Ксения Спынь - Чернее, чем тени

— Но подожди… — растерянно пробормотала Лаванда. — Что, вы так вот и пойдёте туда, без ничего?

— Без ничего? — Феликс нервно рассмеялся. — Да, точно, что бы нам такого взять с собой? А, знаю! Нам нужен флаг, — он нарочито внимательно осмотрелся по сторонам. — Ты, случайно, не видела здесь ничего, похожего на флаг?

— Феликс!

— Нас полтора десятка человек против людей Нонине, у нас нифига никакого оружия; представляешь, они начнут палить со всех сторон, как же мы без флага?

— Феликс, прекрати! — крикнула она в отчаянии, пытаясь остановить эту жуткую карусель.

Он остановился, серьёзно посмотрел на Лаванду.

— Прекращаю. Тем более, нам надо поспешить. Хотя, на самом деле, мы даже до резиденции вряд ли дойдём. Но других возможностей у нас всё равно нет. А вот у тебя — у тебя они, кстати, есть.

Лаванда пересеклась с ним взглядом и, вдруг поняв, о чём он, вскрикнула:

— Это шантаж!

— Ничуть.

— Ты… ты не имеешь права ставить меня перед таким выбором!

— А кто ставит перед выбором, Лав? Делай, что хочешь, я тебя не принуждаю.

— Ты хоть понимаешь, что такое «принцип»? — Лаванда помотала головой. — Понимаешь, что это не пустое слово? Или для тебя это что-то совсем другое? Какая-нибудь бессмысленная мелочь, вроде запрета на общественный транспорт, которую легко соблюдать и гордиться, что ты такой особенный?

Что-то полыхнуло в его глазах, но он сдержался.

— Да нет, я хорошо понимаю это слово. Жаль, что у тебя нет принципа не допускать гибели людей, когда это в твоих силах, — Феликс нагнулся к ней, легонько провёл рукой по её щеке, отводя прядь волос. Затем выпрямился и быстро шагнул к дверям.

— Ладно, хватит. Если всё же надумаешь, у тебя есть часа два-три, чтоб записать её имя. Дальше можешь уже ничего и не делать, — он направился к выходу.

— И куда вы теперь? — окликнула Лаванда. — Под пули?

— А нам не оставили вариантов, — Феликс отвернулся и, глядя куда-то под потолок, произнёс торжественно. — Это больше, чем мы можем позволить просить.

— Что? — не поняла Лаванда.

— Цитата. Забей.

Обернувшись последний раз в проёме, он бросил с усмешкой:

— И лучше запри дверь изнутри. Сегодня ночью будет шумно.

И вышел. Хлопнула старая доска на выходе.

— Феликс! — крикнула вслед Лаванда. Но уже никто не отозвался. Убежище было пусто.

— Псих, — бессильно пробормотала она. — Натуральный псих.

Снаружи раздавались отдалённые приглушённые крики. Они доносились из какой-то другой реальности, отгороженной зачарованным сном и тайнами древних сил. Там где-то быстро бежало время, здесь же оно остановилось.

В углу в железной печке горел огонь. Отсвет его призрачным пламенем ложился на неровную штукатурку стен, на земляной пол, на руки Лаванды…

Она сидела на полу, привалившись спиной к стене. Пальцы её крутили белый ровный кругляш.

Если бы и дальше можно было сидеть так и не делать ничего. Хоть целую вечность. Лаванда знала, что это невозможно: рано или поздно грозная реальность ворвётся к ней в дверь.

— Я же просто хотела никого не трогать и чтоб меня тоже не трогали! Разве это так много? — вырвалось в отчаянии.

«Я же тут никто. Меня здесь просто нет».

Сама она могла поверить в это. Но другие не поверили бы.

Три часа, — напомнила она себе. Скорее, даже меньше.

Софи, Софи Нонине. Кто же она? Как никогда, это было важно.

Было как будто две Софи. Одна — живой человек, выдающийся человек, взваливший на себя неподъёмное, заслуживающий жалости и уважения. Другая — чудовищное и мохнатое неконтролируемое нечто, всё уничтожающее на своём пути.

Какая из них настоящая?

Лаванда окинула взглядом колдовской мел и гладкую нетронутую дощечку из запаса топлива для печи. Вот уже час или больше она сидела так, глядя на них, не решаясь ответить: можно ли? должно ли?

Было как будто две Лаванды. Одна — больше и старше — смотрела на всё с высоты занебесных сфер, всё видела и понимала, как правильно. Вторая — меньше и слабее — жила здесь, на земле и, сталкиваясь с конкретными вещами, чувствовала, что всезнайство первой не очень-то помогло бы.

Которая из них была права?

Но если уж решать последний раз, всё взвесив…

«Софи. Мне надо ещё раз поговорить с ней».

Она попыталась, но стенки сначала остались недвижимы, не захотели пропускать её. Неужели сейчас… Неужели именно сейчас она утратила эту возможность — когда она была, наверно, нужнее всего.

Лаванда закрыла глаза, постаралась выпасть из этой реальности, которая упорно и цепко держала её. Вот замелькали образы — пока просто образы, порождённые своими же мыслями: железное солнце на воротах, стая птиц, взлетевших в серое небо, движущиеся шестерёнки часового механизма, над которыми по дуге проходят резные деревянные фигурки странных людей и животных…

Перед глазами вдруг чётко всплыла комната, отдалённо похожая на школьный класс, но больше — наверно, университетская аудитория, насколько могла себе их представить Лаванда. То ли бывшее взаправду, то ли привидевшееся — она не знала…

В аудитории — Феликс и Китти. Наверно, сейчас перерыв, потому что больше никого нет, места за партами пустуют. Феликс сидит боком на стуле, обернувшись и выкрутившись, будто так удобнее всего, Китти стоит поблизости, лишь чуть-чуть присев на край парты. Феликс почти не изменился: та же неуёмная вертлявость и готовность сорваться куда-то в любой момент, те же прыгающие черти в глазах. У Китти вместо пучка — высокий хвост по студенческой моде, но вся бумажно-картонная безупречность уже при ней.

— А я говорила, что этим кончится, Феликс. Если ты так и будешь переть против системы просто ради того, чтоб переть против системы и доказать всему миру, что ты с ним не согласен, примерно так ты когда-нибудь и закончишь. Причём абсолютно без моего участия. Как и сегодня, впрочем.

— Ну а ты-то, Китти? — он широко ухмыляется. — Ты-то сама? Милая девочка Китти Башева… У Китти Башевой всегда идеальная репутация. Правда, сама по себе она ничего не представляет. Зато у всех на хорошем счету. Вот такой ты и останешься. Только будешь на хорошем счету уже у других.

Китти улыбается самыми краешками губ — то ли подавляемый смех, то ли скрытое «Как же ты меня бесишь, человек, а дать в морду воспитание не позволяет».

— А вам не кажется, господин Шержведичев, что тактика маскировки иногда работает лучше? И что вам, может быть, имело бы смысл что-нибудь у меня позаимствовать?

Феликс отворачивается к окну.

— Бред.

Китти поворачивает голову и смотрит в ту же сторону.

— Ну, может, и бред.

Картинка размылась, стала нечёткой, и Лаванда почувствовала, что падает куда-то, покидая это место. Перед глазами у неё промелькнул железный сад, где в панике метались птицы, улетая от огненных стрел, что метало страшное солнце-колесо.