Любовь Тильман - Осколки

Ты всё одной лишь фразой изменил.

Что ж, мы друзья, с тобою мы не в соре…

Ты мне сказал: «Любил и разлюбил,

Но ты мне друг, ты у меня в фаворе».

И сразу опустело всё вокруг,

И вакуум внутри вбирает силы…

Была подругой, а теперь вот – друг…

Я улыбнусь друзьям: «Он очень милый».

В старом парке, звёздной ночью,

В лунность вод дрожит лоза.

С волком встретишься воочью,

С взглядом взгляд, глаза в глаза,

Ни сбежать от них, ни скрыться.

Тусклый свет от фонарей

Только множит страха лица,

В заплетениях теней.

Замок холоден и мрачен.

Дикий камень весь во мхах.

Дрожью тела обозначен,

Пропитавший Душу, страх.

Башня клонится, обвита

Старой, высохшей, лозой.

Дверь высокая открыта,

Словно манит за собой.

Свет свечи, танцуя, прячет

Залы истинный размах.

Толь сова хохочет… плачет…

Толи узник в кандалах…

Днём дубов и лип громады

С ветром шепчутся листвой,

Стен осевших эстакады

Под отцветшею травой,

Ласточкиных гнёзд глазницы

В рамке стрельчатой окна…

Синеву, сквозь солнца спицы,

Заполняет тишина.

Боролись два чувства во мне: любовь и страсть.

И я не знал какому отдаться во власть.

Любовь говорила: оставь её, дай ей жить…

Страсть молча сжигала пожаром моей Души.

Слезою я камень прожёг у её дверей,

Решив не входить, и прощаясь навеки с ней.

Любовь побеждала. Я думал она чиста,

И вдруг услыхал слова, что шептали уста.

Я дверь приоткрыл, и взорвались огнём небеса,

Ей Ангел Небесный смотрел, улыбаясь, в глаза,

И нежно, крылами, к себе прижимал её стан.

И ревность все мысли отбросила, как океан.

Я больше не думал, я просто ринулся к ней…

И Ангел растаял, став тенью среди теней.

Она так смотрела! Желая меня, стыдясь…

И тоже горела! И верх одержала страсть!

Таинственным огнём опала,

В почти прозрачной темноте,

Бездонность глаз его сверкала,

В неотвратимой красоте.

То был сам ужас, сталь кинжала…

Прекрасен, как и та звезда,

Что на щеке его блистала,

Из сросшихся кристаллов льда,

Он, заслоняя неба свод,

Недвижен, словно изваянье,

Стекал на землю бурей вод,

Вобравшей лунное сиянье.

И страхом полнились леса,

Тенями наполнялись дали…

Все сны молили небеса…

Но глухо небеса молчали…

Я так желал её, без меры,

Незримо следовал за ней,

Рождались в голове химеры,

Огнём неистовых страстей.

Я стал рабом размерных суток.

Я так безудержно любил!

Я знал, что сей сосуд был хрупок…

Я знал! И всё-таки разбил…

Жизнь для неё была лишь миг,

А для меня – без окончанья…

За что ж Ты Вверг меня в тупик,

Забрав все чувства и желанья,

Вместив в круговорот страстей,

Где каждый вожделеньем болен…

Я был виновен перед ней!

А кто передо мной виновен?!

Чужой виной я изгнан был

На бесконечное скитанье…

Любовью Душу пробудил…

И лишь усилил наказанье…

Позабыл в скитаньях я,

Кто враги, и где друзья,

Кем я был, и чем я стал…

Всё блуждал… блуждал… блуждал…

Был один лишь светлый миг,

Словно в прошлом, я постиг

Чувств полузабытых власть,

Ощутив любовь и страсть.

Кто же был всему виной?!

Я?! Иль Ты Игрался мной?!

Предначертанный маршрут?!

Кто разбил любви сосуд?!

Не смешон ль тогда Твой Суд?!

– Молю, хоть имя! – Для чего?

– Чтоб повторять его ночами,

Выписывая вензелями

В пространственное волшебство

Небес, наполненных сияньем,

Манящих тем же обаяньем…

– Оставьте это озорство!

Как ни приятна Ваша лесть,

И сколь ни страстны Ваши речи,

Им не дано очеловечить

Того, что здесь, но и не здесь,

Сейчас, и где-то за веками,

За сочетанными мирами,

Которых не дано вам счесть…

– Вы так прекрасны! Ваш портрет,

Мной купленный на старом рынке,

Мне не поведал об улыбке,

Лучистой, словно лунный свет!

– Портрет должны Вы сжечь в песках,

Развеяв по пустыне прах,

Чтоб оборвать и этот след.

Чтобы никто и никогда,

Своими бурными мольбами

И страстью, полною слезами,

Не притянул меня сюда,

Чтоб успокоился мой Дух…

Пожалуйста, мой милый друг,

Иначе будет вновь беда,

Я не хочу. Но эта тьма!

Хоть и творю своей рукой.

Боль, с безразличьем и тоской,

И новых странствий кутерьма…

Когда и впрямь в меня влюблён,

Сожги портрет, ведь это он

Причина боли и тюрьма.

– Такую красоту и сжечь?!

Таланта драгоценный дар

Вложить в костра нещадный жар?!

Мне не понятна эта речь.

Он мой! Покуда я живой,

Повсюду будет он со мной,

Чтоб от всего его сберечь.

Опять! … О, сколько ж надо сил!

Всегда, всегда один сюжет!

На протяженье тысяч лет!

Зачем меня Он Поместил

В сосуд, где жило обаянье,

И Не Приемлет покаянье

За то, что я его разбил?!

Гудит пожара суета:

«Хозяина пропал и след,

Вот, не сгорел один портрет,

Смотри, какая красота!»

Сутки,

Как минутки,

Как часы года,

Время – ни поблажки,

Жизнь – словно из чашки,

Выплеск – вся вода.

Ах, безусловно, хочется нам верности.

И умираем мы порой от ревности.

Но, повстречав однажды «одиночество»,

Мы грузим новый файл в программу «хочется»,

Нас страсть, внезапно, жжёт своим безумием,

И мы в неё взрываемся Везувием,

Чувств лава льёт потоком, пламенея,

Тех, кем доныне жили, не жалея…

Тьма пепла потихоньку оседает,

Поток затих и коркой застывает,

Спрессовываясь в камня мощный щит,

Похоронив собою прежний быт…

Пусть даже зелень скроет пепелище,

Покоя в жизни больше не отыщем…

Говоришь – жена стара,

Некрасивой стала…

Что ж, есть каждому пора,

Вот и ей настала.

На её лице портрет,

Всех прожитых ею лет,

Пережитых ею бед…

Да эмоций чёткий след.

Каждая морщинка

На лице кричит:

Здесь плыла слезинка

От твоих обид,

Эти – от улыбок,

Рядом – от ошибок…

Этот мир так зыбок,