Лев Квин - Кто убил лебедей?

Становится жарко. Юра расстегивает стеганку, проводит языком по пересохшим губам.

– Согрелся? – посмеивается Петр. – А ничего, у тебя получается – будь спок!

Прошло еще несколько минут – и Юра совсем освоился. Главное, прямо и прямо.

А Петр – хороший парень. Чтобы кто-нибудь из других трактористов передал управление школьнику! Вдруг огрех? Ему же самому брак запишут: кто велел сажать практиканта за рычаги?

– Знаете, у Маруси ружье на сеялке, – сказал Юра; ему захотелось чем-то отблагодарить тракториста, ну хотя бы доверием.

– Да ну-у, – протянул Петр, и Юра не понял: насмешливо или удивленно.

– Тут у вас в прошлом году лебедей убили на озере…

– Думаешь, он? – сразу догадался Петр. Юра пожал плечами:

– Если он браконьерствует… Такому все равно: лебеди – не лебеди.

– Что-то не замечал я за ним. Но теперь присмотрю, будь спок, – пообещал тракторист. – Это куда же годится – такую красоту стрелять… А они-то хоть вкусные?

Юре снова почудились иронические нотки в его голосе. Повернул голову – нет, он серьезно.

– Не ел.

– Пусти-ка меня. – Петр приподнялся с сиденья. – Видишь, везут семена.

Глубокая ночь. Время тянется медленно, тягуче. Юра то и дело прочищает сошники, нужно, не нужно – разравнивает зерно в ящике.

– Знаешь, который час? – кричит Маруся.

– Нет.

– Скоро два. – Маруся перебрался к нему на сеялку. – Что, зелень, спать охота?

Ложись прямо в ящик, я тут сам за тебя посмотрю. – Зачерпнул горсть зерна и снова жевать.

– Нет. – Юра отодвинулся, не скрывая неприязни.

– Ему по-хорошему, а он – нет! Ну и клюй себе носом, пока с сеялки не брякнешься. А я вот лягу.

Маруся вернулся на свою сеялку. В самом деле, устраивается в ящике. Вот потеха! Как он с брюшком? Ничего, залез, лежит.

А если забьет сошники?.. Тоже работничек! Приехал, называется, помогать совхозу.

Трактор пошел медленнее, остановился.

– Эй, на борту! – крикнул Петр. – Живые – сюда!

Юра со всех ног несется в кабину. Тепло, приятно. Он крякает, трет озябшие руки.

– А Маруся?

– Дрыхнет в ящике.

– Вот Филон! – Петр усмехнулся. – Ну, пацан, считай, норма уже есть. Даже побольше – будь спок!

– Быстро водите!

– А то ползти, как ты… Хочешь еще поводить? До края поля, там машину с зерном подождем. А я пока на сеялках постою.

И вот Юра один в кабине. До конца гона – километра полтора. И все время по прямой. Чтобы точно и ровно.

А если чуть поправить фару? Вот так! Теперь сбоку виден след сеялки. Держаться от него на одном расстоянии – и порядок.

Так легче. Можно даже немного прибавить газ.

Конец гона. Здесь разворачиваться. Нет, лучше пусть Петр! По прямой еще ничего, а на развороте запутаешься…

– Эй! – крикнул Юра в темноту.

– Бегу! – отозвался Петр и почти сразу же появился в кабине. – Что не развернул, пацан?

– Если бы днем…

– Посмотри, как я. Потом сам попробуешь.

Развернулись, стали. Маруся вылез из своего ящика. «Ага! – удовлетворенно отметил Юра. – Трясется спросонок, как лист на осеннем ветру». Тут и машина с семенами подошла. Заправили ящики доверху.

– На сегодня все, – сказал Петр заправщикам. – Больше не приезжайте… Экипаж, по местам!

Тронулись рывком, даже зерно посыпалось. Отъехали метров десять – стали.

Опять трактор рванул – опять стали. Снова… Что-то не ладится.

Юра побежал к трактористу:

– Что случилось?

Петр сердитый, злой:

– У себя спроси. Натворил со сцеплением.

– Я?.. – растерялся Юра.

– Работал трактор, как новенький, а теперь… То буксует, то рвет… Вот, пожалуйста, опять… Эх ты, горе-тракторист!

Юра стоит красный. Как же так? Ведь он в самом деле ничего не сделал. Трактор шел отлично, вплоть до самого разворота.

– Исправить нельзя?

– Исправишь тут, в темноте… – Петр с досадой стукнул кулаком по сиденью. – Эх, не надо было давать! Сам виноват, дурья башка… Ну что теперь? Отцепим сеялки, без них кое-как к стану дотащимся. Утром летучка придет – может, направят к вечеру.

Как неладно получилось! По его вине трактор простоит целый день. А позору! Ребята узнают…

– Что приуныл, пацан? Не бойся, никому не скажу, будь спок… Иди, отцепляй сеялки.

– И Марусе? – едва слышно произнес Юра.

– Сказано – никому…

…Доплелись на трясущемся тракторе до полевого стана. Легли на полки в пустом вагончике. Тепло, можно спать. Можно, если бы не…

Как же так, как же? Юра мысленно проверяет каждое свое движение. Выжал муфту сцепления. Включил скорость… Легко, очень легко шло. Легче, чем на учебном. Ни разу не заело.

– Спишь, пацан? – это Петр спросил.

– Нет.

– Ты спи!

Через минуту Маруся:

– Спишь?

А ему какое дело? Спал бы лучше сам, не спрашивал бы.

Неожиданно Маруся соскочил с полки:

– Ох, мать честная, термос там оставил. Сопрут… Пойду!

Сапоги громко затопали к выходу.

– И я с тобой, – поднялся Петр. -Все равно не спится. А ты давай спи, пацан! Спи, спи, не думай ни о чем. Все будет в порядке.

Проходя мимо Юры, он заговорщицки тронул его грубой, очерствевшей, остро пахнувшей маслом рукой. Мол, сам знаешь, почему с ним иду. Теперь он у меня не постреляет, будь спок!

Они ушли оба и долго, очень долго не возвращались. Юра крутился беспокойно на деревянной полке. Уже, наверное, часа полтора прошло.

Наконец, не выдержав, вышел из вагончика, поднялся на пригорок. Там остались сеялки, возле колка, резной силуэт которого выделяется на уже сиреневом небе. Вон светлая точка прыгает – у Петра карманный фонарик.

Но свет почему-то не у сеялок – в стороне. В самом колке. Вот вспыхнул. Еще, еще. Что они делают там?

Светлая точка двинулась из колка. Пляшет по дороге. Сюда идут.

Юра вернулся в вагончик, лег на полку.

Вскоре появились и они. Вошли тихо, на цыпочках. Маруся склонился над ним.

Юра закрыл глаза, задышал ровно, медленно. Пусть думает – спит.

– Не разбуди, – шепнул Петр.

– Не… – и после паузы: – А завтра как?

– Опять, наверное, школяра дадут. – Тракторист стянул сапоги, поставил их осторожно на пол.

– Черт бы их побрал! Нельзя же каждый раз так.

– Видно будет.

Через минуту оба начали храпеть. Густо, сердито – это тракторист. Тоненько, с присвистом – это Маруся.

Юра не спит.

Нехорошо на душе. Тревожно.

И все-таки он заснул. Кажется, на минуту, а открыл глаза – уже совсем светло.

На улице рокот моторов, шум, смех.

Пересменка.

Тракториста и Маруси уже нет в вагончике. Юра выглянул в окно. Вон машина отошла с ночной сменой, они там.

– Привет герою посевной!

Вошел Гриша, веселый, улыбающийся. В руке бумажный сверток, – Юра просил захватить завтрак, чтобы сразу отсюда, не заезжая в село, двинуться на рыбалку.

Юра весь сжался. Сейчас спросит: «Как же ты так, а?»