что со следствием нужно сотрудничать…

Лева закрутил головой:

— Что нужно сделать?

— Мы тебя вызовем. Устроим вам очную ставку…

Лева опять вскочил со стула:

— Очную ставку? С ней? Никогда!

Сергей Сергеевич подошел к Леве сзади и слегка сдавил ему шею:

— Без истерик, Лев Соломоныч! Мало мы тебе помогали… Вот какую квартирку выхлопотали…

Лева сидел бледный. По его лицу катились крупные капли пота.

— Что я должен ей сказать?