Всеволод Бернштейн - Базельский мир

Я, кстати, был с самого начала против ручек-распылителей, но никто меня не слушал. Зато Рустам, как только ему рассказали всю операцию в деталях, сказал, что ручки — это фишка, чем моментально заслужил благосклонность Комина. По выставке они ходили под руку, Комин, заполучив нового слушателя, упражнялся в красноречии, а Рустам, придавленный коминским обаянием, едва успевал вставлять время от времени восторженные реплики.

Вернувшись с обхода строящихся стендов, Комин продолжал вещать.

— Я много раз видел, — говорил он, — как люди, самые разные, молодые, старые, образованные и не очень, сначала отмахиваются, смеются. Потом задумываются, начинают задавать вопросы. Опять задумываются, потом приходят и говорят: «Я с тобой!». Вон, взять, к примеру, Батиста. — Комин кивнул в сторону Батиста, который возился с лазерной установкой. — Я пришел к ним на вечеринку анархистов. За бутылкой пива рассказал о космической колонизации, о русских философах. Естественно, Батист ничего этого не знал. Он только похлопал меня по плечу: «Космос? Что за траву ты куришь, бро?». Потом мы встретились еще раз, он меня узнал, снова засмеялся: «Эй, космонавт, привет!», но в конце подошел и спросил, какие книги он может почитать по этой теме. И теперь Батист здесь, с нами, и друзей своих подтянул. Без них ничего бы не вышло сейчас. Спасибо, бро! — Комин просалютовал Батисту сжатым кулаком. Батист ответил таким же жестом.

«А меня, значит, можно не благодарить, — подумал я с раздражением. — Где бы вы сейчас были, если бы не я».

— Да, идеи — такое дело, — продолжал Комин. — Из ничего, из маленького клика в голове вдруг рождается что-то грандиозное, что-то, что захватывает десятки людей. Или не захватывает, растворяется без следа. И предугадать невозможно. Помню, ровно год назад это было, я прочитал статью в журнале про этот Базельуорлд, и подумал, вот ведь где воплощение суеты, пустого тщеславия, глупости, в конце концов. Разнести бы это в пух и прах на виду у всего мира, взорвать к чертовой матери. Взорвать! Клик! — в голове, и закрутилось. И всего-то за год, с полного нуля, такое дело раскрутили. И лазеры, и баллончики эти, и место в лучшем павильоне. Будто кто-то сверху помогал нам. А ведь никто не помогал, только мешали. Просто идея правильная. Правда за нами! Вот, я что-то покажу сейчас, — Комин полез в карман и достал мобильный телефон. — Батист, Володя! Отвлекитесь на секунду, тоже послушайте. — Комин пробежался пальцами по кнопкам на экране. — Это из блога американского астронавта Рональда Гарана. Он 164 дня провел в космосе на Международной космической станции вместе с русскими космонавтами. Они недавно вернулись, и вот что пишет Гаран: «Я буду скучать по космосу, по этой невероятной красоте. За сутки мы видели, как ночь на Земле сменяет день 16 раз, как закатное солнце окрашивает облака и на темной стороне вспыхивают огнями города. Мне будет не хватать этого». Каково? — воскликнул Комин. — Тут и фотографии есть. Вот где красота! Космос, а не этот бриллиантовый срам!

— Это круто! Чертовски круто! — согласился Батист.

Рустам спохватился:

— Надо места для вспомогательных камер выбрать! Батист, не поможешь?

— Я тоже пойду! — откликнулся Комин. — Володя, здесь побудь!

Это была даже не просьба — распоряжение.

— Яволь! — ответил я, как можно более саркастично.

Они ушли. Батист оставил пластиковый кофр с оборудованием открытым. Черный гладкий цилиндр с кнопкой — передатчик, которым завтра Комин должен будет активировать распылители, — лежал на самом верху. Я взял его в руки, открутил крышку. Внутри — батарейки и сплетенья разноцветных проводков. Всего и делов-то! Вырвать любой из проводков или заменить батарейки на нерабочие. И ничего не будет! Никто даже особо не расстроится! Батист — инженер, он к таким вещам привычный. Рустам быстрее вернется к своим собственным фильмам. А Комин? Комин придумает следующий проект. Лещенко сказал, он снова в цене. Скучать не будет. Я взялся за один из проводков.

«Э-э, товарищ сержант…» — отчетливо прозвучало у меня в голове. Я резко выпрямился и оглянулся. В комнатке никого не было. Голос я сразу же узнал. Это был Балаян. «Что „э-э“, Балаян?» — огрызнулся я. «Э-э», — снова раздалось из ниоткуда. В протяжном звуке было множество интонаций — и разочарование, и осуждение, и предупреждение.

«Черт бы вас всех побрал!» — я завернул крышку и положил передатчик обратно в кофр.

БазельУорлд никогда не был обойден вниманием звезд. На прошлых выставках я перевидал многих голливудских знаменитостей — Леонардо ДиКаприо, Арнольда Шварценеггера, Кэмерон Диас, и даже пожал руку Джорджу Клуни. Но в этот раз самым ожидаемым гостем выставки был не актер и не певец, а политик — стремительно набирающий популярность Паскаль Ледербергер. Господин Ледербергер заканчивал свое пребывание на посту министра экономики Швейцарии и готовился вступить в должность председателя Международного Валютного фонда. Ледербергер прославился своими обличительными речами, направленными против бесконтрольности крупных банков, против биржевых спекулянтов и всевозможных хэдж-фондов. Одними речами дело не ограничивалось — будучи министром экономики, он испортил немало крови швейцарским финансистам, а теперь, выходя на международный уровень, собирался стать кошмаром для воротил с Уолл-стрит и ее аналогов в Лондоне, Гонконге и Токио. Ледербергер резко отличался от других швейцарских политиков, какими их привыкли видеть. Он был молод, обаятелен, остроумен, открыт, он неутомимо раздавал интервью, мелькал на всех телевизионных каналах. И главное — говорил вещи, которые чрезвычайно нравились публике: борьба с деиндустриализацией, возвращение производств из Азии в Европу, структурные преобразования в экономике — устранение перекоса в сторону финансов, контроль над банками и так далее.

Мне казалось, что наш лозунг «Космос вместо бриллиантов» должен был Паскалю Ледербергеру понравиться, хотя я понимал, что он его вряд ли увидит, охрана, скорее всего, уведет его, как только начнется дымная заварушка. Но, по крайнее мере, прочитает в газетах на следующий день, это уже будет кое-что.

С утра все пошло по плану. В десять часов, как только начали пускать посетителей, у нашего стенда появились первые гости. Некоторые спрашивали Даниэля Шапиро, для экономии времени мы говорили, что Даниэль будет позже, просто чтобы не вступать в долгие объяснения, и всем без исключения вручали пакеты с сувенирами.

Я вдруг осознал, что судьбой мне отведено два часа, с десяти до двенадцати, на то, чтобы исполнить роль владельца часовой марки на БазельУорлде, и я горячо взялся за дело. В точности, как Шапиро, я бросался к посетителям, которые проходили мимо, легонько придерживал их за локоть, чтобы не ускользнули, и рассказывал о замечательных достоинствах новой модели «Роже де Барбюса» с большой датой.