Станислав Лем - Собрание сочинений в 10 томах. Том 5. Рукопись, найденная в ванне. Высокий замок. Маска

Поистине жесток был удар, нанесенный гордости человека позднего неогена, мнившего, что уже достал рукой до звезд. Кошмар папиролиза захватывал все области жизни. В городах вспыхнула паника, люди, лишившиеся всего, что удостоверяло их личность, теряли рассудок, снабжение рушилось, торжествовало насилие; техника, наука, образование — распадались и гибли. Выходящие из строя электростанции не удавалось отремонтировать за неимением планов и чертежей. Гас электрический свет, и наступившую тьму рассеивало лишь пламя пожаров.

Так неоген сменялся хаотическим периодом, который продолжался два столетия с лишним. От первой четверти века Великого Распада не сохранилось ни одной писаной хроники, по причинам слишком понятным. Можно только догадываться, в каких условиях правительство возникшей за полстолетия до того Земной Федерации пыталось предотвратить распад общества.

Чем выше цивилизация, тем важнее для нее бесперебойное обращение информации, тем чувствительнее она к любому его нарушению. Кровообращение общественного организма замирало. Единственной сокровищницей знаний оставалась память живущих специалистов, следовательно, ее надо было запечатлеть прежде всего. Эта задача, казалось бы, не слишком сложная, оказалась неразрешимой. Знания позднего неогена были настолько расчленены, что ни один специалист не охватывал всей своей области. Воссоздание знаний требовало поэтому кропотливых, долгих усилий целых групп специалистов. Если бы за это принялись сразу, утверждает Лаа Бар, Восьмой Полигностор из Бермандской исторической школы, цивилизация неогена была бы вскоре реконструирована. Высокочтимому создателю хронологической систематики неогена следует ответить, что таким образом, возможно, и удалось бы накопить горы знаний, однако после достижения этой цели некому было бы ими воспользоваться. Это было бы не по силам ордам кочевников, покидающих руины опустошенных городов, а их одичавшие дети уже и вовсе не владели бы искусством чтения и письма. Цивилизацию приходилось спасать в то самое время, когда приходила в упадок промышленность, замирало строительство, останавливался транспорт, когда о помощи молило голодающее население целых континентов и лишенные подвоза колонии Марса, которым угрожала гибель. Не могли же специалисты предоставить человечество самому себе, чтобы в тишине и спокойствии создавать новые способы записи информации.

Усилия предпринимались отчаянные. Вся продукция некоторых отраслей развлекательной индустрии (например, так называемой киноиндустрии) отныне использовалась лишь для записи информации о движении судов и ракет, потому что их катастрофы все учащались. Воссоздаваемые по памяти планы энергосетей наносили на одежную ткань. Все запасы пригодных для писания искусственных материалов были направлены в шкалы. Ученые-физики осуществляли надзор за атомными реакторами, грозившими взрывом. Команды специалистов-спасатеяей мчались с одного конца планеты на другой. Но все это были лишь песчинки порядка, атомы организации, которые тонули в океане воцарявшегося хаоса. Хаотическую культуру, колеблемую неустанными потрясениями, противостоящую половодью неграмотности, невежества, деградации, следует оценивать не по тому, что она утратила из наследия истории, но по тому, что она, вопреки всему, сумела спасти.

Противодействие первой волне Великого Распада потребовало наибольших жертв. Удалось удержать передовые посты землян на Марсе и реконструировать технологию — становой хребет цивилизации. Магаитотеки и микрофоны пришли на смену хранилищам распавшейся бумагги. Увы, в других областях потери оказались ужасны.

Новых средств записи не хватало для удовлетворения даже самых неотложных потребностей, поэтому ради спасения материальных основ культуры в жертву приносилось все, что не служило этому прямо. Самая тяжелая катастрофа постигла гуманитарные науки. Знания передавались изустно, в виде лекций, слушатели которых стали наставниками следующего поколения. То было одно из поразительнейших проявлений примитивизма хаотической культуры; так что, выйдя из катастрофы, Земля понесла невосполнимые потери в области историографии, палеологии и палеоэстетики. Удалось спасти дашь жалкие крохи литературного наследия. В прах обратились миллионы томов исторических хроник, бесценное достояние среднего и позднего неогена.

И вот, на исходе хаотического периода, положение было в высшей степени парадоксальным: при сравнительно развитой технике — уже существовали ранняя гравитроника и технобиотика, а также регулярное внутригалактическое сообщение, — человечество ничего или почти ничего не знало о собственном прошлом. Все, что сохранилось из огромного неогенического наследия, — это не связанные между собой фрагменты, сообщения о фактах, искаженные до полной невнятицы, переиначенные в ходе многократного устного пересказа, и именно такая история, с ненадежной по сей день хронологией важнейших событий, полная пропусков и лакун в кристаллах познания, досталась нам в удел.

Можно лишь повторить вслед за Субгаостором Нагшро Лейзом, что папиролиз обернулся историолизом. Лишь на этом фоне понятно все значение трудов Прогностора Вид-Висса, который, трудясь в одиночку, в разладе с официальной историографией, открыл «Записки человека неогена» — дошедший до нас через бездну столетий голос Одного из последних жителей погибшего государства Аммер-1 Ку. Это сокровище тем драгоценнее, что не имеет аналогов. С ним не идут ни в какое сравнение, духоментальные находки, которые археологическая экспедиция Палеогностора Мнемонита Брадраха Сыртийского извлекла из мергелей нижнего преднеогена. Это памятники верований, господствовав птах в Аммер-Ку в эпоху VIII Династии, а речь в них идет о всякого рода Опасностях, как-то: Червой, Красной и Желтой; вероятно, то были заклятия тощашней каббалистики, связанные с загадочным божеством Рас-Са, которому будто бы приносили в жертву людей. Но это истолкование остается предметом спора между Трансаденской и Великосыртийской школами, а также группой учеников знаменитого Год-Ваада.

Следует опасаться, что большая часть истории неогена для нас навсегда останется тайной, ибо самые важные подробности общественной жизни не могут быть установлены даже методом хронотракции. Изложение того отрезка истории, который удалось частично реконструировать, выходит за рамки настоящего предисловия. Мы ограничимся немногими замечаниями, которые помогут читателю лучше понять «Записки». Эволюция древних верований протекала двуэтапно. В первую (древнемеловую) эпоху существовали различные религии, которые основывались на призвании сверхъестественного, нематериального начала, первичного по отношению ко всему сущему. От древнемеловой эпохи остались такие долговечные памятники, как пирамиды (относящиеся к раннему неогену), а также сооружения, обнаруженные в мезогенических раскопках (островерхие готические святыни Лафрансии).