Ксения Спынь - Дальний свет

— Да. Совершенно никуда не годится.

Небо начинало светлеть.

Сначала осторожно, по краешку, потом зеленоватый просвет въелся в темноту, а темнота посерела и сильно потеряла в глубине, как теряет истасканная идея. Следом же зеленца растворилась в восходных лучах и освободило место просторному жёлтому.

Рассвет теперь был поздний.

— Может, останемся до вечера? — Феликс оторвался от окна. — Днём ехать опасно.

— Деньги, — напомнила Китти. Она уже почти собралась и закалывала на ходу пучок.

Феликс, вспомнив, кивнул. На «ещё раз четыре комнаты» ушла бы почти половина всего, что у них есть сейчас, а впереди ещё ожидало неизвестное завтра…

Возможно даже, это комнатка потом вспомнится как последнее светлое пятно на пути… даже не хотелось догадываться, куда. Феликс проскользил взглядом по прикроватному столику, светлому дивану с шершавой, под плетёную, спинкой, высокой тумбочке у окна…

— А что это? — он моментально оказался у тумбы.

Китти обернулась. На мгновение растерянность, вина и ожидание непременных кар неведомо откуда мелькнули на её лице, но лишь на мгновение.

— А. Это передала мне девушка из «ящика». Забыла посмотреть.

Феликс настороженно глянул на неё, потом на этот предмет. Нечто маленькое, ближе к шару, однако не вполне ровное, завёрнутое в измятую розовую бумагу. С одного краю она топорщилась, и Феликс с опаской разворошил пальцами обёртку.

Сквозь розовый проглянула яркая зелень. В тот же миг по пальцам неприятно прошёл разряд, но Феликс даже почти не заметил и, на мгновенье отдёрнув руку, торопливо развернул бумагу.

Пробормотал:

— Дежа вю…

Второй раз он стоял вот так — на расстоянии касания, медленно укладывая в голове, что это оно, именно оно.

В первый раз ему показал Гречаев. Отгороженный закуток конспиративной квартиры, коробка из-под какой-то мелочи (дамочки в летних светлых платьях и с зонтиками гуляют по лугу)… «Это мел, Феликс — да, тот самый колдовской мел. Да, он настоящий. Думаю, если ты теперь с нами, тебе можно и даже, пожалуй, полезно его увидеть». «А подержать?» — тут же подхватил Феликс. Гречаев снисходительно улыбнулся: «Можно, но я бы не рекомендовал. А вот, если, не дай Бог, какой-то форс-мажор и надо будет организовать перевозку, передержку… да просто похранить у себя какое-то время — тут я на тебя рассчитываю».

Феликс радостно кивал и втайне ждал форс-мажора. Знал бы он тогда, как это будет…

(«Я запишу её сейчас, кто-то должен с этим покончить. В конце концов, писать буквы он должен. Серьёзно, едва ли это смертельно. А тебя, Феликс, — твёрдая ободряющая улыбка, — тебя я назначаю своим ассистентом. Если что… А впрочем, ты и так всё знаешь»).

Он ещё раз навязчиво провёл пальцами по зелёной штуке.

— Знаешь, что это? — он оглянулся на Китти. — Колдовская глина. Колдовская уничтожающая глина.

— Думаешь?

— Я знаю. Только я не смогу ею ничего написать, — он тихо рассмеялся, несколько раз отрывисто тронул амулет. — Током бьётся, тварь.

(Да разве ж это «бьётся» — щёлкается немного, есть чуть-чуть. «Бьётся» — это как тогда с Улей, вот там ударило так ударило. Уля дурак… был).

Он отнял было руку, но притянуло опять, снова и снова коснуться этой зелени, несмотря на боль, а может, и ради неё, как будто он не мог прекратить это делать. Может, амулет рассердится и треснет по-настоящему. Счастливое число — три, в конце концов.

— Феликс, — Китти смотрела на него странно, будто он причинял какой-то дискомфорт лично ей.

Он удивлённо поднял взгляд.

— Прекрати. Они не приручаются к рукам.

— Да… я помню, — он отодвинулся от стола, мотнул головой, сгоняя остатки наваждения.

— Можешь положить к себе, если хочешь. Только заверни хорошо.

Феликс кивнул:

— Уже выдвигаемся?

— Да. Попробуем лесными дорогами, если там можно будет проехать. Параллельно трассе. Вряд ли кто-то будет искать нас по лесам.

— Если б мы кому-то настолько понадобились, думаю, нас накрыли бы здесь ночью, — Феликс мрачно усмехнулся. — А вообще, интересно, конечно, что это мы наблюдали. Тебе не показалось, что им было немного не до нас?

— Подожди… я всё правильно понял? — с тревогой уточнил Вислячик.

За окном стена дождя поливала Передвижный мост.

— Ну вот, я не знаю, что именно ты понял, — он прошёлся вдоль стола и полок, поправляя на местах расставленную мелочь, — но факты таковы: амулета в городе, судя по всему, нет. Наших путешественников там тоже больше нет.

— Если госпожа Мондалева распорядится теперь искать их…

— Госпожа Мондалева ничего не узнает, если, конечно, её не введёшь в курс дела ты… или, скажем, кто-то из наших друзей, — он кинул быстрый взгляд в угол, где Вайзонов делал вид, что не слышит разговора. — А при некоторых обстоятельствах можно даже легко поверить, что глина утеряна, как прежде грифель.

— А если она почувствует, у кого амулет? — Вислячик вновь уставился с тревогой. — Она же… Чувствует, что-то в этом роде.

Он снисходительно улыбнулся:

— Не думаю, что настолько тонко. Тем более, я планировал поведать ей и про другой амулет — и даже где он точно находится. Вполне возможно, ей это будет интереснее.

Вислячик несколько успокоился было, но размышления явно не давали ему покоя:

— А с ними как?

— С ними пока сложновато, связь утеряна… Если не получится в течение нескольких дней, думаю Шелетову и ко имеет смысл вернуться в Ринордийск и дальше уже отсюда, — он помолчал над своим, потом с досадой озвучил. — И ведь почти удалось, у них были на хвосте, но снова всё клементиновские идиоты. Надо же было — столкнуться на одной дороге…

— Я не знал, что она пошлёт его туда, — тут же сбивчиво затараторил Вислячик. — Ты сказал, он не нужен на той должности, поэтому я…

— Ну, я думаю, Шелетов как-нибудь с этим справится. Основная головная боль, конечно — понять, куда двинулись наши. Раз уж сходу этого никто не сделал.

Когда Вислячик, успокоенный в достаточной степени, их оставил, Вайзонов подал голос:

— Послушай, скажи честно. Куда они двинулись и всё прочее — дело решаемое. Что дальше?

— Как что? — он посмотрел удивлённо. — Искать консенсус… Мы потому и цивилизованные люди.

— И не надо стесняться уничтожения опасных элементов. Это ведь твои слова.

— Если другие способы с ними не работают, Герман. Если — так полностью звучала та фраза.

Китти тронула бороздчатый ствол, огляделась по сторонам. Вдалеке между деревьями клубилась лёгкая дымка, и могло показаться иногда, что там кто-то есть.

Но нет, только предзимний лес. Никто не ходит в нём.

(Призрак, стоявший между стволами, ухмыльнулся этой мысли, но его не было, когда Китти перевела туда взгляд).