Анна Эрде - Дом на улице Гоголя

— Ну, вот, используйте свой шанс, постарайтесь уехать из страны. Сейчас все, кто может, уезжают. А остальным, у кого это не получается, надо привыкать жить и работать по законам криминального мира.

— Уехать?! Но я совсем не хочу никуда уезжать!

— Ну, хотя бы на время. Впрочем, здесь эта петрушка теперь, кажется, надолго.

Наташа осторожно отодвинула от себя вздыхающего Сергея и принялась выкладывать невесёлые новости.

— Что за полоса такая пошла? Там угрожают, тут угрожают... — досадливо поморщился Сергей.

— Где это — там? — заволновалась Наташа.

— Нет-нет, не волнуйся, это другое, — задумчиво произнёс Сергей, вспомнивший нотки угрозы, звучавшие в голосе жены.

Он не ждал от Оксаны проявлений бурной радости, когда сразу же по приезде под Полтаву расхвастался о своих успехах, но всё же то, как она встретила рассказ о поездке в Индию, огорчало.

— Не пойму, чем ты так доволен? — пренебрежительно бросила Оксана. — Ваш проект не приняли, денег не дали. Ну, разрешили невесть откуда взявшимся чудакам ещё немного поиграть в высокую архитектуру — смешно.

Как ликовала Наташа, когда они получили обнадёживающие отзывы мэтров об их работе! Набережная Бомбея стала площадкой для веселья их четверки, занимавшейся проектом. Вместе с Сергеем и ещё двумя молодыми архитекторами Наташа лихо отплясывала, начисто забыв про свои печали. Да только ради таких вот минут стоит ишачить круглый год, думал Сергей, вспоминая тот Бомбейский вечер. А родной жене его радость была смешна.

Ему и раньше было душно с Оксаной, но всегда оставался друг, рядом с которым становилось легче, а потом в его жизни снова появилась любимая, двор, где пахло дубами, полный воздуха дом, и Сергею показалось, что он сейчас задохнётся, когда услышал категоричное заявление жены:

— Завязывай, Тимохин, со своими высокоархитектурными прожектами, не мальчик уже. У тебя неплохо пошло с дачами, надо развивать дело в этом направлении. Масштаб Загряжска уже не может удовлетворять, пришла пора перебираться ближе к настоящим деньгам. Я тут прозондировала обстановку, и поняла, что следующей твоей ступенью должен стать Киев.

— Какой ещё Киев? С какой это стати Киев? У меня в Загряжске всё, никуда я не поеду.

— Что — всё?

— Всё. И дело, и Герасим, и вообще.

— И вообще, — нехорошо усмехнулась Оксана. — Дружба, конечно, вещь великая, но глупо отказываться из-за неё от перспективы развития. Сейчас советские немцы толпами переезжают в Германию. Думаешь, Герка твой дурак, и будет сидеть в задрипанном Загряжске, когда появилась возможность уехать в Европу? А дело, оно и на Украине дело, так что бросай ваньку валять, Тимохин. Пришла пора всерьёз задуматься о смене местожительства.

— Не будем больше об этом, Оксана. Никуда я из Загряжска не поеду, — попытался выказать характер Сергей.

— Поедешь! — с неожиданной яростью крикнула жена. — И сдавленно продолжила: — Я пока по-хорошему предлагаю ... — голос Оксаны сорвался, и она закашлялась.

Сергей не верил своим ушам, никогда ещё жена не пыталась ему угрожать.

— Потом может быть и по-плохому?

— Может, Тимохин, может. — Незнакомо взглянув на мужа, Оксана вышла из комнаты.

Прервав отдых, Сергей возвращался в Загряжск, полный мрачных размышлений. Если бы на все сто процентов он не был уверен, что в случае развода Оксана переедет поближе к своей родне, немедленно и без колебаний заявил бы Наташе, что уходит из семьи. Во всяком случае, именно так он был настроен в самолёте. В том, что под «плохим» жена имела в виду развод, если он не уступит её требованию уехать из Загряжска, Сергей не сомневался — чем ещё, кроме того, что увезёт детей на Украину, жена могла ему угрожать? Он не мог потерять детей, не мог. А детям придётся каково?

Он сам вырос без отца, и отлично помнил и свою тоску, и свою тревогу о том, что папа его не любит, потому что он недостаточно хорош. Ещё вопрос, насколько болезненно перенесёт разлуку сын — в последнее время мальчик, сообразив, что на самом деле в их семье всё решает мать, стал держать себя с отцом чуть ли не пренебрежительно. А вот дочка, Машенька, папина любимица — как она останется без него? Или уж рискнуть, ввязаться в драку, биться в кровь за то, чтобы при разводе Маша осталась с ним? Но дочка, при том, что папа всегда был для неё главным человеком, любит и мать, и брата — как их можно разлучать?

Вопросы, один тяжелей другого, и никаких ответов. Думал, вернётся, прижмёт к себе Наташу, и само собой придёт верное решение, во всяком случае, отступит чувство безысходности. А тут, оказывается, на фирму наехали; предсказуемое событие, конечно, но уж слишком несвоевременное. Наташа напуганная, напряжённая, возле неё сейчас не отдышишься. Ладно, решил Сергей, рэкет — это актуально, а семья только через месяц вернётся, так что будем решать проблемы по мере их поступления.

Как ни старался Сергей до поры выбросить из головы семейные нелады, это у него выходило плохо. Зрелище злобно искривлённых губ, которыми Оксана силилась изобразить улыбку для уезжавшего мужа, крепко засело в памяти. А ещё эта её странная прощальная фраза: «Дунаеву привет!». При чём тут Дунаев? Может быть, она оттого и взбеленилась, что подозревала мужа в парном гарцевании с неувядающим плейбоем? — тот по сию пору не охладел к четверокурсницам и по-прежнему каждой осенью отрывал их от себя через девичьи слёзы и мольбы.

Сергей никогда не увлекался парными видами спорта, а после того, как уволился с кафедры, и вообще-то не пересекался с Дунаевым. Недолюбливала Оксана плейбоя, считая, что этот рафинированный развратник оказывает на мужа дурное влияние, а не знала того, что некогда именно Дунаев остановил Сергея в намерении разрушить их семью.

Первый свой женатый год Сергей пережил как дурной сон, от которого невозможно очнуться. Хорошо ещё, что тот год в институте был дипломным, и ему приходилось вкалывать за двоих: за себя и за Оксану, тяжело переносившую беременность. После двенадцати часов, проведённых за проектами, откуда-то являлась бредовая надежда, что с защитой дипломов и рождением ребёнка Оксана может исчезнуть из его жизни. Дипломы были получены, ребёнок родился, а чужая женщина по-прежнему оставалась в доме, в котором прошло детство Сергея, и который он любил, пока там не обосновалась Оксана.

Вскоре выяснилось, что не только у Оксаны родился сын, ещё у матери Сергея появился внук. Молодая бабушка, не израсходовавшая за свою безмужнюю жизнь запасы нежной заботливости к младенчикам, души не чаяла в шевелящемся тельце, и Сергей начал догадываться, что ситуация, в которую он влип, ещё запутанней, чем ему представлялось до появления на свет ребёнка. Идеи одна безумней другой приходили ему на ум. То он задумывал сбегать на БАМ, то собирался завербовываться на Север: «Буду деньги высылать, чтобы они ни в чём себе не отказывали. — Он хотел, чтобы его сын, которого он не умел и не хотел полюбить, не чувствовал себя несчастным оттого, что его мечты не исполняются из-за вечной нехватки денег. Детская несбывшаяся мечта Сергея называлась: велосипед «Турист». — А больше я всё равно им ничего дать не смогу».