Карлос Фуэнтес - Избранное

- Аппендицит?

- Надо оперировать.

- Рискованно.

- Повторяю, почечные колики. Два кубика морфина, и он успокоится.

- Рискованно.

- Кровотечения нет.

Спасибо. Я мог умереть в Пералесе. Я мог умереть с тем солдатом. Я мог умереть в той голой комнате рядом с толстяком. Я выжил. А ты умер. Спасибо.

- Держите его. Судно.

- Видишь, чем кончает? Видишь? Тем же, чем и мой брат. Один конец.

- Держите его. Судно.

Держите его. Он уходит. Держите. Его тошнит. Его рвет тем, чем прежде он только смердел. Уже нет сил перевернуться. Он лежит лицом кверху. Рвет калом, жижа течет по губам, по щекам. Испражнения. Они кричат. Они обе кричат. Я их не слышу, но им надо кричать. Нет, ничего. Еще не случилось. Им надо кричать, чтобы этого не случилось. Меня держат, меня не пускают. Но нет. Уходит, уходит, без ничего, голый. Без своего добра. Держите его. Уходит.

Ты будешь читать письмо, написанное в концентрационном лагере, письмо с заграничной маркой, подписанное: «Мигель». В него будет вложено другое, написанное наспех, подписанное: «Лоренсо». Ты возьмешь это письмо, прочтешь: «Я не боюсь... Я помню о тебе... Тебе не было бы стыдно... Я никогда не забуду эту жизнь, папа, потому что она научила меня всему, что я знаю... Я расскажу тебе, когда вернусь». Ты прочтешь и заново сделаешь выбор; ты изберешь другую жизнь: ты предпочтешь оставить его с Каталиной, не увезешь в Кокуйю, не позволишь ему самому выбрать свой путь, не толкнешь его к ранней смерти, которая могла бы стать твоим уделом; не заставишь его сделать то, чего сам не сделал,- заплатить за твою пропащую жизнь; не позволишь, чтоб на скалистой тропе вместе с ним скончался ты, а она спасла бы свою душу.

Ты предпочтешь обнять того раненого солдата, случайно попавшего в лес, уложить его, промыть простреленную руку водой из высыхающего ручья, перевязать его, остаться с ним, вдохнуть в него жизнь и ждать, ждать, пока вас найдут, арестуют и расстреляют в какой-нибудь безымянной деревушке -как та, пыльная, с глинобитными, крытыми листьями домишками; пока не казнят двух неизвестных - солдата и тебя,- раздетых догола; похоронят в общей могиле, без надгробия. Умрешь двадцати четырех лет - и более никаких раздумий, поисков, колебаний; умрешь, держа за руку безымянного солдата, спасенного тобою; умрешь. Ты скажешь Лауре: да.

Ты скажешь толстому человеку в комнате с голыми синими стенами: нет.

Ты предпочтешь остаться в камере с Берналем и Тобиасом, разделить их судьбу; не пойдешь в залитый кровью патио, чтобы оправдать себя; не станешь думать, что смертью Сагаля ты отомстишь за товарищей.

Ты не отправшпься к старому Гамалиэлю в Пуэблу.

Ты не примешь Лилию, когда она вернется той ночью. Ты не будешь думать, что все равно никогда уже не сможешь обладать другой женщиной.

Ты нарушишь молчание в тот вечер и заговоришь с Каталиной, попросишь у нее прощения, расскажешь ей о тех, кто умер за тебя, попросишь, чтобы она приняла тебя таким, каков ты есть, со всем тем, что ты сделал; попросишь ее, чтобы она тебя не презирала и приняла тебя таким, каков ты есть.

Ты останешься с Лунеро в усадьбе и никогда не покинешь тех мест.

Ты не оставишь учителя Себастьяна, будешь тем, кем был; не пойдешь с революционной армией на север.

Ты будешь пеоном. Ты будешь кузнецом.

Ты останешься за бортом, со всеми теми, кто остался за бортом.

Ты не будешь Артемио Крусом, семидесяти одного года от роду, семидесяти девяти килограммов весом, метра восьмидесяти двух сантиметров ростом; у тебя не будет вставных зубов. Ты не будешь курить дорогих сигарет и носить рубашек из итальянского шелка, не будешь коллекционировать запонок, выписывать галстуки из Нью-Йорка, шить синие однобортные костюмы, предпочитать ирландский кашемир, не будешь пить джин с тоником, не станешь ездить на «вольво», «кадиллаке» и «рамблере»; не будешь помнить и любить ту картину Ренуара, не будешь есть на завтрак яйца всмятку и тосты с вареньем «блэквэлл»; не будешь по утрам читать свою собственную газету, не будешь перелистывать «Лайф» и «Пари-Матч» по вечерам; не будешь терпеть возле себя это словоблудие, этот хор, эту ненависть, которая хочет раньше времени похоронить тебя и принуждает, принуждает думать о том, о чем ты еще недавно мог Говорить улыбаясь и что сейчас с ужасом гонишь прочь;

^е рго&пЫк с1атауц..

^е рго&пЫз с1атауц.. 37 37 Из глубины взываю (лат.).

Призри, услышь меня, Господи боже мой! [Просвети очи мои, да не усну я сном смертным.] Ибо день, когда вкушаешь от него, станет днем смерти твоей. [Не радуйся смерти ближнего твоего, ибо смерть общий удел наш.] Смерть и ад вырваны из геенны огненной, и пришла другая смерть. [Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня и, чего я боялся, то и пришло ко мне.] Сожаления достоин тот, который обольщается богатством своим. [Открылись ли для тебя врата смерти?] Начало всякого греха жена, и от жены погибель наша. Узрел ли ты врата мрака? [Творит господь суд обиженным и исцеляет сокрушенных сердцем.] И какие плоды собрали вы тогда. [И постыдились они теперь, ибо смерть конец их.] Ибо желание плоти есть смерть.

Слово господне, жизнь и обетование смерти,

Из глубины взываю к тебе, Господи,

Да будут уши твои внимательны,

Если ты будешь замечать беззакония,

Господи, кто устоит?

Надеюсь на Господа,

Надеется душа моя

молитвы и сожжение, речи и погребение, ты представишь себе вопреки желанию - эти ритуалы, эти церемонии, эти последние заботы: похороны, кремацию, бальзамирование. Тебя положат на высокий постамент, чтобы не земля, а воздух разрушал твои останки; тебя заточат в гробницу рядом с твоими мертвыми рабами, тебя будут оплакивать наемные плакальщицы, с тобою похоронят самое для тебя дорогое, твоих спутников, твои черные драгоценности: бессонные ночи,

гедшет ае1етат, йопа е^8, ^от^пе, йе рго&п&8 с1атаV^, ^от^пе... 38 38 Даруй им вечный покой, Господи, Из глубины взываю... (лат.) 278

голос Лауры, говорившей об этом... Она сидит на полу, обхватив колени и держа в руках маленькую книжечку... Она говорит, что все может» оказаться смертельным для нас, даже то, что дает нам жизнь... говорит, что, раз мы не можем избавиться от смерти, нищеты, невежества, лучше не думать о них ради своего счастья... говорит, что страх внушает лишь внезапная смерть, и поэтому в домах власть имущих живут исповедники... Она говорит: будь человеком, бойся смерти не в опасности, а вне опасности... говорит, что неизбежность смерти - это неизбежность свободы... говорит, что неслышно подкрадывается холодная смерть, говорит: не пощадят тебя часы, те часы, что червячками точат твои дни... говорит, показывая мне, как разрубить гордиев узел... говорит, что моя дверь в жизнь - это тяжелая дверь сейфа... говорит: не миновать мне ста смертей, потому что я жду только жизни... говорит, что любить человека - это жить, даже когда бог хочет лишить тебя жизни... говорит: зачем все эти сокровища, вассалы, слуги?..