Всеволод Бернштейн - Базельский мир

— Подарочный каталог.

— Тьфу! — он разочарованно плюхнулся в кресло. — На кой он мне? Клопов бить?

Продавщица вопросительно посмотрела на меня.

— Не нужен?

— Давай! С паршивой овцы шерсти клок. Жене отдам, она эту мишуру любит.

Когда мы оказались на улице, я перевел дух. Но расслабляться было рано, потому что Аркадию нужен был еще ремонт часов, того самого «Улисса», за который ему в Эмиратах подарили кошелек.

У меня есть знакомый часовой мастер, Даниэль Шапиро, я регулярно привожу к нему клиентов за небольшую комиссию. Швейцарские часы — довольно хрупкая вещь. Они ломаются гораздо чаще, чем принято думать. Для сервисных служб это, кажется, тоже большой сюрприз. Авторизированные часовые мастера в бутиках поломавшиеся часы зачастую даже не открывают, сразу отправляют почтой на фабрику, там их не торопясь ремонтируют и высылают обратно. Ремонт часов обычным неспешным порядком может длиться месяцами. Те, кто не хочет долго ждать, везут ремонтировать часы в Цюрих, потому что в Цюрихе есть Даниэль Шапиро — мастер золотые руки. Он оживляет, казалось бы, намертво вставшие часы, вправляет мозги сбившимся со счета календарям, учит заново дышать турбийоны. И хотя Даниэль отличается феноменальной болтливостью, работу свою он делает быстро и качественно. И весьма недешево. Собственно, дешевой работы никто и не ждет, потому что Даниэль не простой мастер, он владелец собственной часовой марки — «Роже де Барбюс». На закономерный вопрос, кто такой Роже де Барбюс, Даниэль всегда откровенно отвечает — никто. Он придумал этого Роже де Барбюса двадцать лет назад, потому что, по его мнению, часы обязательно должны быть персонифицированы, а если написать на циферблате «Даниэль Шапиро», это будет плохо продаваться. «Вокруг так много антисемитов!» — сокрушается Даниэль. — «Пришлось использовать француза, хотя французы мне не очень по душе». Даниэль начинает перечислять свои претензии к французам. Помимо шаблонных — мелочные, прижимистые, — мне запомнилась одна, довольно необычная. Когда Германия напала на Польшу, у французов на немецкой границе было 120 дивизий, у немцев только 9. Если под рукой оказывается листок бумаги, Даниэль, отодвинув часовые инструменты, тут же принимается рисовать схему расположения дивизий. По договору с Польшей французы были обязаны атаковать, если бы они это сделали, Вторая мировая война закончилась бы за три дня. И тогда родственники Даниэля не сгинули бы в Освенциме. К швейцарцам у Даниэля тоже есть претензии — они не пускали беженцев из Германии. Об отношении Даниэля к немцам даже и говорить не стоит, если он заводится на эту тему, остановить его невозможно.

При этом в моем присутствии Даниэль всегда очень хорошо, даже подчеркнуто хорошо, отзывается о русских. «Мать Россия!» — восклицает он, и рассказывает в миллионный раз, что большинство цюрихских евреев, включая его бабушку и дедушку, прибыли из Российской империи, конечно, они сделали это не от хорошей жизни — «Там были эти ужасные казаки!», то есть Россия была суровой матерью, но все равно — матерью. Красноречивый факт: двум своим детям Даниэль дал русские имена.

Даниэль встретил нас с Аркашей в своем рабочем наряде — в нарукавниках и с лупой на лбу. Ростом он был Аркаше по грудь.

Я представил их друг другу.

— Как-как? — переспросил Аркаша. — Херр Шапиро? Ну, ну, — он осклабился.

Даниэль слегка нахмурился, молча взял часы и взгромоздился на свою «кафедру», как он называл рабочее место — высокий стол, заваленный инструментами.

— Нужно будет немного подождать, — сказал я Аркаше.

— А что, кофе в этой жидовской лавочке не предлагают? — громогласно поинтересовался Аркаша.

— Полегче! — процедил я, — Даниэль немного понимает по-русски.

— А что я сказал? — удивился Аркаша. — «Жидовский» — это же не ругательство. По-чешски, например, жид — это и есть еврей. Вся Прага исписана — «жид, жиды»… Это я по-чешски сказал — «жидовская лавочка». — Похоже, Аркаша опять принялся острить. — Так что с кофе-то? Херр Шапиро!

Даниэль поднял голову от часов и указал мне взглядом на кофейную машину в углу.

— Сейчас будет кофе, — сказал я. — Вам с сахаром?

— О! Тут еще и сахар насыпают! Мне пять ложек! Смотри-ка, хозяин испугался. Шучу! — веселился Аркадий.

Даниэль вышел с часами из-за «кафедры».

— К сожалению, я ничем не могу помочь, — сказал он. — Требуется сложный ремонт. Вам лучше обратиться в сервис «Улисс Нардан».

— Он что, обиделся? — удивился Аркаша. — Ты что, обиделся, земеля?

— Сложный ремонт, — Даниэль с непроницаемым лицом вручил часы обратно. — Я ничем не могу вам помочь.

— Что за город мутный, этот Цюрих! — сокрушался Аркаша, выйдя на улицу. — Люди мутные. Шапиро какой-то. Слышь, — сказал он мне, — а что тут еще посмотреть-то?

— Витражи Шагала, — ответил я. — Очень рекомендую. Сейчас налево, потом прямо до Парадеплац, и направо. Собор Фраумюнстер, не промахнетесь. Приятного просмотра! — я развернулся и пошел в сторону Энге, хотя мне тоже нужно было на Парадеплац.

«Шапиро обиделся, — подумал я. — Моей вины в этом нет, хотя, пожалуй, что и есть. Смотреть должен, кого приводишь. Нужно позвонить и извиниться, а еще лучше зайти».

Вечером, после всех своих дел, я снова оказался в мастерской Даниэля. Он не стал дослушивать мои витиеватые извинения, хотя, думаю, ждал их:

— Пустяки, Владимир! Не стоит извиняться. Еще один антисемит, среди русских их тоже много.

— Мы пока еще только учимся быть европейцами, — сказал я, надеясь, что это прозвучит как оправдание.

Шапиро поморщился:

— Европейцы! Тоже мне, образец для подражания! Гитлер что, был африканцем? Кто придумал газовые камеры? Может, австралийские аборигены? Я тебе могу показать по пунктам, на раз-два-три, как «либерте, эгалите, фратерните» превратилось в «Дойчланд юбер аллес». И не могло не превратиться! А! — с досадой махнул он рукой. — Что тут говорить! Хочешь кофе? Сделай и мне, я пока закончу тут кое-что.

Я принес чашку кофе Даниэлю на «кафедру» и устроился рядом.

Я знал, как поднять Даниэлю настроение. Нужно задать всего один вопрос: «Как идет подготовка к БазельУорлду?».

БазельУорлд — самая большая в мире выставка часов и ювелирных изделий. Эти два слова — бальзам для исстрадавшейся души Даниэля. Я наблюдал его в Базеле в течение выставочной недели — он совершенно преображался: в элегантном костюме, в бабочке, сияющий, искрометный, вдохновенный, казалось даже, он в росте прибавлял сантиметров десять. Он царственно привечал журналистов и часовых энтузиастов со всего мира, демонстрировал им новые модели, давал интервью, держался на равных с боссами самых знаменитых марок. Даниэль Шапиро! Владелец часового бренда «Роже де Барбюс»! Бессменный участник БазельУорлда на протяжении двадцати лет. Добро пожаловать на его стенд в Первом зале! Именно в Первом, том самом, где выставляются гиганты часового мира — Ролекс, Патек Филипп, Бланпа, Омега… и в их компании — «Роже де Барбюс». Двадцать лет назад, когда БазельУорлд еще не был такой знаменитой и дорогой выставкой, да еще в разгар очередного экономического кризиса, Даниэль ухитрился подписать многолетний договор об аренде стенда в Первом зале. Тогда и представить себе было нельзя, насколько это удачная сделка. За двадцать последующих лет БазельУорлд расцвел пышным цветом, залов там уже добрый десяток, не считая уличных павильонов. За место в Первом зале, самом престижном, бьются марки с мировым именем, даже на крохотный стенд Даниэля в углу есть уйма претендентов. Каждый год ему предлагают переехать, сулят большие выгоды, но Даниэль не сдается, для него на БазельУорлде существует только Первый зал.