Конн Иггульден - Воронья шпора

Дозорные во всякий час въезжали в стан Йорков и выезжали из него. Каждый из них по половине дня должен был свежим взором следить за окрестностями, чтобы не пропустить никакого подозрительного движения в холмах. На рассвете следующего дня один из них прискакал с севера в середину лагеря и протрубил тревогу. Лагерь немедленно зашевелился: шесть тысяч людей отбросили плащи и покрывала, похватали доспехи и оружие. Громкие голоса распространили весть о том, что на подходе замечены стяги Монтегю, приближавшегося с многочисленной ратью. Похоже было, что Джон Невилл все-таки вылез из своей норы и устремился следом за ними.

Сбросив с себя сон, Эдуард зевнул. Всю ночь он спал на спине, лежа на одеяле и закутавшись в пару плащей, так что лицо его оставалось открытым небу и сырости. Он поднялся и принялся одеваться, в то время как юный дозорный, стоя рядом с ним, выкладывал новости взволнованным голосом – гордый своим успехом, словно молодой петушок.

– Спасибо тебе, сынок, – промолвил Эдуард, опуская руку в мошну за серебряным пенни, но обнаружил в ней золотой ангел.

Глаза дозорного округлились, и король усмехнулся. Потратив еще мгновение на поиски другой монеты, он сдался. Теперь, когда его поход, наконец, обрел силу, он находился в странном, приподнятом настроении. Йорк бросил монетку юноше, и тот с восторгом подхватил ее. Посмотрев на брата, Эдуард заметил, что Ричард наблюдает за ним с весельем во взгляде.

– Чему ты улыбаешься, брат мой? – проговорил герцог Глостер. – Или я не слышал, что Монтегю ползет следом за нами?

– Ползет, Ричард. Разве ты не понял? Уорик залег перед нами со своим войском. Джон Невилл вцепился в нашу тень, так что нас выжимают на юг. Совсем как в прошлом году.

– Не понимаю, почему этот факт привел тебя в такую радость, – ответил герцог, уже начинавший опасаться, что его брат рехнулся.

– Ситуация не совсем такая, как прежде, Ричард. Тогда, поздней осенью, у меня было восемьсот человек, а теперь, весной, – шесть тысяч. И, как ты знаешь, я теперь не тот, каким был. Уверяю тебя, брат, когда они придут, я съем их живьем… Обвиню их в измене и трусости, прожую и выплюну кости!

Дерри Брюер поднял серебряную вилку с кусочком жареной свинины на ней. Полированный столовый прибор был даром итальянского посланника, человека, общество которого доставляло Дерри удовольствие и которому он совершенно не доверял. Посол д’Урсо, вне сомнения, являлся шпионом, хотя внешне как будто был искренне удовлетворен возвращением Ланкастера на престол. Брюер видел в этом указание на то, что старые страны предпочитают стабильность и не любят королей-узурпаторов и крестьянских восстаний, каковые сотрясают сами основания королевств. Перед тем как отбыть восвояси, посланник сказал, что Эдуард ушел в дверь, а теперь должен с трудом протискиваться через окно, рискуя при этом оставить на раме всю свою шкуру. Дерри до сих пор посмеивался себе под нос. Забавные речи ведут эти иностранцы.

– Еще кусочек, Гарри, – проговорил он. – Давай же!

Король Генрих, глядевший куда-то в сторону, чуть нахмурился, однако послушно открыл рот, и начальник тайной стражи отправил в него кусочек мяса вместе с подливой, внимательно последив за тем, как жует его подопечный.

В дверь постучали, и Дерри переставил прибор так, чтобы миска и вилка находились перед королем, не оставив никаких свидетельств того, что он только что кормил Генриха, словно малое дитя. Лишь после этого он разрешил визитеру войти, понимая, что только самая важная весть способна найти себе путь через череду стражей, выставленных у каждой двери и лестницы Вестминстерского дворца. Вошедший держал в руках кверху лапками серого голубя, явно не протестовавшего против такого обращения. Брюер с особым интересом заметил крошечную медную трубочку, привязанную к ножке птицы. Убедившись в том, что трубочку никто не вскрывал, он вернул голубя своему человеку, который немедленно попятился к двери, бросив косой взгляд на ничем не отреагировавшего на его появление короля.

Дерри вытряхнул из трубочки узкую полоску бумаги и подошел к окну, чтобы лучше видеть, а потом поднес донесение к огоньку масляного светильника, после чего опустился рядом с королем Генри и взял в руки вилку и давно остывшую миску.

– Эдуард Йоркский высадился в твоем королевстве, твое величество, – негромко проговорил глава тайной стражи. – Он идет на юг, где мы ожидаем его.

Брюер не рассчитывал на ответ и потому моргнул, когда король вдруг произнес:

– Кузен Йорк – достойный человек, Дерри.

– Ну конечно же, конечно, твое величество! А теперь давай-ка расправимся с еще одним кусочком, если ты не против. Тебе надо есть, чтобы не потерять силы.

Солнце вовсю светило, и Эдуард осматривал своего нового коня – подарок рыцаря, разводившего гнедых боевых скакунов и стремившегося произвести благоприятное впечатление на своего владыку. Кроме того, сэр Джеймс Харрингтон привел с собой из принадлежащего ему городка, расположенного неподалеку от Лестера, сорок парней, среди которых была дюжина стрелков. Дар этот следовало считать воистину княжеским, и Эдуард понимал, что, если им суждено выжить, он обязан каким-то образом вознаградить этого человека из собственных средств, или титулом из той сотни, которой распоряжаются короли, наделяя состоянием и статусом их владельца.

– Сегодня же выеду на нем и опробую его выносливость, сэр Джеймс, – проговорил он. – Буду рад, если вы составите мне компанию.

Переполненный чувствами рыцарь опустился на одно колено. Когда Эдуард отвернулся, сэр Джеймс присоединился к стоявшей возле шатра гогочущей стайке своих родственников и слуг, довольный уже тем, что переговорил с королем.

Эдуард повернулся к своему брату, без особого восторга наблюдавшему за происходящим, и улыбнулся кислому выражению на его лице:

– Разве ты способен не обратить внимания на этого человека или обругать его после такого подарка, Ричард? Англия держится на таких людях. Умных, деловых, весь свой день отдающих труду, а после рабочего дня возвращающихся к женам и подсчитывающих заработанные монеты. Здравомыслящие, понятливые люди, которых трудно одурачить, которые склоняются передо мной только потому, что считают меня таким человеком, за которым можно идти.

– Ну, я рад, что ты у нас такой человек, брат, – проговорил Глостер, – однако боюсь, что ты позволил этим людям вскружить тебе голову своим восхищением.

Усмехнувшись, король провел широкой ладонью по морде коня. Голова этого необычайно высокого и сильного животного возвышалась над ним. Однако обученный конь невозмутимо оставался на месте.

– Ну, ты прямо открыл мне глаза, Ричард! Монтегю отступает, Оксфорд бежит, поджав хвост, при виде моих знамен… Они боятся меня, и я рад этому. Я сказал уже, что не остановлюсь на полпути. Я рисковал многим, в этом могу посрамить самого дьявола! Каким еще, по-твоему, образом я могу принести победу своей маленькой армии? Тебе ведь известно, какое войско собрал Уорик…