Петер Ярош - Визит

— Вы не страдаете психастенией? — спрашивает меня господин Джойниус.

— А что это такое?

— Невроз, который проявляется трояким способом, то есть посредством боязни высоты или закрытых помещений или посредством навязчивых представлений, как-то клептомания и пиромания, причем последнее означает беспрестанное зажигание огня…

— Нет, нет, — отвечаю быстро, — ничего подобного пока я за собой не замечал.

— Вы не должны бояться, — успокаивает меня господин Джойниус, — я не делаю из этого никаких выводов.

— Но я действительно…

— Хорошо, — говорит господин Джойниус, — я говорю это только потому, что раньше, чем познакомить вас со своими опытами, я должен кое-что сказать о личности, как таковой… (Он на минуту умолкает, но лишь на то мгновение, пока он снова наполняет рюмки; мы чокаемся и пьем.) Гиппократ в пятом веке до нашей эры делил людей по темпераментам, но он немногое знал об индивидуальных свойствах личности. Абсолютно неверно его утверждение, что личность человека зависит от того, какая телесная жидкость в нем доминирует. Как он утверждает, в сангвинике преобладает красная кровь, в меланхолике — черная желчь, в холерике — желтая желчь, в флегматике — лимфа… (Совершенно не обращая на меня внимания, он положил ноги на стол между рюмкой и бутылкой.) Физиогномика — тоже глупость, потому что она пытается объяснить личность и ее характер только внешними признаками, и прежде всего чертами лица… Согласитесь, что это ерунда. (Он улыбается и постукивает себя пальцем по колену. Я спокойно слежу за этим его движением и слушаю внимательнее.) Уважаемый господин, каждый из нас — это отдельная личность… Понятием «личность» мы выражаем свод своего поведения по отношению к другим людям. Характер личности опять-таки — это сложная реальность, какой-то результат жизненных наблюдений и влияний. Внешние изменения, когда кто-нибудь, например, пытается изобразить улыбку гения, не отражают реальной личности, корни которой уходят намного глубже. Обратите внимание: намного глубже! Эта гениальная формулировка, которую я цитирую по книге некоего господина Г., мне и внушила исходную мысль, и сразу же я начал проводить эксперименты. Но я отвлекся и забегаю вперед… (Тут я впервые изменяю свое положение в кресле и отваживаюсь опереться о спинку. Я двигаюсь очень осторожно, чтобы кресло не скрипнуло.) До того как я покажу вам свои эксперименты с личностью, я должен буду вас ознакомить и с чуждыми мне взглядами… Так, господин Оллпорт думает, что личность — это собрание привычек одного лица, точек зрения и особенностей, которые определяют его приспособление к данной среде… Это, конечно, устаревший взгляд, но тоже взгляд… (Возможно, он только сейчас заметил, что у него вылезает из брюк рубашка, потому что он стал ее поправлять костлявыми пальцами.) Платоник Бэн считает, что потоки нашей энергии идут главным образом по интеллектуальным, чувственным и волевым каналам. И поэтому он делит людей на интеллектуалов, художников и людей практического типа… Я мог бы, конечно, говорить и о химических основах личности, но мы бы не могли исчерпать эту обширную материю и поэтому кончим с теоретизированием. Идемте со мной!

Я встал.

— Простите, еще на минутку, — обратился ко мне господин Джойниус — Я забыл одну важную формальность. Прежде чем посвятить вас в свои опыты, я должен потребовать от вас обещания полностью сохранять все в тайне… Вы никому не должны говорить, что вы здесь видели… Согласны?

— Конечно!

— Понимаете, я считаю это формальностью, потому что, собственно, каждый, кто хочет, может сюда прийти и посмотреть на мою работу. Важность этой формальности заключается в том, чтобы никто не давал собственных объяснений тому, что здесь увидел… Вы понимаете?

— Да!

— Подпишите, пожалуйста, эту форму…

Я беру перо, которое подает мне господин Джойниус, и подписываюсь. Форма мгновенно исчезает в боковом кармане господина Джойниуса, и его улыбка является единственной благодарностью за мое понимание.

— Теперь мы можем идти дальше! — говорит господин Джойниус и движением руки приглашает меня следовать за собой. Он подходит к двухстворчатой двери, открывает ее, и мы оказываемся в соседней комнате. Стены ее окрашены в черный цвет, сквозь опущенные жалюзи проникает очень мало внешнего света. Проходит некоторое время, пока я начинаю различать окружающие предметы. Я не сразу замечаю, что эта комната необычайно велика. Потом присматриваюсь внимательнее. За прямоугольным столом в креслах сидят пять мужчин и одна женщина. Кое-кто курит, некоторые спорят, но на нас никто не обращает внимания. Мы подходим к самому столу.

— Позвольте представить вам господина Одаса, — обращается к присутствующим господин Джойниус. Все замолкают и согласно кивают. — Господин Одас некоторое время проведет с нами, — продолжает господин Джойниус. — А теперь, господин Одас, позвольте, я вам представлю сидящих здесь, — обращается он ко мне. — Это госпожа В. В., рядом с ней господин О. Б. М., далее господин Л., господин Х. Б., господин Т. С. Э. и, наконец, господин Ц. Г. Й. Посидите немного с ними, а я пока посмотрю, можем ли мы и дальше продолжать наблюдение за ходом моих экспериментов… Желаю вам приятно провести время, дорогой господин Одас!..

Господин Джойниус кланяется и покидает комнату. Некоторое время я стою нерешительно на одном месте и наконец сажусь в кресло рядом с господином Л. Я достаю сигарету, закуриваю.

— А вы не боялись? — спрашивает меня мой сосед господин Л.

— Боялся?

— Да, — подтверждает госпожа В. В.

— Но чего, помилуйте? — спрашиваю я.

— Ну, конечно, этого визита! — говорит господин Л.

— Нет, — отвечаю я. — Я шел сюда с радостью… или… а вы думаете…

— Он, наверное, не знает, что значит страх, — говорит господин Х. Б.

— А я ужасно боялся, — говорит Ц. Г. Й.

— И я боялся, — говорит господин Т. С. Э.

— А что, вы даже еще сейчас не испугались? — спрашивает господин О. Б. М.

— Нет… я не знаю…

— Разумеется, он не знает, что значит страх, — повторяет господин Х. Б. — А вы когда-нибудь чего-нибудь боялись? Определенно, только вы всегда забывали это… Как вы считаете, что сильнее выражает чувства: глаза или губы?

— Думаю, что глаза, — отвечаю я.

— Как раз наоборот: губы, — поправляет меня господин Х. Б. — А то, что выражают сейчас ваши губы, не что иное, как…

— Всегда так бывает, — прерывает господина Х. Б. господин Т. С. Э., — человек встречает в лесу медведя, пугается, бросается бежать…

— А не наоборот ли? — спрашивает господин Х. Б. — Человек встречает в лесу медведя, бросается бежать и в результате этого пугается…

— Возможно, это и так, — говорит госпожа В. В., — но это означает, что господин Одас не мог ничего бояться раньше, потому что только теперь, когда он находится здесь…