Ольга Покровская - Аркадиана

Внизу какие-то звуки. Может, курят? Голоса, похоже, молодые и веселые. Вряд ли такие предъявят счет за некорректное поведение, но нарушать чужой праздник своим присутствием не хочется. Тем более, там женщины. Или девчонки. Голоса высокие, непуганые и недоразвитые. Сделав мизантропический вывод, я останавливаюсь этажа на два повыше прогнозируемого эпицентра веселья, расстилаю на ступеньке обрывок газеты, сажусь и смотрю сквозь решетку на улицу. День погас, небо еще умеренно светлое, но скоро почернеет. Курят... С курением у нас в доме тоже проблемы. На доске объявлений сейчас висит объявление авторства местных активистов: "Товарищи жильцы! Просим вас не курить в туалетах! Этот запах поступает в вентиляцию, и его нюхают другие люди!" Какой еще запах из туалетов нюхают другие люди, и чего там еще не следует делать, основываясь на этой посылке, можно описывать бесконечно. Просто бездна вариантов... Так что курящим я не завидую...

Кто-то топает, негромко бормоча. Я не успеваю подняться, когда в лестничном пролете, пошатываясь и держась за стенку, появляется мужчина. Упирается в меня глазами и смотрит, сперва наводя на резкость, а потом недоуменно и несколько испуганно. Не может вспомнить, кто я такая, и откуда взялась. Что я не из его компании, не приходит ему в голову. Я тоже приглядываюсь недоверчиво, но потом узнаю - это давешний битый страдалец с расколотой фарой. Синяя иномарка, не помню, какая именно.

Мы глядим друг на друга в упор и молчим. Встречаясь глазами, понимаешь сразу возможный уровень энергообмена. Я чувствую, как раскаленно краснеет натянутая между нами ниточка. Возможно, по причине нетрезвости сторон... Мы не сказали ни слова, но между нами какой-то бессловесный контакт. Я не чувствую неловкости от глаз, наведенных в упор. Наконец, что-то мелькает в его взгляде, и он меня узнает.

-- О, - говорит он флегматично. - Какие люди.

-- А какие? - спрашиваю я.

Вопрос приводит его в замешательство. Он брякнул что-то для проформы, и теперь приходится расшифровывать.

-- Вы-да-ющиеся, - наконец выдавливает он.

-- Чем же? - не отстаю я.

-- Откуда я знаю, - говорит он. - Всякий человек чем-нибудь да выдается.

Вывернулся. Он прислоняется спиной к стене и вытаскивает из нагрудного кармана сигаретную пачку. Наклонив голову, закуривает. Потом обескураженно машет зажигалкой, обнаружив, что даме ее не к чему подносить.

-- Ты куришь? - спрашивает он, не до конца доверяя своим глазам.

-- Нет, - говорю я.

Он снова безуспешно силится разобраться в ситуации.

-- А что ж ты тут делаешь? - спрашивает он.

-- Гуляю, - отвечаю я.

-- Гуляешь?

-- Ну да.

Я пожимаю плечами. Почему бы мне здесь не гулять? Он кивает и затягивается.

-- Давно гуляешь? - спрашивает он.

-- Не очень, - говорю я. - Как машина?

-- Какая машина? А, - он вспоминает, о чем идет речь. - Ничего. В выходные на сервис отдам...

-- Злоумышленника нашли? - спрашиваю я тоном заговорщика. Он не догоняет.

-- Что?

-- Говорю, злоумышленника обнаружили?

-- О господи... - произносит он медленно. - Дешевле просто починить... Сам виноват. Не надо было ставить на проходе. Конечно, свинство... но где тут кого найдешь? Это весь квартал, кто пожелает в свидетели, надо водкой поить? Да и наврут большей частью...

-- Здравое рассуждение, - соглашаюсь я. - Для нашего дома даже немного нетипичное.

Я говорю и сразу жалею о том, что сказала. Может статься, это сын или внук какой-либо наиболее рьяной психопатки. Обидится...

Он приглядывается ко мне внимательней.

-- Тебе не холодно так сидеть? - спрашивает он. Жена циститом страдает, иначе бы в голову не пришло...

-- Я на газете, - говорю я.

Он медленно выпускает дым в воздух.

-- Первый раз слышу, - произносит он глубокомысленно. - Чтобы газету использовали как утеплитель...

-- Странно, - говорю я. - А ты никогда газету под стельки не подкладывал?

Он неожиданности он начинает кашлять.

-- Что-что? - говорит он. - Газету куда? Под стельки?

Он думает, что я шучу.

-- Ну да, - говорю я. - Народная хитрость. Теплее становится. Очень выручает зимой.

-- Народная хитрость... - он покачивает головой. - И много ты таких хитростей знаешь?

-- Достаточно, - говорю я. - Мне много чего приходилось делать. Например, колготки гладить утюгом, чтобы не рвались. Или в красный лак для ногтей добавлять зеленку, чтобы лак был дефицитного коричневого цвета. Или подкладывать газету под стельки... Ты не в курсе?

Он насмешливо фыркает.

-- Нет. Бог миловал.

-- Странно, - говорю я. - Ты не советский человек. Может, ты засланный? Может, у тебя информация в плавках?

Он снова давится сигаретой.

-- Я, кажется, плохо соображаю, - произносит он, удивленно удерживая меня в фокусе.

Я смеюсь. Я накануне смотрела "Пассажир с "Экватора", а такая культурная продукция плохо сочетается с алкоголем. Он смеется тоже.

-- Слишком много выпил, - говорит он, продолжая смеяться. - Реакция медленная.

-- Бывает, - говорю я.

-- Пойдем к нам, - говорит он внезапно. Только этого мне не хватало. Еще не прошел Мишкин коньяк с наложенными остатками портвейна. Или у него тоже дыни с Алайского базара?..

-- В другой раз, - говорю я.

-- Пойдем, - повторяет он.

Я отрицательно качаю головой.

-- Твоя девушка приревнует, - говорю я.

Он наклоняется ко мне.

-- Я тебе честно скажу, - говорит он громким шепотом. - Я чего-то до сих пор не пойму, кто из них моя девушка.

-- Выбирай рыжую, не ошибешься, - говорю я.

Он задумывается.

-- Ты уверена? - спрашивает он серьезным голосом

-- Конечно, - говорю я так же серьезно. - Рыжие они самые котистые.

Пока он раздумывает, я поднимаюсь.

-- Я приду к тебе, когда никого не будет, - говорю я задушевно.

-- Точно? - спрашивает он.

-- Конечно.

-- А куда ты придешь? - спрашивает он хитро и грозит пальцем. - Ты знаешь, где я живу?

-- Нет, - говорю я. - Я буду обходить все квартиры и спрашивать: не здесь ли живет молодой человек, который приглашал меня в гости?

-- Сорок третья квартира, - говорит он и повторяет. - Сорок третья. Ты меня не обманешь?

-- Как можно, - говорю я уверенно.

Я перехватываю свой кирпич и делаю шаг наверх.

-- Что это у тебя такое? - спрашивает он. - Ааа... Антиквариат... Дай посмотреть.

С необычной для пьяного ловкостью он отбирает у меня телефон и задумчиво жмет на клавиши.

-- Э, - говорю я протестующе. - У меня там денег мало.

-- Да не звоню я никуда, - говорит он, морщась. - Не бойся.

Между тем на поясе у него тренькает. Он вынимает из кобуры свой мобильник, смотрит на экран, что-то нажимает, и отдает мне телефон. Я сперва не понимаю, что он делает, и только потом доезжает, что он запомнил мой номер.

-- Любишь старину? - спрашивает он, возвращая мне кирпич.

-- Полюбишь поневоле, - отвечаю я и поднимаюсь, откуда пришла. Неподвижно, как чугунный памятник, он пыхтит сигаретой.