Юозас Апутис - Мост через Жальпе

— Это свое отжило, — сказал Бенас.

— Ну да. Километрах в пятнадцати есть обрыв, каждый год там подмывает несколько деревьев.

— Мы-то никуда не спешим, наверно?

— Да нет, носиться как угорелые не будем. — Учитель сказал это спокойно, даже равнодушно, удобнее устраиваясь за рулем.

Впереди против ветра летели три промокшие вороны. Машина быстро догнала их.

В городок они вернулись добрый час спустя.

— Давайте заглянем в пивную, — сказал Бенас.

— Вот это новость.

— Новость! Обычай такой… Нехорошо так вдруг возвращаться домой после проводов.

Поднимаясь по маленьким ступенькам в пивную, Бенас увидел Герду, которая стояла в своем магазинчике за прилавком, окруженная деревенскими бабами. Он заметил, а может, ему только показалось, что на Герде точно такая же кофта, какая была на Дейме.

Белокурая буфетчица даже руками всплеснула, увидев Бенаса и учителя.

— Вот гость долгожданный! — воскликнула она сипловатым голосом. — Не уважаете наше заведение, знаю, давно здесь живете, а вот только когда заглянули. Доктор, вы все дальше и дальше от нас.

Учитель, стряхнув воду с дождевика, тоже подошел к стойке.

— Небось, учитель виноват, заграбастал гостя и держит под замком, нам не показывает, ревнует.

— Так вот же — показал, не ревную, — рассмеялся учитель.

— На́те, ешьте, как сказал Чехов, — развел руками доктор Бенас. — Да я теперь стал почти чайный, Фелиция, — усмехнулся он, качая головой. — Никудышный из меня посетитель вашего заведения.

Фелиция поглядела на доктора внимательным взглядом: с головы до пояса. Его мокрые брюки заслоняла стойка.

— Будет вам шутить! Случилось что?

— Ничего такого, Фелиция. Как только выпью, ноги не держат. Косточки тяжелые стали. В остальном вроде бы нормально.

— С вами вечно что-нибудь не так, — оживилась Фелиция. — Вот славно когда-то здесь сиживали! — вздохнула она. — Еще один вместе с вами приезжал, такой долговязый, с бороденкой. Злющий такой, все искал к чему бы придраться. Ему тут никто не мог угодить.

— Даже вы? Кто это мог быть?..

— Художник, доктор. Фелиция все время художника вспоминает. Хороший человек, только манера держаться такая гордая, — сказал учитель.

— Как он меня мутыжил в первый день! — рассмеялась Фелиция. — Спрашивает: какая это рыба, а я и растерялась, знать-то знаю, а вспомнить не могу. А он: да какая из тебя хозяйка, если не знаешь, что на сковороде… Вот страху нагнал, подумала — ревизия.

— С художником тоже нехорошо — руки дрожат, суставы ноют, по санаториям ездит, может, и распрощается со своими художествами… А такие, как я, то есть врачи, запретили ему и думать об искусстве. Живите спокойно, не волнуйтесь, дышите чистым воздухом…

— Господи! Такой богатырь был. Помните, доктор, как вы когда-то прикатили к моему дому огромную бочку из-под селедки? Шум услышала, окно открываю, а вы тут стоите, голубчики, и художник хохочет, заливается…

— Как нам не смеяться, Фелиция, ведь не только бочки, но и селедка тогда была.

— Точно… Художник был навеселе, но в здравом уме, и такой галантный…

— Настоящий европеец… А как вы тогда нас выручили, Фелиция!.. Чертовски хотелось еще хоть по капельке, вы исчезли во мраке своей комнаты и явились оттуда с бутылочкой, и еще на подоконник поставили рюмки… В дом-то не пустили…

— Побоялась… Такие мужчины. Господи, такой боевой был, кто бы сказал… Кто бы сказал, что здоровье уже тю-тю…

— Зато вы, Фелиция, рождены для вечной юности и здоровья. Нисколечко не изменились. Хотя… — Доктор Бенас внимательно пригляделся к Фелиции. Щеки Фелиции залились румянцем.

— Какие же перемены вы заметили? — растерянно, почти робко спросил учитель.

Фелиция еще гуще покраснела.

— Ой! — развела она руками.

— Погодите. Ну, что же тут такое? Так вот, Фелиция, всегда вы носили платья голубых оттенков, разные, но обязательно голубые, а теперь, насколько я могу судить, вы перешли на розовые. Вот непостоянство женское!..

— Доктор, вы такой наблюдательный, просто жуть, — просияла Фелиция.

— Видите — правду сказал. Учитель, давайте попробуем винца. Как это у Фелиции губ не смочить? Просим и вас вместе с нами…

— Спасибо большое, доктор, только вот народу много.

— Как-нибудь уж улучите минутку, чтоб посидеть с нами.

— Непременно, доктор.

Бенас глубоко ввинтил штопор и с приятным хлопком извлек пробку.

— Черт, я же на машине, — заерзал учитель.

— Вот еще! Столько лет эта машина колесила по Германии и Пруссии с пьяной немчурой, и ничего. Что для нее лишний глоточек. Придется выпить, учитель. Дайте-ка, Фелиция, и третий фужер. Если что, учитель, я буду толкать машину, а вы посидите за рулем… Никакие гаишники не подкопаются…

— Отпущу вот этих человечков и подсяду, — еще ярче разрумянившись, пообещала Фелиция.

Учитель стоял слева от Бенаса, а справа за доктором все это время внимательно наблюдал маленький горбатый человечек. Когда Бенас уже отходил от стойки, подыскивая взглядом уютный уголок, горбун боязливо схватил его за подбородок и, насупив лоб, крохотными глазками впился в лицо.

— Ну, и подбородочек у тебя, ну, и подбородочек!

Доктора словно током шибануло.

— Послушайте, любезный. В другой раз за такое отвезем вас в лес и привяжем к дереву, чтоб комары поработали. Сразу расхочется так шутить.

Горбунок отскочил, толкнув стоявшую за ним женщину, и теперь глядел на доктора, как мышонок из-под метлы.

— Ничего ему не говорите, доктор, — сказал учитель. — Ничего ему не говорите.

— Балтазас, как тебе не стыдно! — покраснев до корней волос, крикнула горбуну Фелиция. — Еще что выдумаешь? Живо отсюда, если не умеешь с людьми обходиться.

— Ничего, Фелиция, ничего, мы с Балтазасом сейчас помиримся, — почувствовав себя неловко, сказал Бенас.

Балтазас виновато улыбался. Не спуская глаз со столика, за которым уселись Бенас и учитель, он подошел было поближе, но круто повернулся и, держась рукой за перила, бросился на двор.

Большие капли воды за окном разбрызгивались на асфальте. Забравшись под навес, стояли два шофера и что-то рассказывали друг другу, энергично размахивая руками.

— Вы так сказали Балтазасу!

— Горбунку? А что?

— Видите ли, с ним так и случилось, как вы сказали. Он лучший плотник нашего городка, золотые руки у человека. Ушел он тогда в отпуск, получил кучу денег, еще какую-то премию, вот парни и притащили его сюда, чтоб эти денежки потратить. Пили, пока не стемнело, горбунок кидал буфетчице за пазуху конфеты, всех поил, несколько раз бросался на шею Фелиции и, как по писаному прекрасными словами восхваляя ее тело, говорил, что такого совершенства сроду не видел. Потом, когда буфет надо было закрывать, парни упросили горбунка купить еще две бутылки, горбунок купил, вместе с ними пошел к одному тут такому, но долго за бутылкой не засиделся, куда-то исчез. То ли они все поняли, точнее говоря, то ли они поняли все то, чего сразу не понял горбунок, то ли так нечаянно получилось, но уже после полуночи, когда парни завели свой мотоцикл и решили податься домой, они увидели, что из дома Фелиции выходит Балтазас. Пьяные уже были в дымину, стрельнуло им что-то в голову, усадили Балтазаса в коляску мотоцикла, отъехали подальше от городка, оставили мотоцикл у дороги, а горбунка отвели в густой сосняк, забрали последние деньги, а самого привязали веревкой поперек горба к сосне.