Кэти Такер - Одна маленькая ложь

Приподнимаю его голову за подбородок, чтобы посмотреть прямо в глаза, и ладонь колет щетина.

Мне все равно. Пусть меня гложет чувство вины и в голове полный сумбур. Вижу по его глазам, что в нем идет мучительная борьба. Мне все равно. Хочу забыть свое вечное чувство неуверенности, а его заставить забыть темные чуланы, клейкую ленту, ремень и безмолвную тюрьму.

Мне все равно. Я обхватываю его за шею и притягиваю к себе, целую, а потом провожу языком по его нижней губе. У Эштона перехватывает дыхание, мышцы под моими пальцами напрягаются, а рука сжимает подушку: он борется со своим желанием.

А я не хочу, чтобы он боролся. Я отчаянно хочу снова увидеть его слабым. Хочу снова чувствовать его близость. Хочу доставить радость ему. Хочу доставить радость себе. Хочу… ни о чем не думать.

Вот что я всегда чувствую, когда Эштон со мной рядом.

Пусть все будет, как будет.

Вот почему я смотрю на него не мигая и тихо говорю:

– Помоги мне на время забыть обо всем.

И он перестает с собой бороться.

Он обрушивается на мой рот со всей страстью. Отвечаю ему так, словно без воздуха в его легких я погибну. Часть меня боится. Я чувствую это в глубине души. Не знаю, к чему это приведет, и не знаю, готова ли я ко всему этому.

Но вряд ли я остановлюсь.

Такое ощущение, будто Эштон читает мои мысли. Он отстраняется, смотрит на меня и шепчет:

– Мы не будем… Ирландка, сегодня я не зайду слишком далеко. И вообще не зайду далеко, пока я. не свободен.

Отмечаю про себя, что он не говорит такие привычные для него слова, как «трахаться» или «перепихнуться». Сегодня рядом со мной другой Эштон. Тот, который скрывается от всех остальных.

Закрываю глаза, он целует меня в горло, а я удивляюсь, какие у него губы – одновременно нежные и страстные. Когда он опускается к ключице, грудь у меня вздымается. Эштон задирает мою пижаму и без труда стаскивает ее через голову. Швыряет на пол, приподнимается и смотрит на мою голую грудь так, что в каждой ее клеточке покалывает от возбуждения.

– В то утро я проснулся здесь… – Он ловит мой взгляд и снова на меня опускается. – Я был готов встать на колени и умолять тебя показать мне ее. – Он берет в ладонь и ласкает сначала одну грудь, потом другую, словно хочет запомнить их форму и размер, и из меня вырывается стон. Большим пальцем поглаживает затвердевший сосок, и меня захлестывает волной желания. Когда Эштон начинает ласкать грудь языком, я с трудом сдерживаю крик. Не в силах совладать с эмоциями, обвиваю его за шею руками и притягиваю к себе, а когда он прикусывает сосок зубами, вскрикиваю от наслаждения.

Я заметила: когда издаю подобные звуки, даже непроизвольно, Эштон реагирует. На этот раз он отрывается от меня и снимает с себя футболку. Сбрасывает ее, и тут же его рука начинает ловко стаскивать с меня пижамные штаны вместе с трусиками. Через пару секунд я абсолютно голая, а он снова ласкает губами мой сосок.

Снова обнимаю его голову и откидываюсь на подушку, наслаждаясь ощущением жаркой кожи рядом с моей и затвердевшей плоти у моего бедра. Мне хочется протянуть руку и обхватить ее ладонью, но для этого придется двигаться, а мне так приятно и комфортно сейчас. Поэтому лежу и представляю себе, что бы я почувствовала, если бы Эштон вошел в меня. От одной только мысли мои бедра расслабляются и напрягаются одновременно, и внутри меня начинает скапливаться влага.

Именно в этот момент рука Эштона проникает в меня.

– Ирландка, горячая штучка… – бормочет он, и я еще крепче прижимаю к себе его голову, а моя голова мечется по подушке, я издаю стон за стоном и в душе благодарю своего препода по химии за плохую отметку.

– Так не пойдет… – Эштон резко отрывается от меня и слезает с кровати.

Во мне растет паника. Наверное, я сделала что– то не так. Он что, хочет меня вот так бросить?

– Садись, Ирландка.

Я повинуюсь, и он со стоном поворачивает меня лицом к себе и спускает мои ноги с кровати, а потом оглядывает меня всю.

– Откинься назад, опираясь на локти.

Переведя дыхание, я выполняю его команду. Думаю, я знаю, что он собирается делать. Эштон подходит вплотную к кровати, его глаза не отпускают мои, а руки ложатся мне на бедра.

– Эти хреновые кровати… – Чувствую, как он раздвигает мне ноги. Задерживаю дыхание, внезапно почувствовав страх.

Я знаю, что он делает, и меня охватывает паника.

Но глаза Эштона всё еще удерживают мой взгляд, поэтому я не сопротивляюсь.

– …Совершенно не пригодны… – Он быстро подтягивает меня к краю кровати. Его пальцы скользят по моим ногам, и он забрасывает их себе на плечи. Впервые он отпускает мои глаза и начинает покрывать поцелуями внутреннюю поверхность бедер, медленно подвигаясь к цели, и его горячее дыхание распаляет мой жар. – …Для подобных занятий.

Его язык касается меня, и я с шумом перевожу дыхание. Сначала я смущаюсь и чувствую себя беззащитной. Лицо Эштона, так близко к моим тайным местечкам, что мне неловко. Но это так… так удивительно приятно. И благодаря совместным стараниям языка и пальцев Эштона, скоро меня захлестывает то самое состояние, когда весь окружающий мир перестает для меня существовать. Откидываю голову, со стоном закрываю глаза и стараюсь запомнить это невероятное ощущение. Похоже, это сигнал для Эштона: его рот становится все яростнее, а руки сжимают мои бедра, притягивая еще ближе.

Когда я чувствую, что волна наслаждения вот– вот накроет меня снова, я приподнимаю голову и смотрю на Эштона. Его глаза смотрят в мои, и я опять вижу в них странное умиротворение.

И я не выдерживаю и кричу его имя.

Я как безвольная кукла в руках Эштона: он бережно приподнимает меня за спину и укладывает в постель. Накрывает одеялом, а потом кладет руки на бортик.

– Разве ты не хочешь меня?.. – Прикусываю губу и чувствую, как щеки заливает краской смущения.

Он улыбается мне особой улыбкой и откидывает со лба влажные волосы.

– Последние дни я не высыпался, надо было подогнать курсовую. Пойду еще поработаю.

Закрываю глаза и предаюсь ощущениям: большим пальцем Эштон поглаживает мою щеку, и я наслаждаюсь чувством глубокой близости, которое растет между нами. И проваливаюсь в сладкое забытье.

В одиннадцать вечера в комнату тихо заходит Риган. Я успела одеться до ее прихода, но по-прежнему лежу в постели, зарывшись лицом в подушку, вдыхаю запах лосьона Эштона и раз за разом прокручиваю в памяти сегодняшнюю встречу. Держусь за эти сладкие воспоминания двумя руками, стараясь отогнать чувство вины, сомнения и смятение, которые висят надо мной черной тучей.

– Привет, Риган. Как дела?

Она плюхается на кровать.

– Меня выставили из библиотеки. Потому что я слишком шумела.