Гийом Мюссо - Девушка из Бруклина

– Это не мой случай, у меня есть доказательства.

– Интересно узнать, какие.

Она взглянула на экран своего смартфона, который выложила на стол. Телефон разрывался, мигали сообщения, всюду все горело и спешило. Я кивнул в сторону Бланта.

– Анализ ДНК показал кровь вашего дяди Бланта Либовича на месте убийства Джойс Карлайл.

У нее на лице отразилось сомнение.

– Если такое было, я думаю, полиция вызывала его и получила необходимые разъяснения.

– Полиция тогда не получала таких данных. Она получает их теперь.

Я достал из кармана страницы, вырванные из книги, найденной Аланом.

– Есть фотографии Джойс и Коупленда.

Зора взглянула и бровью не повела.

– Известные фотографии, симпатичные, но что они могут подтвердить? Что Тад Коупленд и эта молодая женщина прекрасно ладили? Это естественно. Насколько мне известно, он сам взял ее на работу.

– Эти фотографии доказывают, что между ними существовала связь…

Она махнула рукой, прерывая меня.

– Если у вас в загашнике больше ничего нет, вам не найти помощников, которых заинтересует подобная чепуха.

– А мне кажется, журналистов очень заинтересует хладнокровное убийство их коллеги Флоренс Галло.

Зора пренебрежительно усмехнулась.

– Мне часто хотелось убить какого-нибудь журналиста, когда я видела в статье недобросовестность, невежество и интеллектуальную несостоятельность, но от реальных действий всегда воздерживалась.

Я решил пробить ее непробиваемость другим способом.

– Послушайте, Зора, я не полицейский, не юрист, не судья, – я мужчина, который хочет вернуть любимую женщину.

– С вашей стороны это трогательно.

– Клэр Карлайл десять лет жила под чужим именем. Полагаю, она понятия не имеет, кто ее отец. Отпустите ее, и вы больше никогда о нас не услышите.

Зора насмешливо взглянула на меня.

– Вы пытаетесь устроить торг, господин Бартелеми, но у вас в кошельке нет полновесной валюты.

На это мне нечего было возразить. Мы с Марком провели серьезное расследование, собрали по кусочку сложнейшую мозаику, сложили подлинную картину. Но ни один из этих кусочков не мог служить обменной монетой. Мы вытащили на свет божий правду, но у нас не было главного: неоспоримого доказательства, что это правда.

Святилище

Марк Карадек и Элен Ковальковски благоговейно, словно в часовню, вошли в комнату Тима.

Впечатление было такое, будто паренек ушел совсем ненадолго, в школу или к приятелю, и скоро вернется, скинет рюкзачок на постель и отправится в кухню намазывать хлеб «Нутеллой» и наливать себе молоко.

Обоюдоострая иллюзия, сначала радующая, потом раздирающая душу.

Марк двинулся к середине комнаты, освещенной мигающей лампочкой, нарушив тишину скрипом пола.

– Тим мечтал поступить в киношколу, – сказала Элен, обведя рукой афиши на стенах.

Марк бросил на них беглый взгляд. Судя по афишам, у паренька был хороший вкус: «Помни», «Реквием по мечте», «Олдбой», «Заводной апельсин», «Головокружение»…

На полках стопки дисков, фигурки героев комиксов, журналы, посвященные кино, компакт-диски с записями певцов и групп, о которых Карадек слыхом не слыхал: Эллиотт Смит, «Эркейд файр», «Уайт страйпс», Суфьян Стивенс…

Hi-Fi-колонки и HDV-видеокамера…

– Это ему бабушка подарила, – объяснила Элен. – Все свободное время Тим снимал. Делал любительские короткометражки.

На письменном столе телефонная трубка с изображением Дарта Вейдера, стаканчик для карандашей, прозрачная пластиковая коробка с чистыми DVD, кружка с Джессикой Рэббит и старенький «Аймак G3».

– Можно? – спросил Карадек и показал на компьютер.

Элен кивнула.

– Я иногда включаю, смотрю его фильмы, фотографии… По-разному, конечно, бывает, но мне чаще плохо от этого, чем хорошо.

Марк уселся на крутящийся металлический табурет, опустил его рычажком и запустил компьютер.

Послышалось что-то вроде треска. На экране появилось предложение ввести пароль.

– Я чуть ли не год потратила, пока догадалась, – призналась Элен, садясь на край кровати. – «Макгаффин» [36] Макгаффин ( англ. MacGuffin) – термин для обозначения предмета, вокруг обладания которым строится фабульная сторона произведения (как правило, приключенческого жанра). Этот термин ввел в широкое обращение кинорежиссер А. Хичкок. . А догадаться было нетрудно – Тим обожал Хичкока.

Марк набрал девять букв и вышел на рабочий стол с иконками. Фоном парнишка выбрал рисунок Дали «Святой Георгий и дракон».

Вдруг вспышка – и лампа на потолке отдала богу душу, напугав взрывом Элен и Марка.

Теперь комнату освещал только экран компьютера. Марк сглотнул. Ему было не по себе в этой темноте. Спиной он чувствовал сквозняк. Боковым зрением увидев какую-то тень, он резко обернулся, чувствуя, что в комнате есть еще кто-то. Но, кроме Элен, жалкого призрака с серым лицом, никого больше не было.

Марк снова повернулся к экрану и кликнул на иконку почтовой программы. Элен предупредила его, что Интернета давно нет и по почте ни получить, ни отправить ничего нельзя вот уже лет десять. Но полученные письма так и остались пленниками в глубинах компьютера. Листая с помощью мышки послания, Марк наконец добрался до искомой даты: 25 июня 2005 года.

В глазах у него защипало, и по телу побежали мурашки. Письмо было здесь, и отправила его Флоренс Галло. Когда он кликнул, чтобы его открыть, по рукам побежала дрожь. В письме ни слова текста, только аудиозапись с пометкой «карлайл. mp3».

С комком в горле он включил динамик и пустил запись. Она впечатляла. Голос Джойс он таким себе и представлял: низкий, полнозвучный, чуть хриплый от гнева и горя. И голос человека, который убил ее, тоже не был ему незнаком. И он понял в конце концов, кто это. А когда понял, включил запись еще раз, чтобы быть уверенным, что все расслышал правильно, что ему не почудилось, что он не ошибся.

Не в силах поверить сам себе, Марк прослушал запись в третий раз, думая, что его подводит английский. Несколько минут он просидел, не двигаясь, потом взял телефон с наклейкой Дарта Вейдера и набрал номер Рафаэля. Ответил автоответчик.

– Раф, перезвони, как только сможешь. Я нашел запись, отправленную Флоренс Галло. Вот, послушай немного…

– Если вам нечего больше мне сказать, господин Бартелеми, то разговор окончен.

Зора поднялась со скамьи, и Блант с каменным лицом двинулся к нам. В руках он держал мой мобильный.

– Телефон звонил, – сообщил он племяннице. – Никто не ответил, и мужчина по фамилии Карадек оставил сообщение.

– Ты его прослушал?

Телохранитель кивнул.

– Да, и я думаю, что ты тоже должна его прослушать.

Она взяла телефон и стала слушать предназначенное мне сообщение, а я не отрываясь следил за выражением ее лица, за каждым взмахом ресниц, пытаясь поймать хоть какую-то тень, поколебавшую невозмутимость. Наконец Зора остановила запись, и я не смог понять, что же она узнала. Но когда она снова села, я подумал, что неожиданное сообщение мне, очевидно, на руку.