Сара Уинман - Дивная книга истин

Дивния сделала паузу, чтобы пропустить еще рюмочку. Щеки ее покраснели, ром горячил кровь.

На чем я остановилась?

На том, как Старый Канди сказал рыбакам, что у тебя есть свой букка, напомнил Дрейк.

Да, так оно и было. Но вы наверняка хотите знать, почему он это сказал? Тогда придется заглянуть чуть дальше. На побережье в ту пору жила одна очень мудрая старуха по имени Кассия. Она научила меня многим полезным вещам вдобавок к тому, что я узнала от отца. Как принимать роды, как исцелять от разных недугов. Она сделала меня своей помощницей. Я тогда была еще совсем юной. Не сказать чтобы я голодала, но временами с пропитанием было туговато. До того как Кассия перед смертью передала мне свои дела, я должна была чем-то зарабатывать на жизнь. Так я занялась плетением ловушек для крабов. Я сотни раз видела, как их делают, ничего сложного. Одолжила у Старого Канди болванку, нарезала ивовых прутьев и стала плести ловушки. У меня неплохо получалось. Возможно, Канди был ко мне неравнодушен, не знаю, но факт тот, что именно он первым предложил мне выйти с ним на лов. Он подобрал мне кое-что из рыбацкой одежды, а лодка у меня была своя – отцовская. И с той поры я стала ходить в море: гребла, насаживала приманку, опускала ловушки, а позднее возвращалась за уловом. Тем и кормилась, да еще откладывала в кубышку – на черный день.

Но как-то вечером, причалив берегу, я увидела поджидавших меня мужчин с зажженными факелами. Они вытащили меня из лодки, сорвали фуражку и куртку. Короче, они меня разоблачили. Тогда-то Канди их и припугнул – сказал, что со мной лучше не связываться. Мол, у меня есть свой букка, который перебрался в мой дом после смерти старой ведьмы Кассии. Одно только упоминание ее имени привело бедолаг в ужас.

Несколько дней они совещались и наконец решили так: мне позволят рыбачить, если я буду одеваться и вести себя как мужчина. Что я и делала, и вскоре они стали относиться ко мне как к мужчине. А еще через какое-то время они и вовсе забыли о том, что я девчонка, благо промысел процветал как никогда прежде. Сардины заходили в бухты огромными косяками – десятками тысяч, – и крабов было полным-полно, а устрицы только что сами не запрыгивали в донные тралы. И что самое главное: все рыбаки возвращались домой живыми и невредимыми. То были счастливые, изобильные времена. И все благодаря моему букке.

А где он сейчас? – спросил Дрейк.

Что? – не поняла Дивния, теребя мочку уха.

Я о твоем букке. Где он сейчас?

Где-то должен быть, промолвила она рассеянно и потянулась к своей трости.

То есть ты не знаешь?

Не знаю.

А ты не слишком беззаботно к этому относишься?

Я знаю только, что где-то он есть. Может, в каком-нибудь шкафу.

Разве ему не нужен воздух? И еда?

Это тебе не домашний питомец, сказала она строго, качая головой, а затем поднялась и пошла через черный ход к туалету за домом.

И только очутившись на свежем вечернем воздухе, Дивния позволила себе улыбнуться, потому что у нее никогда не было букки в бутылке – только крошечный морской конек, с которым она играла еще в колыбели.

Дрейк и Мира стояли рядом на ночной пристани, дожидаясь, когда Дивния попрощается со всеми в таверне. Луна была ослепительно-белой, как в середине зимы. Черное небо рассекали падающие звезды, а лучи маяка как будто пытались перехватить их в полете.

Загадай желание, сказала Мира.

И ты тоже, сказал Дрейк.

Только не говори мне, что ты загадал.

Не скажу.

Теперь они стояли с закрытыми глазами. Вместе и в то же время порознь. Улыбаясь каждый своим загаданным, но невысказанным желаниям…

Говорят, в молодости она была самой красивой женщиной на всем побережье.

Дрейк открыл глаза. Эту фразу произнес молодой рыбак, ранее сидевший на скамейке у входа в таверну. А теперь он стоял перед Дрейком и обращался к нему.

Что такое? – растерялся Дрейк.

Я о старой Дивнии. Говорят, она была первой красавицей на всем побережье. Так что даже волны…

…останавливали свой бег, чтобы на нее взглянуть, закончил за него Дрейк.

Нед Блэйни кивнул и ухмыльнулся, искоса бросив нежный взгляд на Миру. К тому времени он уже догадался, что эта рыбка находится в свободном плавании. И радость при виде ее улыбки настолько переполнила Неда, что он, не выдержав, подался назад, в сторону темного переулка.

Погоди-ка! – крикнула Мира.

Однако Нед не остановился.

Эй, там, вернись! – позвала она.

Но тот и не думал возвращаться, идя прежним галсом и по ходу фиксируя опасное смещение балласта где-то в области сердца, которое стучало, как мотор на предельных оборотах. Так он и шел привычным маршрутом, пока не добрался до старого тихого дома, где жил один, – он называл это жилище Небытием, потому что в небытие канули все его близкие, все когда-то обитавшие здесь люди. Прежде чем отпереть дверь, он еще раз вгляделся в беспредельную мерцающую тьму над гаванью. Мачтовые огни ближних и дальних кораблей подмигивали ему по-приятельски. Ощущение было примерно таким, какое он испытал в детстве, когда впервые увидел летучую рыбу. И он перешагнул порог своего дома, исполненный надежд и ожиданий.

Пых-пых-пых…

Звук мотора далеко разносился в ночной тишине. Света не было вообще – только разные оттенки тьмы. Лишь изредка из ниоткуда возникала чайка, чтобы исчезнуть в никуда, промелькнув над ними белой тенью. Веки отяжелели после всего выпитого, но Дивния не тревожилась, зная, что ее ботик сам найдет проход между мелей и доставит их домой в целости и сохранности. Так что она даже могла слегка вздремнуть. Собственно, что она и сделала.

Мира склонилась над заснувшим Дрейком. Ранее этим вечером она смотрела на него глазами влюбленной женщины. А каким был ее взгляд сейчас? Взглядом сестры? В этом она не была уверена. Ей вспомнился молодой рыбак, так внезапно исчезнувший в ночи, вспомнились его улыбка и ореол кудрей. И с этими мыслями она также начала клевать носом под убаюкивающее бормотание дизеля.

Этой ночью старая женщина на исходе своей жизни и трое молодых людей, только-только начинавшие жить, долго лежали без сна каждый в своей постели и прислушивались к вращению Земли. У этого вращения есть своя мелодия, доступная лишь очень тонкому слуху. И все они думали о любви. Об утраченной и о грядущей любви. Старуха заснула первой из них. Она спала, и лунный свет целовал ее в губы; и пахло сладким китайским чаем; и желтый цветок дрока нашептывал истории из ее далекой юности.

Молодая женщина, чей дом был наполнен запахом выпечки, мысленно сравнивала любовь с дрожжевым тестом: обоим требовалось время, чтобы дойти до нужной кондиции. И вообще все было намного сложнее, чем представлялось ей изначально. Уже засыпая, она подумала: А не лучше ли просто завести собаку?