Ксения Спынь - Чернее, чем тени

— Снег… — она счастливо улыбнулась. — Настоящий.

Уже зная, кто ждёт её здесь, впереди, Лаванда вскинула голову.

— Море…

Как давно она не видела его в живую и как, оказывается, соскучилась.

Море переливалось в солнечном свете, и Лаванде хотелось вскочить на ноги и побежать к нему, упасть в эти волны — и можно даже не выбираться обратно никогда.

Она однако не сдвинулась с места: ей слишком хорошо было известно, что миражи не терпят резких движений. Лучше уж застыть здесь, в нескольких метрах, и смотреть, не отрываясь, хоть целую вечность. И как никто не смог понять этого раньше… Столько вражды, столько ненужной суматохи — и всё ради чего?..

— Софи! — позвала она не оборачиваясь. — Феликс! Идите сюда.

И тихо добавила:

— Здесь так хорошо…

Считаясь со стремительно убегающими минутами, они обсуждали план действий. Близилось время темноты, ещё несколько часов — и наступит рассвет, а эти люди, непривычные к срочным решениям, всё продолжали колебаться, Феликс отлично это видел. Поэтому и взял на этот раз инициативу в свои руки, настойчиво повторив принятое решение — ибо кто, если не он.

Они молчали и смотрели в сомнениях.

— Но, Феликс… — первым заговорил Виталий Рамишев. — Я не скажу, что это чистое безумие, но ты ведь понимаешь, чем может кончиться?

— Разумеется, понимаю. Я не тупой. Но если никто и ничто им не помешает, завтра… Нет, ну, нас накроют, это очевидно, но ведь на этом не закончится. Нет… С завтрашнего дня открывается большая охота. Какие-то улики какой-то антиправительственной деятельности… Представляете масштабы?

Они, должно быть, хорошо представляли, но смотрели на Феликса с таким видом, будто он сам чего-то не представляет.

— Феликс, видишь ли… — начал Леон Пурпоров, немного замялся. — Фигня в том, что практически у нас нет никакого оружия. А силовые структуры всё ещё на стороне Нонине. И армия тоже.

— Знаю, — неохотно кивнул Феликс. — Ну… придумаем что-нибудь по ситуации! Если есть хоть малейший шанс что-то изменить, мы не имеем права просто вот так сидеть и ничего не делать!

— Отлично, а кто будет придумывать? Ты?

— Могу и я, — угрюмо бросил он. — Как я понимаю, желающих среди нас не особо.

Гречаев сразу оживился:

— Так, правильно я понял, что ты сейчас берёшь на себя командование — и, понятное дело, всю ответственность тоже?

— Если вы согласны, чтоб я взял их, — он опустил взгляд, чтобы ни на кого не смотреть. Похоже, настал час его проверки, и Феликс собирался сделать, что должен был. А с ним или нет эти люди — пусть решают они сами.

— Отлично, — кажется, действительно обрадовался Гречаев. — Тогда перед тем, как начнём — вот тебе ещё один момент… Дело в том, что — как ты, может быть, знаешь — есть некая категория граждан, активно поддерживающих Нонине на всяких мероприятиях и в разнообразных стычках провокационного характера…

— Наймиты, — презрительно бросил Феликс. — Знаю, конечно.

(С указанными гражданами он когда-то сталкивался лично — давно, на каких-то мелких акциях, ещё в бытность Нонине президентом — и если бы не внезапное, как всегда, вмешательство мисс «разрули все проблемы одним движением», всё могло бы закончиться куда хуже).

— Ну, не обязательно наймиты, — заметил Гречаев, — некоторые вполне искренне её поддерживают… Но сейчас дело не в этом. Дело вот в чём… По некоторым сведениям, этим людям была дана негласная команда сверху: устроить этой ночью беспорядки, всякие местечковые погромы… одним словом — создавать шумиху. Для чего — не очень понятно, видимо, потом представят так, что это наших рук дело… Ну да ладно, это пока неважно. Главное, их сейчас повсюду будет много, и они будут действовать.

Феликс нахмурился.

— Значит, будем иметь дело ещё и с ними, — упрямо проговорил он. — Кордоном больше, кордоном меньше — какая, по существу, разница.

Гречаев многозначительно повёл взглядом:

— Я вообще-то ещё к тому, что у тебя есть сестра. И, как я понимаю, она остаётся здесь. А они, думается, очень даже в курсе этого места.

Феликс быстро поднял на него глаза, покосился в сторону круглой комнаты.

— Лав запрёт дверь, и всё будет нормально, — медленно произнёс он.

— Положим… Но ты её всё-таки предупреди, хорошо? Да, кстати, она к нам не выйдет?

Феликс быстро прикинул, покачал головой:

— Едва ли.

— Ну, тогда хотя бы введи её в курс дела. В общих чертах — что и как происходит. Напомни, что она ещё может сделать, — Гречаев подмигнул, очевидно, намекая, что не надо упоминать колдовской мел при всех остальных. — И потом будем выдвигаться. Нельзя сейчас сидеть сложа руки — в этом я с тобой согласен.

Лаванда сидела, прислонившись к стене и обхватив колени руками.

— Там хорошо, — говорила она шёпотом, не слыша собственных слов. — Там море, оно холодное и солёное. И очень большое. Над ним летают чайки и кричат. Песок белый, в нём можно искать камни и ракушки. А зимой там идёт снег — много снега… Он всё засыпает и всё покрывает собой. Правда, там больше нет домов и совсем нет людей. Но это ничего, мы построим всё заново. А можно даже ничего и не строить — там и так хорошо. Только море, и чайки, и снег…

— Лав.

— Только снег, снег…

— Лаванда, — произнесли над самым её ухом.

— А? — она вздрогнула и подняла глаза. Над ней стоял Феликс. — Что?

— Ты не выйдешь к нам?

— Зачем?

— Мы обсуждаем кое-что важное.

Лаванда покачала головой:

— Ты же знаешь, я не разбираюсь в политике.

— Это не политика, Лав. Это жизнь.

— Я всё равно ничем не смогу тут помочь, — Лаванда отвела взгляд.

— Ладно, тогда вкратце, — Феликс отступил от неё на несколько шагов. — Мы сейчас собираемся идти к резиденции Нонине. Попробуем захватить здание. Конечно, вряд ли нам в этом повезёт, но мы попробуем.

— Что? — Лаванда встрепенулась. — К резиденции Софи? Но… это же опасно!

— А у тебя есть варианты? — Феликс смотрел ей в глаза.

— Не знаю… Но можно же, наверно, как-то по-другому… Можно рассказать всем, что было в той бумаге. По конференции никто ничего бы не понял, но если показать людям, что там было написано, с подписью Софи…

Феликс покачал головой:

— Вообще не катит. Вот вообще.

— Но почему?

— Во-первых, не хочу подставлять Китти. А во-вторых, — он развёл руками, — нам просто не поверят.

— Не поверят? — тихо повторила Лаванда.

— Думаешь, мы не пробовали? — с затаённой горечью Феликс взглянул на неё. — Сколько раз мы пытались донести, что происходит на самом деле. Обнародовали какие-то тайны, что-то раскрывали, доказывали… Нам никто никогда не верил. А знаешь, почему? Потому что мы — внутренние враги, а она — Верховная Правительница. Вот и всё. Им так удобнее. И, что бы она ни творила, они никогда против неё не поднимутся. Здесь мы можем рассчитывать только на себя.