Roger Peyrefitte - Особенная дружба

Следовательно, победил господин де Катрфаж. Мягкая сардоническая улыбка озарила старое лицо Отца. Он надел очки, висевшие у него на золотой цепочке на ушах. Но вместо того, чтобы приступить к чтению, он отклонил голову назад, наслаждаясь предпринятой им задержкой. Он представил себя на сцене, а не перед классом: он уже отсутствовал, находясь на своих собственных каникулах, среди полей, со своей белой мышью в клетке — он всегда носил её с собой. Обеими руками он взялся за большой и роскошный переплет и поднял его над столом, также гордо, как епископ Пергамский возносил митру к своей голове. В конце концов, он положил книгу, поискал страницу, с которой хотел начать, и, в абсолютной тишине, принялся читать:

«Старые натуралисты, введенные в заблуждение изменениями в цвете, меняющегося по причине старения ящерицы, сильно заблуждаются в оценке числа местных видов этого рода рептилий».

После такого начала Отец остановился и осмотрел свою аудиторию, чтобы оценить эффект; затем возобновил чтение, время от времени останавливаясь ради комментариев. Класс узнал, что на самом деле во Франции можно обнаружить только следующие виды ящериц - ocellata , viridis , velox , muralis и stirpium .

Наблюдения господина де Катрфажа в основном были связаны с отдельной зеленой особью вида viridis , жившей у него в течение восьми месяцев. Днём он держал ее под своей рубашкой, на ночь оборачивал ватой. Он писал:

«Мой viridis в особенности любит мед, варенье и молоко, но бросил бы это и все остальное ради мух. У него имеется вкус к музыке. Когда я входил в комнату, где играли музыкальные инструменты, он сразу возбуждался и спешил высунуть свою прелестную головку из–под моего галстука. Если я помещал его на землю, то он проделывал путь к той точке, откуда исходил звук. В частности, флейты и флажолет [маленькая флейта], казалось, доставляли ему удовольствие. Дребезжание тарелок, звяканье китайских блюдечек заставляли его вздрагивать, и в то время он оставался бесчувственным к звукам большого барабана…»

Надежды класса исполнились. Не было нужды беспокоиться о деталях, которые, как объяснил Отец, он в некоторых случаях осторожно опускал — как в случае с бородавками. Viridis господина де Катрфажа заскочил обратно в своё укромное местечко; смех, сдерживаемый до сего момента, в конце концов, разразился. В течение целого года третий курс делал над собой усилие никогда не смеяться во время религиозного обучения. Но, кроме всего прочего, это был урок истории, и, несомненно, было позволительно смеяться над повадками ящериц, особенно в канун каникул. Добрый Отец, казалось, понимал это, и как только смех утих, он безмятежно принялся за своё чтение. Но всякий раз, когда произносилось слово viridis , он смотрел на класс поверх очков и делал предупредительную паузу. Создавалось ощущение, что недостаток благочестия и добродетели в их полезном времяпрепровождении огорчал его.

Утром в четверг свободный урок в студии был посвящен репетиции Les Plaideurs . Жорж рассчитывал, что это предоставит ему возможность положить записку в ящик Александра. Люсьену он сказал, что собирался написать мальчику успокаивающую записку; на самом деле он написал следующее:

Александр,

Я люблю тебя ещё больше. Твоё мужество вернуло мне моё. Я сделаю для тебя всё, как и ты для меня. Как только начнутся каникулы, ты назначишь время и место нашей встречи, для нашего отъезда. Мы потеряем несколько дней, но получим целую жизнь.

Жорж.

Этой запиской он благословлял своё импульсивное принятие идеи мальчика, и укреплял Александра в своей верности.

Но, отложив ручку, он задумался, не окажутся ли все эти прекрасные проекты несбыточными. После нескольких минут размышлений он был вынужден признать, что рассуждения Люсьена о них были не столь уж неверны. Тем не менее, его воображению было очень приятно заниматься ими, предоставив ему возможность принять их сторону. Как один из младших сыновей династии из прошлого времени, он отправится в мир на поиски приключений, в сопровождении того, кто называет себя его пажом. Более того, он тешил свою гордость мыслью, что обладает такой страстной, всепоглощающей дружбой с таким красивым мальчиком, как Александр. Представится ли ему когда–нибудь снова шанс продемонстрировать, что в поклонении красоте он нисколько не уступает древним грекам?

Воспользовавшись перерывом, он ретировался с репетиции — Отец Лозон не надзирал персонально за выполнением своих приказов. По счастью, в трапезной не оказалось служителей. Когда он положил записку под кольцо для салфеток Александра, то подумал и о других вещах, которые клал в этот же ящик: флакончик с лавандовой водой, пригоршню вишен, две записки. Их дружба основывалась на таких простых вещах, но к ним отнеслись, как к преступлению; и подобное заставило их, как преступников, поставить себя вне общества.

Во время послеполуденного похода на реку Жорж, в одиночестве, отправился на то же самое место, как и в первый раз. Он выбрался из реки и лег, подставив себя солнцу. Небольшие камешки у корней травы впились в его кожу, но он не счёл это ощущение неприятным. Это выглядело как смесь чего–то острого и сладкого, что–то вроде воспоминаний, которые он унесёт с собой из колледжа.

Это была его последняя отлучка, так как в следующее воскресенье на эту часть дня планировалась генеральная репетиция пьесы. Он вызвал в своём воображении образ Александра в его голубых купальных плавках. Где они будут плавать вместе в следующий раз? В каких морях, каких реках? Реки земного рая и моря империи Македонского; моря и реки Карты Любви — нет, все это останется позади, в книгах и бумагах, в колледже.

Жорж поднял руки, словно призывая благословение солнца на своё тело, и тело Александра, взывая к нему. Затем он опустил их, и жертвенно сложил на своих плечах. Он оставался в такой позе несколько минут, закрыв глаза, принося себя будущему.

Прозвучал свисток: он означал окончание водных процедур, а также и лесных грез. Жорж долго смотрел на противоположный берег реки. Возвращаясь к остальным, он сознательно наступал на те же самые гладиолусы, по каким пришёл. Ни один цветок не должен цвести в этом месте в следующем году.

Суббота. «День выпускников. Месса в память умерших членов Ассоциации выпускников» . Но лысый епископ не отплатил им еще одним визитом: он и так сделал достаточно. Проповедь по этому случаю произнёс настоятель: Ecce quam bonum… как это хорошо… et quam jucundum… и как приятно… habitare fratres in unum!.. быть вместе со своим братьями! Может быть, он процитировал это в память об Отце де Треннесе — наверное, в самом хвалебном смысле — по принципу тамплиеров?