Гийом Мюссо - Девушка из Бруклина

– Ее зовут Джойс Карлайл. Она работала у меня в «Берите вашу Филадельфию» – сначала волонтером, потом на зарплате.

– Ваша жена знала об этой связи?

– Если б Кэролайн узнала, она не была бы больше моей женой.

– И где теперь живет эта Джойс Карлайл?

– В Нью-Йорке. Но это еще не все. У нее есть дочь, Клэр, сейчас ей восемь.

– И вы – ее отец?

– Скорее всего, да.

– Джойс пыталась вас шантажировать?

– Никогда. Она порядочная женщина. Свободных нравов, но достойная уважения. Ее мать работает в юридической службе города.

– Вы поддерживаете отношения?

– Нет. Уже много лет я ничего о них не знаю и не стараюсь узнать.

– Маленькая Клэр знает, что вы ее отец?

– Понятия не имею.

Зора вздохнула, и лицо у нее стало отсутствующим, как и всегда, когда она размышляла. Я молча ждал ее вердикта, чувствуя себя школьником, которого поймали в буфете, когда он запустил ложку в банку с вареньем.

Именно в эту минуту я и должен был отказаться, но Зора произнесла именно те слова, которые мне так хотелось услышать.

– Действительно, неприятно. История может вылезти в самый неподходящий момент, но риск – благородное дело. Главное – держать ситуацию под контролем. Мы знаем, что такой эпизод в вашей жизни был и что в один прекрасный день он может стать проблемой. Но возможно, никогда ею не станет. Так что решим, что делать, когда эта проблема возникнет.

«Решим, что делать, когда эта проблема возникнет».

Многообещающая фраза, я это сразу почувствовал.

Да, я много чего почувствовал.

Но буду честным. Даже зная, какой трагедией все это кончилось, я бы солгал, если б сказал, что сожалею о своем выборе. Скажу больше: я солгал бы, если б сказал, что не испытываю ностальгии по тому давнему летнему утру. Утру, когда все для меня только начиналось. Когда у меня в доме появилась странная, плохо одетая девушка с потертым рюкзачком. Когда она разложила на старом верстаке свои бумажки и спросила: «Вы готовы вписать новую главу в историю политики Соединенных Штатов, Тад? Главу, в которой вы будете главным героем?»

– Двадцать долларов партия, сэр!

Предложение исходило от обросшего бородой бомжа с шахматной доской под мышкой.

– В следующий раз с удовольствием, сегодня у меня встреча, – ответил я, протягивая ему деньги.

Я сидел за каменным столом и ждал Зору Зоркин в укромном углу Вашингтон-Сквер-парка, который облюбовали для себя шахматисты.

Час был поздний, но жизнь в парке кипела. Субботняя веселая жизнь летнего вечера, когда никак не стемнеет, когда вокруг звучит музыка и хочется гулять, смеяться и танцевать вальс.

Лично мне было не до праздников, Клэр. Мне было скверно. Все последние дни я старался не сойти с ума и загонял тоску как можно глубже, но здесь, среди беззаботных людей, жуткий страх за тебя вылез наружу.

Как только я переставал действовать или что-то продумывать, перед глазами всплывали картинки камеры наблюдения. Подручный Анжели снова заталкивал тебя в багажник своего хромированного катафалка. А ты звала меня: «На помощь! Рафаэль! Рафаэль! Помоги!»

Что с тобой после этих трех дней? Где тебя держат? Что с ребенком? Есть ли у нас шанс обрадоваться рождению нашего малыша?

И жива ли ты вообще?

До сегодняшнего дня я в этом не сомневался, но моя убежденность скорее сродни вере, чем уверенности, покоящейся на солидной основе. Она похожа на бегство – я не уверен, что у меня достанет сил смириться с тем, что есть на самом деле. Хотя реальность сейчас похожа на выдумку романиста. И я повторяю себе, как заклинание: ты не можешь исчезнуть навсегда. Ни из этого мира, ни из моей жизни.

Чтобы не поддаться страху, я выпустил на волю горе. И стал настоящим следователем – я, который до сих пор управлял только героями своих романов. Я разгадал все загадки твоего прошлого, прошелся по всем извилистым тропкам, открыл все двери.

«Я это сделала, Рафаэль. Ты меня еще любишь?»

В чем я могу упрекнуть тебя, Клэр? В том, что ты спасала свою жизнь? Что хотела начать жить заново, оставив позади жуть, которую пережила? Нет, я тебя ни в чем не упрекаю. Наоборот, я потрясен силой твоего характера, твоей решительностью, твоим умом.

«Ты меня еще любишь, Рафаэль?»

Клэр, я у цели. Я почти уверен, что нашел заказчика твоего похищения. И уверен, что Зора Зоркин виновна в смерти твоей матери. Но я не могу понять, как этим людям удалось разыскать тебя после стольких прошедших лет? Почему именно сейчас? Почему сразу же после того, как ты открыла мне свою тайну? Тщетно строить предположения, от меня ускользает главное.

«Ты меня еще любишь, Рафаэль?»

Не спрашивай больше, Клэр! Да, я люблю тебя, но не знаю, кого я люблю. Чтобы любить, нужно знать человека, а я тебя не знаю. Теперь у меня ощущение, что рядом со мной два человека. Анна Бекер, практикантка в больнице, в которую я влюбился, – веселая, с причудами и горячим сердцем. С ней я прожил самое счастливое время в своей жизни. Женщина, на которой собрался жениться. И Клэр Карлайл, упорно, день за днем, выживавшая в аду Киффера, таинственная «девушка из Бруклина». По отношению к этой незнакомке я испытываю восхищение, она меня завораживает. Но мне не удается совместить вас. Кем ты будешь, когда мы встретимся?

Я всегда считал, что прожитые вместе испытания привязывают людей друг к другу. Влюбленных – в особенности. Преодолеть мучительные препятствия, не отступив и не дрогнув, значит привязаться друг к другу накрепко, на всю жизнь. И я не сомневаюсь, что теперь, когда узнал твое прошлое, когда понял, кто причинил тебе зло, мы уже не сможем быть друг для друга чужими.

Хрупкая, тоненькая Зора Зоркин ловко пробиралась сквозь толпу, запрудившую «Мэдисон-сквер-гарден». Бейджик помог ей пройти за кулисы, и она по лабиринту коридоров добралась до железной двери, у которой стояли два охранника.

За дверью ее дожидался Блант. На своем телефоне он показал племяннице синюю точку, которая мерцала на экране.

– Рафаэль Бартелеми вот уже десять минут сидит на месте.

– Где он находится?

– Северо-восток Вашингтон-сквер, возле шахматных столов.

Зора кивнула. Символ понятен: с ней хотят поквитаться на ее собственной территории. Опыта ей не занимать, она умела гасить пожары и любила сражаться. К тому же взяла себе за правило, что нельзя недооценивать противника.

Зора попросила Бланта следовать за ней на расстоянии, вышла из здания, перешла улицу и направилась к Седьмой авеню. Весь квартал стоял. Ловить машину бессмысленно, все равно скорее не доберешься, да и какой-нибудь журналист может отследить. Зора на секунду остановилась возле разносчика и купила бутылку воды. Надела наушники и нажала клавишу на телефоне – хотела дослушать по радио речь кандидата в президенты Коупленда, которую не дослушала.