Ксения Спынь - Чернее, чем тени

— Обыск?

— Угу.

Феликс бросил всю кипучую деятельность, прислонился к стене, убрав руки за спину, и смотрел теперь на Лаванду с противоположного края комнаты.

Она потёрла лоб, стараясь понять, как так может быть, насколько это всерьёз, что теперь будет и какое отношение всё происходящее имеет к ней самой.

— Это из-за Ули, да? — догадалась наконец Лаванда.

— Ну да, — мрачно кивнул Феликс.

— Как же у тебя получилось уйти?

Он задумался на момент, но только пожал плечами:

— Да… ничего особенного. Просто повезло. Да, у тебя в квартире не осталось ничего важного? Я так чувствую, мы тут надолго.

— Да нет, — Лаванда мотнула головой. — У меня в общем-то почти ничего своего нет… — она вдруг вспомнила кое-что очень важное и замерла, глядя в испуге на Феликса и не решаясь это произнести.

— Что, всё-таки есть? — сразу понял он.

— Мел… — прошептала она и с извинением уставилась ему в глаза. — Он лежит в гостиной, в тумбочке.

— Ты его оставила? — Феликс резко оторвался от стены.

— Я… не подумала…

— Она его оставила, — повторил Феликс и, больше не глядя на Лаванду, прошёлся по комнате. — Колдовской мел. В тумбочке. Лав, ты… ты дура. Извини, мне тебе больше нечего сказать.

Лаванда с надеждой следила за его передвижениями: может быть, сейчас всё-таки выяснится, что всё поправимо, надо только сделать так и вот так. Самой ей никакой мел в принципе не был нужен, но она чувствовала, что, кажется, совершила непоправимую ошибку.

— Что, всё так плохо? — робко спросила она.

— Да нет, что ты, Лав. Всё нормально. Мы просто только что утратили наверно единственную возможность хоть как-то справиться с Нонине, и другую нам никто не даст. А так всё просто отлично, — он примолк и продолжил тише. — Мы много лет хранили этот мел в расчёте на то, что сможем им когда-нибудь воспользоваться, а теперь так бездарно проморгали.

(На самом деле закончил Феликс куда менее литературно, и это был единственный раз, когда Лаванда от него подобное слышала).

— Подожди, — ей вдруг пришла в голову одна простая вещь. — А они знают, что это за мел и что он сейчас у нас? Те, кто проводит обыск, я имею в виду.

Феликс остановился, взглянул на неё уже более осмысленно:

— Не факт.

— Тогда, может, ещё не всё потеряно? Может, они просто оставили его на месте? Кому в конце концов нужен кусок мела.

Феликс задумался ненадолго.

— Разумно, — кивнул он.

Медленно и машинально обмерив шагами комнату, он вытащил зажигалку и несколько раз высек из неё пламя. Казалось, это помогало ему с чем-то определиться. Лаванда сидела тихо, чтоб не мешать.

— Так, ладно, — Феликс убрал зажигалку и хлопнул по карманам. — Сейчас туда лучше не соваться, а ночью я попробую сделать вылазку и достать этот чёртов мел. Надеюсь, хоть на ночь они оттуда уберутся.

— Извини, — пробормотала Лаванда, опуская глаза: ей вовсе не хотелось, чтоб так всё получилось и пришлось бы совершать всякие сомнительные вылазки.

— Да ладно, — Феликс улыбнулся. — Это не так сложно, как кажется.

— Спасибо…

С той же улыбкой он добавил:

— Если не вернусь, считай меня жертвой режима.

Лаванда нахмурилась:

— Я не это имела в виду.

Но Феликс уже отошёл от неё и сделал вид, что не слышит.

Феликс вернулся рано утром.

Лаванда проснулась с первыми проползшими в окошко лучами и, обозревая из своей постели пустую комнату, уже начала предполагать худшее. Но пока она прикидывала, насколько вероятен и реалистичен такой исход, дверь хлопнула и появился Феликс: в сплошь измятой одежде, перемазанный чем-то, со сбитым дыханием, как после долгого бега, а в глазах горели немножко безумные торжествующие огоньки, будто он только что совершил какой-то подвиг.

— Вот, держи, — он бросил Лаванде маленькую коробочку. — Они по-прежнему стерегут, но я смог обойти.

Сложив руки на груди, он бухнулся на раскладушку и гордо глядел на Лаванду.

Она открыла коробочку и с облегчением обнаружила в ней знакомый белый кругляш.

— Спасибо, — искренне проговорила она.

Всё же гораздо спокойнее было держать столь ценный, доверенный лично ей предмет на ладони, чем гадать, где он и кто по её косвенной вине завладел им. Тем более, Феликс, похоже, рисковал гораздо больше, чем сказал ей.

— Да, Лав, — бросил он, — и пожалуйста, носи его всегда при себе, хорошо? Я не настаиваю, чтоб ты что-то им писала, просто пусть постоянно будет у тебя.

— Хорошо, — Лаванда переложила мел себе в карман. Потерянный, казалось, и снова возвращённый, он приобрёл какую-то особую ценность, и вовсе не хотелось терять его снова.

— Видел сейчас квартиру, — продолжал Феликс насмешливо. — Всё перевернули, что можно было перевернуть. Старательно так работали. Ну, этого и следовало ожидать.

— Ой, — вспомнила Лаванда. — Они же, наверно, нашли какой-то компромат на тебя?

— Какой там компромат, — отмахнулся Феликс. — Что такого они могли найти? Ноутбук, разве что? Подумаешь, редкость, у половины страны такой компромат найдётся. А, да, ещё они раскопали-таки архив, — он коротко рассмеялся. — Это, конечно, неоспоримое доказательство антигосударственных деяний. Но могли бы и не изымать вообще-то.

— Забрали? — откликнулась Лаванда. — Жалко.

Ей и вправду было жаль этих старых вырезок, хранящих в себе слабый и тонкий, но неповторимый аромат минувших веков, и в этом у неё почему-то не возникало сомнений.

— Да ладно, не такой уж он оригинальный. У многих из наших примерно такие же есть.

Феликс будто бы вспомнил о чём-то, о чём только удалось забыть, и как-то притих.

— А твои статьи? — снова спохватилась Лаванда. — У тебя же их столько там лежало… Они ведь теперь всё прочитают!

— Думаешь, Нонине их не читает? — он мрачно взглянул на неё исподлобья.

— А ты думаешь, читает?

— Читает. Ещё с того времени, как я только начинал. Каждую статью от корки до корки. Обожает читать про себя. Тварь.

Лаванда не стала спрашивать, почему именно Софи — тварь в этом контексте; у Феликса это, похоже, было рефлекторное. Тут возникал вопрос поинтереснее.

— А откуда ты знаешь, что она читает?

Феликс на секунду растерялся, но быстро вернул себе прежний уверенно-насмешливый вид:

— Она периодически мне отвечает, когда у неё конференции, — заверил он. — Ну, то есть, она, конечно не говорит этого прямо и не упоминает меня — она меня вообще никогда не упоминает — но явно видно, что её натолкнуло на эти фразы и что она имела в виду.

— Даже так? — проговорила Лаванда с сомнением.

— Абсолютно точно.

— И до сих пор ничего против тебя не предприняла?

— Да. Почему-то не предприняла. Не знаю, почему.

Феликс поднялся с раскладушки, бросил на тумбочку под окном какую-то книжку и ушёл в закуток — включить чайник.