Герберт Айзенрайх - Голубой чертополох романтизма

— Много ты понимаешь, он же художник.

Словом, когда к нам приходит господин Зигль, я готов ко всему и ничему не удивляюсь. Но вчера он более или менее держался в рамках приличий.

Зато вновь отличился господин Кнолль. Господин Кнолль вдовец примерно лет пятидесяти пяти и почему-то считает, что разница в возрасте дает ему право обходиться с моей женой «по-отечески», то есть попросту фамильярно. До недавних пор он работал управляющим в поместье, но из-за какой-то болезни раньше срока вышел на пенсию. Жена называет его «Ноликом», и то, что он ей это позволяет, достаточно красноречиво характеризует этого субъекта, тем более что прозвище вполне соответствует его внешности. Кнолль помешан на биологии, особенно на проблемах племенного осеменения или как там это называется, когда бык покрывает корову. Об этом он готов рассказывать часами, с предельной обстоятельностью и в буквальном смысле с пеной у рта, хотя — у меня такое впечатление — рассказы его никому не интересны. Дело в том, что в нашем кругу никто специально сельским хозяйством не занимается, а жене все, что связано с сельским хозяйством, просто противно, она этого на дух не переносит (за исключением самого Нолика, конечно, но он уже на пенсии).

У моей жены, наоборот, скорее возвышенный склад ума. Культура для нее — это все. Тут я не могу с ней тягаться. В театр, правда, люблю сходить иной раз. Я бы даже сказал, что это большое удовольствие, особенно для человека моей профессии — посидеть вечерок молча после того, как целый день уговаривал клиентов, и послушать, как другие кого-то уговаривают, и оценить, убедительно это у них получается или не очень. Но вот до книг, честно скажу, руки не доходят, хотя у нас дома самые благоприятные условия для приобщения к литературе: жена состоит в правлении клуба любителей книги и, как член правления, конечно, имеет возможность доставать книги по сниженной цене, а некоторые и вообще даром. Я думаю, она потому и читает так много; она, знаете ли, очень бережлива и, наверно, считает расточительством достать книгу и не прочесть. А вот в театр, напротив, ходит редко; говорит, пока, мол, переоденешься, да съездишь, да обратно вернешься — уйма времени уходит и, главное, зря, потому что все и так напечатано, можно прочесть дома, лежа в постели, это куда разумней. Да, бережлива она, как никто другой, но вовсе не скаредна. И вообще у нее много хороших качеств, так что я благодарен судьбе, что именно ее встретил, известно ведь, как иной раз можно промахнуться с женой. Нет, мне и впрямь грех жаловаться, то есть я хочу сказать: грех жаловаться на жену или, точнее говоря, непосредственно на жену. Я только на друзей ее жалуюсь.

И тут прошу понять меня правильно. В наши дни слова «друг» или тем более «подруга» употребляют порой весьма двусмысленно. Говоря о друзьях моей жены, я не имею в виду ничего эротического, а тем паче сексуального, нет, речь идет действительно о дружбе, в чем нетрудно убедиться хотя бы на том основании, что жена с ними со всеми на «вы», кроме, правда, Вилли Костранека, но тут я сам предложил им выпить на брудершафт. Дело в том, что Вилли Костранек мой школьный друг и в известном смысле коллега, у нас с ним одна профессия. Ах да, я еще не сказал, или нет, уже говорил, — я по профессии торговый представитель, но работаю здесь, в городе, тогда как мой школьный друг Вилли три недели в месяц проводит в автомобиле, продает маргарин и все такое. Правда, дело у него верное, стопроцентное, ему никого не надо убеждать и уговаривать, поставил галочку — и все. Зато мне не приходится по три недели в месяц мотаться на автомобиле. А что такое деревенские гостиницы, каждый знает. Там что ни день, то либо в тарок играют, либо, еще того чище, свадьба с духовым оркестром, о том, чтобы заснуть раньше двух, не может быть и речи, зимой там по вечерам духота несусветная, а утром, когда надо вставать и мыться, собачий холод, и еда отвратительная, один жир, они там, в деревне, и пекут, и жарят на свином сале, да и вообще не желаю я скитаться, как цыган, по три недели в месяц бог знает где. Я так думаю, брак Вилли только потому и распался, что его по три недели в месяц дома не было.

У нас в фирме, слава богу, все иначе. Я представляю в нашем городе солидную английскую фирму, на двери моей квартиры под табличкой с моей фамилией серебряная табличка с названием фирмы, словно именно здесь, в моей трехкомнатной квартире, сама фирма и помещается. Не то чтобы под моей фамилией значилось, допустим: «Торговый представитель фирмы…» и так далее, нет, просто: моя фамилия, а под ней название фирмы. И езжу я только по городу; раньше в основном по частным портным, но теперь потихоньку стал проникать и на фабрики, а это уже солидные сделки.

Впрочем, мы отклонились от темы. Я вообще замечаю, что с повествовательным искусством у меня не больно хорошо, и это при том, что главное мое занятие — целыми днями расхваливать свой товар. Я ведь только что хотел сказать? Что лично я больше расположен к театру, но жена обожает книги. «Книга — вместилище культуры» — так гласит лозунг на витрине их клуба. Однажды, когда я за ней заехал — она в правлении работает с десяти до семи, утром я ее отвожу, вечером привожу, машина у нас есть, так что это не проблема — так вот, однажды я за ней приехал, прочел этот лозунг, подумал, что это она сочинила, и советую:

— Слушай, по-моему, надо написать «святилище культуры».

Она посмотрела на меня чуть не с жалостью и говорит:

— Отличный лозунг. Его Петер Зигль придумал, а уж он знает, что к чему, он даже рекламу для разных фирм сочинял.

Но, пардон, я опять отвлекся. Я ведь хотел о господине Кнолле рассказать. Господин Кнолль вчера опять был в ударе. Уж не помню, как повернулся разговор, только он, как всегда, с предельной обстоятельностью и в буквальном смысле с пеной у рта (то есть брызжа слюной) неожиданно изрек следующее:

— На месте женщины я бы, идя мыться, был крайне осторожен. Кто знает, может, до нее в этой ванне мылся мужчина и, вполне возможно, не потрудился после себя как следует вымыть. И тогда — хотя, сколько я знаю, такого случая еще не было, но его вполне можно представить — на стенках и на дне ванной могут остаться сперматозоиды, которые могут оплодотворить женщину во время купанья.

Все это было крайне неаппетитно, и я цитирую его слова только затем, чтобы показать, какого поля он ягода, этот господин Кнолль.

Другой друг моей жены — господин Гаттербауэр, молодой архитектор, который время от времени публикует статьи в газетах. Из этих статей он составил книгу под названием «Хорошая квартира — залог счастья». Книгу издали на средства все того же клуба, и по этому случаю в клубе было небольшое торжество, там-то жена с ним и познакомилась. Возможно, господин Гаттербауэр большой талант, я не берусь об этом судить. Но послушаешь, как он говорит — диву даешься и невольно спрашиваешь себя: как же это ему удалось написать упомянутую книгу? Кстати, он хотел, чтобы у книги было совсем другое название — что-то о функции и структуре, и много еще всяких таких слов, — так вот, он до сих пор в ярости из-за того, что клуб изменил название книги. Возможно, раньше он умел изъясняться доходчивей и только после истории с названием от ярости несколько повредился в рассудке, не знаю. Во всяком случае, сейчас он говорит примерно так: