Сара Уинман - Дивная книга истин

Между тем дальше по берегу, в доме под названием Небытие, молодой рыбак думал только о ней. Он думал, что любовь похожа на море – такая же прекрасная и непредсказуемая, но стоящая того, чтобы ее познать.

А в лодочном сарае молодой человек закурил сигарету. И сделал две затяжки: одну в печали, другую на радость. Он думал о женщине по имени Мисси Холл. И на сей раз это были хорошие воспоминания. Потом луна зашла за кромку леса, и все погрузилось во тьму.

Две недели спустя секции моста были собраны и готовы к установке. Дрейк стоял на берегу, размышляя, каким образом это сделать: может, переместить громоздкую конструкцию по воде на пике прилива? От раздумий его отвлекло непривычное тарахтение подвесного мотора. Это не мог быть ботик Дивнии, звук которого он не спутал бы ни с чем. Дрейк повернул голову и увидел огибавшую отмель рыбацкую лодку с высоко задранным носом, а на ее корме – молодого человека с густой копной выбеленных солнцем и солью волос.

Рыбак спрыгнул на берег и закрепил швартов на причальном камне.

Привет, мы уже встречались. Я Нед Блэйни, сказал он, протягивая руку.

Дрейк, представился Дрейк.

О чем задумался? – спросил Нед.

Мост должен встать между этой и вон той выемками, пояснил Дрейк, указывая на островок. Есть идеи?

Нед окинул взглядом протоку и церковь на острове, шевеля губами и что-то прикидывая в уме. Затем посмотрел на свою лодку, на Дрейка – и решение было найдено.

Надо занести дальний конец моста в лодку, сказал он и перелез обратно через борт. Двигай его на меня.

Коренастый и сильный – настоящий корнуоллец, – он, балансируя в лодке, принял на себя основной вес подвигаемого моста и держал его над головой, пока Дрейк фиксировал один конец на берегу, а потом перебегал вброд на островную сторону протоки. Лодку дюйм за дюймом сносило, но он успел подхватить второй конец, и уже вдвоем они медленно опустили его в выемку. Мост встал на место как влитой. Отныне надежный переход посуху с берега на остров был обеспечен.

Они почти не разговаривали, только покурили в спокойном и дружелюбном молчании, обычно сопутствующем хорошо сделанному делу. Докурив сигарету, Нед вынул из кармана карточку с адресом пекарни и показал ее Дрейку.

Неплохо бы разжиться выпечкой, раз уж я тут очутился.

Дрейк улыбнулся.

Иди по тропе через этот лесок, а потом через луг. Там никак не заблудишься. Держи нос по ветру, и хлебный запах приведет прямо к ней. Но тебе лучше поспешить, а то пекарня скоро закроется, добавил он, взглянув на часы.

И молодой рыбак не стал медлить – махнул рукой Дрейку и вскоре исчез за деревьями.

Нед Блэйни бежал так, как никогда еще не бегал в своей жизни. Он пулей пролетел через лес и через луг, пока не остановился перед пекарней, с трудом переводя дух.

Обнаружив здесь очередь из покупателей, он постоял в сторонке, пока не была продана последняя булка. Мира уже собиралась повернуть табличку на двери словом «ЗАКРЫТО» наружу, когда перед ней, как чертик из табакерки, возник Нед Блэйни с большим пакетом в руке.

Снова ты! – сказала Мира.

Снова я! – сказал Нед.

Все уже продано, сказала Мира. Осталось только с полдюжины вчерашних лепешек.

Я их возьму, сказал он.

Но они уже слегка зачерствели.

Я их возьму.

Сказать по правде, они совсем черствые.

Я их возьму, повторил он в третий раз, тяжело отдуваясь: дыхание все еще не восстановилось после стремительного бега.

Я принес тебе вот это, сказал он, протягивая ей пакет.

Мне?

Да.

Но с какой стати?

Просто я проплывал мимо.

Проплывал? Твоя лодка пришвартована у крыльца?

Нед машинально оглянулся на дверь.

Э-э… ну… прилив сегодня высокий, промямлил он.

Мира рассмеялась.

Что у тебя тут? – спросила она.

Рыба.

Это я уже поняла по запаху. Какая рыба?

Ээ… мерланг.

Я люблю мерлангов.

Рад это слышать.

Как тебя зовут? – спросила Мира.

Нед.

А я Мира, сказала она, пожалуй, чересчур громко, потому как уже начинала нервничать.

Мира… – повторил он тихо и нараспев. Да, там есть еще несколько устриц. Если хочешь, могу их открыть.

Что ж, открой, согласилась Мира.

Он достал из кармана куртки складной нож, немало потрудившийся на своем веку, судя по состоянию рукояти и лезвия.

Вот, сказал он, протягивая ей первую устрицу.

Мира взяла открытую раковину из его заскорузлых рук. Запах моря и звук прибоя были заключены в этом перламутровом домике, а вытряхивая моллюска себе в рот, она ощутила на губах солоноватую прохладу – как поцелуй сказочного принца.

Вечером того же дня Нед Блэйни ужинал макрелью с картофелем в своем домике, из окон которого открывался вид на море и заходящее солнце. Внезапно, не одолев еще и половины порции, он замер, будто окаменел. Сторонний наблюдатель мог бы подумать, что Нед подавился костью, но дело было не в этом. Он медленно поднес руку к губам и скосил глаза на свои блестевшие от жира пальцы. Потом встал, направился к кухонной раковине и тщательно вымыл руки, наблюдая за стекающей с пальцев мыльной пеной и чувствуя, как что-то внутри него высвобождается и рвется наружу. По-прежнему медленно, как в полусне, он сел за письменный стол и взял ручку. Посмотрел на фотографию в рамке – они с братом сделали этот снимок в тот день, когда их призвали в армию, – и слова, так долго не желавшие слетать с его губ, теперь сконцентрировались на кончике пера и начали оттуда перемещаться на бумагу, поверяя ей сокровенные мысли и чувства Неда Блэйни.

С той поры он писал Мире еженедельно. То, что ему не удалось высказать в первом письме, он через неделю досказал во втором, затем продолжил в третьем и так далее. Он писал на скамейке в гавани, писал в лодке, придерживая локтем руль. Так, через письма, Мира все лучше узнавала своего ухажера. А при следующей встрече она заставила Неда прочесть эти письма вслух – и то, что ранее копилось на кончике пера, наконец-то прозвучало из его уст.

Сегодня снова рыба! – прокричала Мира, бегом спускаясь по тропе и останавливаясь перед мостиком. Дрейк оторвал взгляд от своего поплавка.

Что на этот раз? – спросил он.

Большущая сайда.

Да, это уже серьезно.

Ох, Дрейк! – воскликнула Мира, смущенно краснея.

Посиди со мной за компанию, предложил он.

Мира уселась на мостике, болтая ногами и глядя в сторону речного устья, которое распахивалось навстречу большому миру.

И как ты к этому относишься? – спросил Дрейк.

Нормально.

Сколько уже недель?

Я точно не помню.

Неужели?

Шесть недель и три дня.