Алла Мелентьева - Семья Рин

— Ого!.. И, конечно, от месье Татарова! — восклицает актриса у гримировочного стола. — Кому же на этот раз?

— Для мадемуазель Айрини…

Посыльный кладет букет на стол рядом со мной и удаляется. Раздосадованная, я застываю на месте, смотрю на цветы с отвращением. Вера вскакивает, подходит к букету, осматривает его и вытаскивает записку.

— Ну, кто же?! Это подношение от… от А-ки-то Абэ… — Вера пытается прочесть непонятное имя дарителя: — Акито Абэ….

Мы изумленно переглядываемся.

— Мои поздравления, — растерянно говорит Вера. — Ну вот, твой японский поклонник перешел к наступательным действиям. Но по крайней мере следует радоваться, что это не Николя Татаров.

«Лучше бы уж это был Николя Татаров», — думаю я встревоженно, но тут же беру свои слова обратно. Николя Татаров вовсе не лучше. Чего доброго, он начнет шантажировать меня моим происхождением. Внимание обоих этих мужчин равным образом несет угрозу мне, юному наивному созданию с американским гражданством, вообразившему, что можно обмануть судьбу, если плыть по течению.

И очень скоро разразилась катастрофа, поставившая крест на моем коротком преуспевании в военном Шанхае.

Это случилось после представления нового номера.

То наше выступление оказалось очень успешным. К ногам Веры, как всегда, летит куча банкнот. Мне тоже достается несколько конвертов — необычно большое внимание для меня. Я с нервной улыбкой смотрю в зал, пытаясь определить дарителей. Я догадываюсь, кто это может быть. Я настороженно оглядываю публику и вижу своего японского поклонника, сидящего на своем обычном месте с каким-то 6 другим офицером и с двумя девушками, — как и следовало ожидать, он и был одним из тех, кто бросил на сцену деньги. Наш обмен взглядами — краткий и эмоционально насыщенный. Я с вынужденной улыбкой кланяюсь в его сторону, стараясь не встречаться с ним глазами. Из другого конца зала Николя Татаров бросает мне несколько купюр с восклицанием: «Мадемуазель, вы прелесть!» Николя пьян и ведет себя развязно и шумно. Я кланяюсь и ему и поспешно покидаю сцену.

Мы с Верой возвращаемся в гримерную. Я иду впереди, в руках сжимаю конверты. Вера, словно ребенок, пытается забежать вперед и вырвать их у меня из рук, чтобы из чисто спортивного интереса узнать, каков мой улов против ее. Я крепко держу конверты, не позволяя Вере их заполучить.

— Дай, ну дай же! Ну покажи же, что там такое!.. О, какая вредная!..

Входя в гримерную, я бросаю полученные от поклонников деньги на стол и сразу начинаю переодеваться. Я пока не готова заниматься подсчетом финансовой выгоды своей популярности. Мне не хочется обдумывать, как теперь лавировать между Николя и японцем. Конверты тут же оказываются в распоряжении Веры. Она без церемоний садится на стол, достает и пересчитывает купюры.

— О — браво! Вот это добыча! Nice pull! Прекрасно… о! Надо же!.. Однако этот японец… посмотри-ка!.. — то и дело вскрикивает она.

Внезапно в дверях появляется мальчишка посыльный.

— Господин Николя Татаров просит госпожу Айрини о встрече в баре… — громко объявляет он на корявом французском.

Все в гримерной заинтригованы.

Я не желаю встречаться с Татаровым.

— Пожалуйста, скажите, что я не могу прийти.

— Господин Татаров настоятельно просит госпожу Ирэн прийти в бар… — настойчиво повторяет посыльный. — Господин Татаров сказал, что если госпожа Ирэн откажется от встречи, он будет ждать ее у выхода из клуба.

Я понимаю, что встречи не избежать.

— Передайте господину Татарову, что я выйду в бар через пять минут.

— Крепись, дорогая… Будь построже, отшей его поскорей — всего пара слов и… и сразу скажи, что у тебя другой кавалер!.. — сочувственно тараторит Вера.

Я иду на эту встречу, не понимая, что мне ни в коем случае не следует этого делать. Если у вас сомнительное положение в глазах общества и властей, вы должны держаться как можно дальше от публичных взглядов и воздерживаться от встреч с теми, кто способен использовать ваши слабые места против вас. Но я расслабилась от хорошей жизни и немного потеряла чувство реальности, которое выручало меня в первый год моего выживания.

Бар — место, где посетители клуба обычно назначают свидание актрисам. Он находится в некотором отдалении от сцены и зала, хотя между ними и нет четкой границы.

Я подхожу к бару и оглядываюсь, отыскивая Николя Татарова. Тот сразу окликает меня, непринужденно улыбается и призывно поднимает руку, приглашая занять место у стойки рядом с ним. Я подхожу и сажусь. Краем глаза вижу, что японский поклонник заметил мое появление в зале и незаметно, но внимательно наблюдает за мной со своего места.

Добрый вечер, мистер Татаров, — сдержанно здороваюсь я.

Николя пьян, но еще контролирует себя.

— Мадемуазель!.. Прошу, садитесь! Что вам заказать? — говорит он по-русски.

Он жестом подзывает официанта.

— Нет, спасибо, я не буду…

— Нет, прошу вас! в=Вы не можете отказаться! Нет! Ради нашей старой дружбы!..

Несколько посетителей оборачиваются и с любопытством смотрят на нас. Я пугаюсь нежелательного внимания.

— Тогда — все равно что, — обреченно говорю я.

Китаец-бартендер наливает мне что-то. Я беру бокал в руки и с безнадежностью ощущаю, как моя воля подавляется, меня уносит течением. Я не в силах сопротивляться ситуации, не знаю, как сдерживать энтузиазм пьяного мужчины. Я слишком поздно вспоминаю, что я — не героиня кинематографа, которая всегда поступает правильно, а всего лишь тихая инфантильная девочка из среднего класса, попавшая в ловушку жизненных обстоятельств.

Николя переходит с русского на табуированный для Шанхая английский, заставляя меня вздрогнуть.

— Не ожидал! — говорит Николя, двусмысленно улыбаясь. — Право, не ожидал вас здесь встретить!.. Вы всегда казались не такой девушкой.

Я беру себя в руки и сдержанно объясняю, стараясь как можно больше соответствовать стандартам благородной героини из кинокартины:

— Я просто зарабатываю здесь свой хлеб, мистер Татаров. Может, это выглядит со стороны странно, но это единственный заработок, который я смогла найти в сложное военное время.

Николя продолжает неприятно улыбаться. Ему, похоже, наплевать, героиня ли я из кинокартины или опустившаяся потаскушка с улицы.

— Поверьте, мадемуазель, я вовсе не ханжа… Я имел в виду, что вы всегда выглядели так, будто не можете позаботиться о себе. Поверьте, в вашем занятии нет ничего предосудительного!..

Мне нечего сказать, я молчу, отворачиваюсь от барной стойки, смотрю в зал, случайно встречаюсь глазами с японским офицером — поспешно и растерянно поворачиваюсь к стойке.

— Как вы смотрите на то, чтобы поужинать вместе? — спрашивает Николя.