Ксения Спынь - Чернее, чем тени

Здесь уже витал дух жилого помещения — пусть и жил в нём кто-то, кого крайне сложно было назвать человеком в привычном смысле этого слова. Тёмная деревянная мебель, столы, секретеры… Неожиданно в глаза бросилась завешенная тканью довольно высокая вещь — внизу, из-под складок материи виднелась деревянная рама и блестящий кусок стекла… Зеркало, — догадалась Лаванда. Большое зеркало в человеческий рост. За спиной вновь зашуршало, кто-то быстро приближался к Лаванде, но она не стала уже оглядываться: только открыть зеркало и всё, что позади, будет тоже видно. Лаванда шагнула вперёд, намереваясь сорвать ткань.

— Стой, — приказал голос за спиной.

Лаванда дёрнулась обернуться.

— Не поворачивайся, — сказал голос.

Лаванда застыла.

Шаги приблизились, остановились прямо за её плечом. В чужом дыхании задрожала прядь волос у уха.

Лаванда чуть повела головой в попытке скосить взгляд и хоть немного разглядеть неизвестного.

— Я же сказала, не поворачивайся! — взвизгнул голос — будто боялся чего-то и пытался это скрыть.

— Нонине, — поняла Лаванда. — Софи Нонине.

Итак, Правительница страны, та самая Крысиная королева и Её Величество, этот человек стоял за спиной у Лаванды. Пусть здесь, в мире грёз, но они, наконец, встретились.

— Как тебя зовут? — быстро и резко спросила Софи.

— Лаванда.

— Зачем ты здесь?

Она ответила медленно, выбирая то, что наиболее соответствовало правде:

— Потому что… эти люди… звали меня.

Узкая кисть Нонине с длинными пальцами и заострёнными ногтями мягко легла ей на плечо.

— Они звали тебя, — вкрадчиво переспросила Софи, — или меня?

Лаванда покосилась на её руку, подумала, снова подняла взгляд на занавешенное зеркало:

— Они звали меня.

Софи быстро отступила на шаг и, судя по голосу, даже обернулась спиной.

— Это неправда, — яростно прошептала она. — Им никто не нужен, кроме меня. Они сами меня выбрали.

— Это было давно, — заметила Лаванда спокойно. — Ты успела дискредитировать себя, как только можно.

— Интересно, — в голосе послышалась насмешка. — И чем же я себя дискредитировала?

— Нарушением прав… Бездействием, когда всем было трудно… — Лаванда и сама слышала, как малоубедительно и топорно звучат сейчас её слова. — Смертями. Сколько людей ты убила, Софи?

— Это была необходимая мера, — равнодушно ответила та. — Иначе система бы не выжила.

— Система для тебя дороже человеческой жизни?

— Человеческой жизни… — с иронией протянула Софи. — Что такое эта человеческая жизнь? Священная корова гуманистов. Да и у них — только лишь на словах. Жизнь каждого индивида бесценна? Да, бесценна — ибо не стоит ничего, когда речь идёт о масштабах государственных или даже общемировых. История помнит только великое и долговечное, оно только и имеет значение. Что значат в историческом контексте несколько человеческих жизней? Да они всё равно прекратились бы через пару десятков лет, никто не вспомнит о них. Ими жертвуют постоянно, даже не таясь, в любую эпоху и в любом обществе. Зачем же обвинять лично меня? Я только следую тенденции.

— Но ведь можно не следовать ей.

— Но ведь все ей следуют. Абсолютно все. Жизнь одного — такой пустяк… Если только она не твоя, конечно.

— Не равняй всех под одну гребёнку, — угрюмо произнесла она. — Если для тебя чужая жизнь — пустой звук, не значит, что и для всех остальных это так.

Софи помолчала немного.

— Скажи мне, Лаванда, — она снова подступила ближе и заговорила ей на ухо почти дружелюбно, — скажи-ка мне. Помнишь, когда вода всё прибывала и прибывала, и вы столпились и ждали вертолёт, а вертолёта всё не было, вода была уже выше колен и сбивала с ног… Тут появился вертолёт, и тебе он издалека показался ещё таким маленьким, ты испугалась, что вы не поместитесь туда все… Помнишь, что ты подумала в тот момент?

Лаванда замерла, дыхание её застыло.

— Отвечай мне, Лаванда, — проворковала Софи. — Отвечай мне, милая девочка.

— Ты была там? — быстро и судорожно проговорила она.

Софи рассмеялась и отступила от неё, будто услышала всё, что хотела:

— Нет. Просто мы в этом очень похожи. Все люди в этом очень похожи.

— Так, мне надоел этот разговор, — Лаванда шагнула вперёд. — Сейчас я открою зеркало.

— Ещё одну секунду, — остановила её Софи. — Только секунду, потом можешь срывать.

И бросилась прочь. Лаванда услышала и обернулась за ней, но успела увидеть только, как что-то тёмное шмыгнуло за угол.

— Софи! — она вспомнила про зеркало, обернулась, сорвала ткань. Гладкая блестящая поверхность отразила только её собственное взбудораженное лицо.

— Софи Нонине, — вздохнула Лаванда с досадой. — Опять я её упустила.

Кое-что беспокоило Софи куда больше, чем какие-то заявления иностранных партнёров, паводок на севере или даже недостроенная ГГД. Одна мелочь, казалось бы, не имеющая никакого значения в глазах обычного человека, однако Софи знала: вполне возможно, она возникла не просто так.

Один телефонный разговор, который Софи чудом успела поймать при дежурной полуночной прослушке линий. Несколько ничего не значащих фраз… Или значащих слишком много.

«Давай завтра, всё у меня».

«Завтра на улице?»

«Да, будет много».

Вот и всё: на этом они закончили и положили трубки.

Что это? О чём это было?

«Будет много»…

Кого это — много? И для чего много?

И почему они выражались такими короткими рублеными фразами, из которых ничего невозможно понять постороннему? Может, как раз для того, чтоб посторонний не понял? Конспирации ради.

«На улице»…

Но Софи не покидало чувство, что она всё поняла верно.

Дальше она действовала спокойно и чётко.

Прежде всего она прослушала записи всех разговоров обоих номеров за сегодняшний и вчерашний день. Разговоров было много, но во всей этой гуще реплик и фраз не было больше ни единого слова, намекающего на возможное. Эти двое говорили о каких-то бессмысленных рабочих проектах, о каких-то тупых развлечениях, выясняли мелкие и никчёмные отношения, говорили о чём угодно, но не о том, что искала Софи.

Не найдя ничего, Софи приказала Китти Башевой пробить по базе владельцев номеров. Через минуту Китти отчиталась: Вальтасаров Дмитрий и Цухновский Серж. Первому тридцать восемь лет, проживает в Ринордийске. Женат, детей нет, мелкий управленец в сантехнической фирме, имеется автомобиль. Не привлекался, не замечен. Второму тридцать два года, проживает в области, Каменное. Холост, рабочий-застройщик, последние полгода занят на том же объекте, что и компания, где работает Вальтасаров. Не привлекался, не замечен.

Как будто всё очень миленько и невинно, но это ничего не значит, — понимала Софи. Хотя в базу и заносится любая вновь поступившая информация, она всё равно далеко не полна.